А.Гусаров
― 15 часов и 5 минут в Москве. Здравствуйте! Действительно, программа «Персонально ваш». Ольга Журавлева и Алексей Гусаров. У нас в студии – Алексей Уминский, священнослужитель, настоятель храма Святой Троицы в Хохлах. Алексей Анатольевич, здравствуйте!
А.Уминский
― Здравствуйте!
А.Гусаров
― Ну, что у нас святой Патрик? Теперь и наш святой тоже. Официально будут праздновать, правда, не 17 марта, а 30-го.
А.Уминский
― Ну, почему? Это 17 марта по старому стилю.
О.Журавлева
― То есть это просто в традиции.
А.Уминский
― В традиции Русской православной пользоваться старым церковным календарем и поэтому в этот день 30 марта – это день наших с вами, Алексей, именин Алексея, человека Божия – и в этот же день будет праздноваться впервые в России память преподобного Патрика Ирландского, замечательного святого.
А.Гусаров
― Я удивился, потому что еще лет пять назад проводился здесь на Арбате 17 марта парад.
А.Уминский
― Неоднократно проводился.
А.Гусаров
― Много раз. В нем участвовали, в том числе, ирландские чиновники. Было много молодежи. А потом власти Москвы это дело запретили. Стали относиться сначала неодобрительно, сначала не разрешали, а потом, последние годы он не проводится. И вот, когда РПЦ признает Патрика, может быть, будут и шествия разрешать?
А.Уминский
― Это было бы неплохо, конечно. Как раз эта традиция ирландская празднования своих святых, и не только ирландская, вообще, традиция Западной Европы, когда покровитель отечества, покровитель города открывает какой-то традиционный праздник. Это же всегда бывает…, патрон города, скажем, празднуется всеми людьми – людьми церковными, людьми нецерковными, людьми верующими, неверующими. Потому что для них это пласт культуры, которых хранится из поколения в поколение, который связан с детством, со школой с подарками, с какими-то замечательными историями, с прекрасными праздниками.
И жалко, что у нас, к сожалению, память наших святых, она либо остается глубоко в храмах где-то закрыто, либо приобретает какой-то, может быть, державно-государственный характер очень торжественный и очень официозный, но не является какими-то народным, домашним празднеством.
О.Журавлева
― Парад хотя бы Георгия, например.
А.Уминский
― Ну, например, святого Георгия или даже князя Владимира. Если бы это был праздник народный, замечательный праздник с весельем на улицах, с угощениями, с концертами, с шествиями, в том числе, — это было бы замечательно. Возможно, такая традиция у нас будет.
О.Журавлева
― А где эта опасная грань между, как было в одном из комментариев сказано, мракобесием, спиртным и всем таким, что нужно запретить категорически в день святого Патрика и, собственно, таким празднеством для всех?
А.Гусаров
― Скоморошеством.
А.Уминский
― Скоморошество скоморошеству рознь. Мы же отмечаем достаточно ярко все-таки, по-народному масленицу. И масленица при этом является таким образом карнавала западноевропейского. Это время подготовки к посту. Конечно, когда-то это был языческий праздник, но потом это стал и народным празднеством и замечательно традицией хождения в гости и прекрасным приглашением на блины, в том числе, весельем, которое заканчивало период перед постом.
Это замечательно, когда люди умеют и веселиться и грустить, радоваться и плакать, когда люди умеют глубоко замечательно молиться и одновременно с этим так вот и петь и плясать и позволить себе какое-то по-настоящему веселье, по-другому никак не могу назвать.
О.Журавлева
― А какие сейчас церковные праздники у нас стали такими, действительно, общими? Мне кажется, что и Рождество празднуется достаточно в домашности тоже и масленица и, наверное, Пасха обязательно. Ну, и этого достаточно?
А.Уминский
― Вы знаете, у нас, к сожалению, эта культура празднества ушла из нашей жизни. Раньше все было, наверное, немножечко иначе. Конечно, 70 лет такого выключения всего контекста церковной христианской жизни из быта человеческого, из культуры человеческой, из семейственности, они, конечно, не прошли даром. И созидать это не очень просто.
Вот я однажды помню замечательную сцену, которую наблюдал, которая произвела на меня прекрасное впечатление, и я решил как-то этим воспользоваться. Я был как-то в Австрии в августе месяце и 15 августа во всей Европе и, кстати, в православной тоже празднуется Успенье Божией Матери по новому стилю. И вот австрийский небольшой городок. Это нерабочий день официально. Весь город в праздничных традиционных одеждах. Играют оркестры в парках, знаете, как до революции: «Как славен наш Господь сегодня…» — звучит…
О.Журавлева
― «Коль славен наш Господь в Сионе не может изъяснить язык…». Да-да…
А.Уминский
― Совершенно верно. И люди поздравляют друг друга. Какое-то просто в воздухе торжество. И на углу площади, на углу собора стоит человек, а рядом с ним в ящике шампанское. И он всех прохожих угощает шампанским.
О.Журавлева
― Послушайте, нам сейчас скажут, что это нехорошо: это же Успенье, это святое дело…
А.Уминский
― Оказывается, человек – он винодел, он привез на праздник свое шипучее вино и всех проходящих людей с радостью угощает в этот день шампанским. Это прекрасно было, замечательно. Я, конечно, задержался достаточно долго у этих ящиков, потому что мне было интересно, как это все происходит. Он всех поздравлял с праздником. Но я подумал: слушайте, у нас ведь даже никто не знает, что Успенье.
Я вернулся в Москву как раз к Успенью по старому стилю и после службы мы решили, что мы так же откроем ворота храма. Мы поставили столы, купили вина, купили шоколадных конфет – конец поста как раз – соки, угощенье. И стали люди просто приглашать, поздравлять с праздником. Бедный наш народ! Они так испугались, что их поздравляют с праздником, что их хотят угостить бокалом вина… Первое ощущение у людей: была такая оторопь. Второе: не секта ли это вдруг?
О.Журавлева
― Потому что все должно быть сурово, потому что это должно быть грубо все.
А.Уминский
― И только постепенно люди стали подходить… И мы это уже делаем постоянно. То есть мы ввели в наш приход такую традицию, что на большие праздники, на рождество, конечно, на Пасху, на Крещенье, на Успенье мы открываем ворота храма. Мы не выходим на улицу, чтобы все-таки это не было каким-то шествием…
О.Журавлева
― Несогласованным мероприятием.
А.Уминский
― Например. Но на территорию храма люди проходят. И мы с каждым имеем возможность побеседовать, каждого поздравить с праздником, кому-то подарить Евангелие, провести экскурсию по храму и рассказать что-то об этом месте. Мне кажется, что это, чего нам очень-очень не хватает – делиться своей радостью, не идеями, не какими-то нашими прекрасными свершениями, а вот просто радостью.
О.Журавлева
― Не знаю. Мне представлялось в последнее время, что большинство дат важных церковных – это все очень серьезно: это подумать о душе, это не время улыбаться, это что-то такое более строгое. И поэтому разудалый парад на день святого – это как-то нехорошо.
А.Уминский
― Вы знаете, на самом деле, это дискуссия даже одно время у нас в церкви не так давно возникала, потому что есть цитата у одного из святых, что Христос никогда не улыбался, что Христос никогда не смеялся, а только плакал. Потому что в Евангелие, действительно, не зафиксировано, где Христос смеется или Христос улыбается. Но везде зафиксировано, что Христос пролил слезу, скажем, над Лазарем или он молился до кровавого пота в Гефсиманском саду – это, действительно, так. Но призывом к радости дышит все Евангелие, призывом постоянно радоваться: «Радуйтесь и веселитесь», — говорит нам Евангелие. Более того, там есть одна замечательная фраза в заповедях блаженства от Луки: «Блаженны плачущие, ибо вы воссмеетесь».
То есть, конечно, пустое веселье без основанной радости какой-то, бесшабашность, наверное, она может опустошать человека, если за этим ничего не стоит. Но, в общем, жизнь человека без радости, какая то жизнь? Это гроб. А Христос приносит нам радость. Вот мы к ней движемся через пост. Время поста сегодня – это время, конечно, серьезное, время, когда стоит задумываться о своей душе, конечно, время, когда стоит и о своих грехах поплакать, наверное, но оно ведет нас к радости, именно к радости, которой надо делиться.
О.Журавлева
― У нас в студии протоирей Алексей Уминский. И вот еще уже тогда о серьезном. Если можно, объясните, пожалуйста, подход православной церкви, отношение Русской православной церкви к общим святым, к святым западным, которых мы знаем как западных.
А.Гусаров
― Сегодня ж не только Патрик.
А.Уминский
― Еще около 15 святых. Я думаю, что этот процесс, он начался. И это очень радостный процесс. И в нем лежит одна очень важная вещь: все-таки это стремление к единству. Это тоска по тому единому пространству молитвы, любви, по единому пространству христианства, которое было разрушено тысячу лет назад.
Нельзя сказать, что состояние церкви после раскола может быть нормальным. Нельзя сказать, что церковь, которая раскололась после тысячелетнего единства может существовать безболезненно и не может об этом забыть. И вот то, что мы прославляем святых неразделенной церкви, которые были общими для нас до раскола, — это, мне кажется, еще один, может быть, небольшой, не для всех заметных шаг, но шаг к единству, конечно, что очень и очень важно.
И, конечно, эти святые всегда почитались, скажем, в православных приходах, которые существуют в Западной Европе. И они почитались как местночтимые: и святой Патрик, и святая Женевьева, и святой Викентий Лиринский и многие другие, чьи имена сегодня уже внесены в общецерковные списки, но таки имен очень много и сейчас идет огромная работа по изучению этих святых.
О.Журавлева
― Слушайте, а тогда получится, что со временем можно будет крестить русского младенца Женевьевой?
А.Уминский
― Конечно. Уже сейчас можно, прямо сегодня уже можете крестить младенца по имени Женевьева. Я думаю, что скоро в наших святцах появиться король Эдуард Исповедник, и король Эдуард-Мученик – замечательные святые английской церкви до разделения, которых очень и очень почитают православные приходы в Англии.
А.Гусаров
― А как происходит эта работа по изучению, что они изучают, когда принимают такое решение?
А.Уминский
― Это стало возможным, благодаря как раз русской эмиграции, когда после 17-го года русские оказались в Западной Европе вместе со своими священниками, вместе со своими епископами, стали образовываться общины и стали, соответственно, изучаться те святыни из знакомства с теми святыми, которые окружали русских людей, скажем, во Франции, Бельгии, в Германии, в Западной Европе вообще. И русские люди оказывались в храмах, где хранятся реликвии этих святых. И они о них ничего не знали.
И тогда архиепископ Иоанн Максимович, уже прославленный зарубежной церковью и Русской православной церковью, он первый тогда стал искать эти источники о святых неразделенной церкви. И он начал эту работу, может быть, около 50 лет назад. Вот эта работа его по святым неразделенной церкви, она принесла свои плоды: мы сейчас не только пишем иконы и почитаем тех святых в тех приходах, которые находятся за рубежом, но и сегодня это уже общие православные святые для нас.
А.Гусаров
― То есть появится икона святого Патрика в каком-нибудь московском храме.
А.Уминский
― Конечно. Уверен в этом. Я, например, постараюсь, чтобы она была и в моем храме.
О.Журавлева
― Скажите, а если такие шаги к объединению возможны и происходят, настанет ли такой момент, когда совместная молитва и какое-то еще совместное действие с инославными христианами будет?
А.Уминский
― Вы знаете, путь разделения всегда очень быстрый.
О.Журавлева
― Ну да, приехали легаты…
А.Уминский
― Поссориться всегда очень легко и разорвать отношения – то минутное дело, к сожалению. Это как в церкви, так и в политике, так и между братскими народами. И путь к единству, путь к уврачеванию вот этого, он очень долгий, он очень-очень непростой. И как он будет развиваться дальше, я не знаю, но я вижу эти шаги. Встреча Патриарха Кирилла и Папы Римского состоялась, слава тебе, Господи.
Следующий шаг, он, может быть, не связан напрямую, может быть, даже в голове не связан с этой встречей Римского Папы и нашего Патриарха, но, тем не менее, мы уже прославляем общих святых. Если вы зайдете в какой-нибудь зарубежный храм католический в Италии или в Германии, вы часто можете там увидеть такую икону: обычно рядом изображен Франциск Ассизский а рядом с ним – преподобный Серафим Саровский. Почему-то католики имеют большую любовь к преподобному Серафиму Саровскому и видят в нем какое-то отражение подвига, в том числе, и духовности Франциска Ассизского. Потому что у нас есть икона, где преподобный Серафим кормит медведя, а у них есть икона, где святой Франциск проповедует птицам.
О.Журавлева
― Интересуется наш слушатель – вот мы перед эфиром с Алешей смотрели – опять какие-то очень громкие и резкие высказывания отца Всеволода Чаплина по поводу мигрантов, по поводу того, как с кем нужно расправляться и так далее. Но, на самом деле, тут даже не суть, что говорит отец Всеволод, а вопрос от слушательницы Ирины: «Должна ли последовать реакция официальных лиц РПЦ?»
А.Гусаров
― Я могу процитировать Чаплина.
А.Уминский
― Ну, не надо мне это цитировать…
А.Гусаров
― Там шла речь о ракетных ударах.
А.Уминский
― Ну, оставим это на совести отца Всеволода. Отец Всеволод в моем представлении давно уже проповедует какую-то свою собственную религию, которая к христианству отношения не имеет. Это симбиоз какой-то государственной именно религии с элементами мистицизма, вполне подходящий для Проханова, например. Мне кажется, у них скоро возникнет своя собственная церковь, и отец Всеволод, возможно, там займет какое-то главенствующее место.
А.Гусаров
― Должна быть официальная реакция руководства церкви на такие заявления?
А.Уминский
― Вы знаете, не уверен, что на все заявления, которые от кого-то исходят, должна быть какая-то специальная всегда реакция, иначе нужно будет всегда на что-то реагировать.
А.Гусаров
― Но все-таки это заметный человек.
А.Уминский
― Это заметный человек, но, мне кажется, реакция на отца Всеволода давно уже последовала: отец Всеволод лишен из-за своих, вероятно, таких же своих высказываний не вполне адекватных, позиций, когда его слова могут трактоваться как позиция церкви. Он не занимает никаких должностей, ну а как лицо, имеющие право на высказывание – ради бога. Каждый человек имеет на это право.
О.Журавлева
― Я хотела вас спросить, есть ли какое-то правило, по которому человека судят церковным судом или лишают…
А.Уминский
― Без сомнения, конечно, существует.
А.Гусаров
― За что могут отстранить от сана?
А.Уминский
― За безнравственное поведение, за распутство, за уголовные преступления без всякого сомнения. За проповедь в ереси, которые осуждены как ереси. То есть, прежде всего, если человек в среде христианства начинает проповедовать какое-то свое учение, которое искажает учение церкви, то сначала это учение должно быть рассмотрено, ему должна быть дана оценка. Если человек не отказывается от своего лжеучения, от своих ложных мыслей, тогда он подпадает под действие церковных канонов. Это нарушение церковной дисциплины, в том числе, если священник…
О.Журавлева
― Если священник призывает к убийству.
А.Уминский
― Если священник призывает к убийству как священник на проповеди в храме – это, действительно, может подлежать осуждению в церкви. Если человек в частном порядке что-то пишет у себя в Фейсбуке, в данном случае он может выступать как частное лицо.
О.Журавлева
― Хорошо. Кстати, о том, что кто-то пишет. У нас специально перед эфиром Алексею Анатольевичу показали стихотворение Дмитрия Быкова давнишнее достаточно, которое почему-то вызывало такую резкую реакцию…
А.Гусаров
― Да. Стихотворение было полгода назад напечатано в газете «Собеседник». Пожаловалась читательница издания, усмотрела там оскорбление Патриарха. Сегодня коллегия по жалобам на прессу рассмотрела заявление. Решение будет через 10 дней.
О.Журавлева
― Это серьезно. Вот Алексей Анатольевич гораздо быстрее рассмотрел это заявление. Буквально секунд тридцать. Прочел – и вынес вердикт.
А.Гусаров
― Причем Патриарх Кирилл упоминается там только однажды как слово «духовность».
А.Уминский
― Я не сомневаюсь, что Патриарх Кирилл является, действительно, для очень многих людей символом духовности современной России. Это, действительно, не подлежит сомнению.
А.Гусаров
― То есть вы ничего оскорбительно в этом не увидели?
А.Уминский
― Нет. Более того, меня совершенно не удивляет, почему Патриарху Кириллу вручили, членский билет географического общества. Патриарх Кирилл путешествует как никто другой. Он, действительно, мне кажется, от Москвы до самых до окраин, где только не бывает. Он добрался аж до Антарктиды, как мы знаем. Он везде бывает. Он много-много времени тратит на свои пастырские миссионерские поездки. Это совершенно, действительно, может быть, кругосветный путешественник подобно Федору Конюхову. Просто Конюхов это делает, потому что он этим занимается профессионально как путешественник, а у Патриарха это просто миссия его патриаршая.
А.Гусаров
― То есть это не потому, что приходы плохо работают — нужен приезд начальства, глаз да глаз?
А.Уминский
― Да нет. Мне кажется, что Патриарху Кириллу нравится еще самому смотреть на мир, путешествовать, что это такое человеческое стремление видеть мир Божий. Мне кажется, это прекрасно, когда такое в человеке есть.
О.Журавлева
― Я услышала про пастырские поездки. А все поездки Патриарха пастырские или он может как частное лицо просто для удовольствия поехать красоты посмотреть?
А.Уминский
― Если он путешествует в свое время отпуска, то тогда он это делает как частное лицо.
О.Журавлева
― А вот эти упреки, которые постоянно поступают, и на которые, по-моему, Владимир Легойда регулярно реагирует, по поводу того, что как-то слишком много роскоши. Ну, понятно, что в Антарктиду на санях вряд ли можно съездить, но вот эти упреки, они имеют право на существование?
А.Уминский
― Имеют без всякого сомнения. Они имеют право на существование.
О.Журавлева
― А какая-то внутренняя церковная жизнь и работа ведется по поводу облика церковника: может ли он быть таким или другим, станет ли он более демократичным?
А.Уминский
― Мне трудно ответить на этот вопрос, потому что я вижу в церкви разных людей. Я вижу и знаю в церкви разных людей и среди иерархов и среди простого священства. Есть те, которые живут очень скромно и это не потому, что они бедны, а потому, что это обычный образ жизни. Скромность для священника, мне кажется, совершенно нормальное и естественное явление, потому что Христос об этом говорит в Евангелие, чтобы мы не брали с собой, когда идем на проповедь, медь в поясе, не одевали на себя двух одежд, потому что странно, когда ты говоришь о любви, милости и сострадании, если ты при этом весь в золоте, ну, как-то сильно отличаешься от тех людей, которым ты проповедуешь.
О.Журавлева
― Но есть же и другой подход: нужно представлять нечто величественное.
А.Уминский
― Есть подход другой, который предполагает, что церковь должна, в том числе, являть некое статусное явление, что церковь должна показать, насколько она важна, насколько она сильна, насколько она грандиозна. Это тоже такой подход есть, и есть апологеты такого подхода. Он мне совершенно не близок. Я не думаю, что это важно для церкви, но так сложилось исторически уже, что и сан епископа и сан Патриарха, и сан высокого верховного служителя, он имеет на себе какие-то особые знаки, украшения. Ну, например, священника заслуженного награждают специальным крестом с драгоценными камнями.
О.Журавлева
― Наперстные вот эти кресты.
А.Уминский
― Да, наперстные кресты. То есть священник уже по статусу и с древних времен награждается таким крестом. Там, конечно, не настоящие бриллианты, там стекляшечки. Ну, у кого-то, наверное, настоящие.
О.Журавлева
― Как ордена.
А.Уминский
― Ну, как ордена, да. Но вид у них – вот так с пяти метров – ты не знаешь, что у тебя тут: Сваровски или просто стекляшки или просто бриллианты какие-то. Вид-то драгоценных награждений. А священнические ризы золотые, митры изукрашенные золотым шитьем – это одежды которые свидетельствуют о некоем богатстве, и которые церковь хранила в свое время, в том числе, как материальное богатство. Сегодня это богатство воспринимается очень многими людьми болезненно на том уровне бедности, на котором живет простой народ. Может быть, все-таки стоит всем нам церковным подумать, чтобы как-то… Красиво, конечно, но может, поскромнее можно. Я предпочитаю все-таки образ более упрощенный священника, епископа. И таких епископов тоже достаточно.
А.Гусаров
― Протоирей Алексей Уминский в студии «Эхо Москвы». Мы вернемся после новостей и рекламы.
НОВОСТИ
А.Гусаров
– 15:35 в Москве. Программа «Персонально ваш». Ольга Журавлева, Алексей Гусаров. И в нашей студии – протоирей Алексей Уминский, настоятель храма Святой Троицы в Хохлах. Сейчас, когда был перерыв, в Сетевизоре слушатели слышали, как Алексей Анатольевич нам рассказывал, как ирландские монахи изобрели виски, и что во время поста в Германии пиво, да?..
А.Уминский
― Да, в Германии паолинские монахи питались только пивом
О.Журавлева
― Паола, оно паолинское, да.
А.Гусаров
― Так что пить спиртное не всегда грешно. Давайте к серьезной теме. Тут в новостях, все-таки, мы слышали, возможно, родители призывают беречь своих чад от акций в соцсетях. Вы же опытный педагог? Как ребенка можно уберечь от дурной компании, от дурного влияния, не важно где – на улице, в соцсетях – как это сделать?
А.Уминский
― Естественно, можно уберечь ребенка от дурной компании. Просто ребенком надо заниматься все время, с самого раннего детства, все время быть с этим ребенком, любить этого ребенка, уделять ему огромное внимание и главное – уметь его все время слушать.
Понимаете, у нас есть такое понятие, слово «послушание». И слово «послушание» в контексте нашей жизни не только церковной, в церковной тоже, к сожалению, оно все время значит: «выполняй мои приказы, будь мне подчинен». А слово «послушание», оно ведь, собственно, от глагола слышать. И когда послушание происходит, оно происходит в двух направлениях: ни когда сильного слышат слабый, ни когда старшего слышит младший, а когда и тот и другой слышал друг друга. Вот, например, родители и дети — кто у кого в послушании? Но сначала-то родители в послушании у ребенка. С самого начала, когда рождается ребенок, родители у него в полном послушании.
А.Гусаров
― Это точно.
А.Уминский
― И чем больше родители в послушании у ребенка, чем больше они его видят, слышал, на каждый его реагируют писк, например, то потом ребенок становится постепенно в послушании у родителей. И вот этот процесс, он все время взаимный всегда. А в подростковом возрасте особенно родители снова становятся в послушание ребенку, они должны очень-очень прислушиваться к тому, что происходит в душе ребенка, что происходит в его мыслях. А если ребенка все время ломать, все время заставлять, все время подчинять, потому что я хочу, чтобы было так, как хочу я, то тогда ты лишишься просто ребенка рано или поздно. Вот это надо понять.
А.Гусаров
― Есть мнение, наоборот, что к подросткам строго надо относиться.
А.Уминский
― По-разному можно относиться и к подросткам. Можно относиться и строго, и нужно относиться строго, но эта строгость должна быть разумной, эта строгость должна быть понятной, и подростку должна быть понятная эта строгость.
О.Журавлева
― Вот говорят: контролируйте соцсети, читайте, что пишет, проверяйте дневники, смотрите телефоны. Вы бы посоветовали делать это?
А.Уминский
― Я не знаю. В моем опыте воспитания своих собственных детей, мальчишек, у меня этого не случалось. У меня так счастливо сложилась жизнь, что мы как-то все время друг другу доверяли. И были моменты, когда мои дети тоже замыкались в подростковом возрасте, у них была своя собственная мысль. Меня это немножко тревожило, но я все равно старался им доверять.
А.Гусаров
― Я правильно знаю, что вы были хиппи?
А.Уминский
― Ну, это было давным-давно.
А.Гусаров
― Как родители относились к этому?
А.Уминский
― Ужасно они относились к этому. Бедные мои родители несчастные. Все время хочется за это у них просить прощения. Но тем не менее они ко мне относились. Они не закрыли дверей дома, они меня не прокляли, они все время мной интересовались. И когда я снимал какую-то халупу в Москве в полуподвале, они приходили ко мне в гости и приносили продукты, чтобы я что-то кушал и кормили моих друзей. Они, например, никогда не закрывали двери для моих друзей, в том числе, когда, скажем, какие-то страшные хиппи из разных городов небритые и немытые, непонятно какие…
А.Гусаров
― К вам на вписку…
А.Уминский
― …На вписку приезжали, и мы в двухкомнатной квартире в Перово – вот они забивались в мою маленькую комнату – и ничего. Папе, маме это очень не нравилось, жутко не нравилось, но они не выгоняли их на улицу, они не вызывали милицию. Они терпели, они все терпели, потому что они понимали, что лучше пусть это здесь будет происходить и будут рядом мама и папа, нежели я вместе с этими хипарями куда-то уйду. Что со мной там случится? Где я буду ночевать? Какая милиция меня заберет после этого? Но так было.
О.Журавлева
― Отец Алексей Уминский у нас в гостях персонально ваш.
А.Гусаров
― Скажите, пожалуйста, а почему церковь считает самоубийство страшным грехом?
А.Уминский
― Не все самоубийство является страшным грехом, потому как большинство этих трагедий происходит с людьми больными, с людьми, которые переживают тяжелейшие депрессии, с людьми, которые находятся в состоянии, когда суицидальные мысли и идеи ими владеют, и они не в силах им сопротивляться. В таком случае церковь не считает этих людей тяжко согрешившими. Эти люди, которые, действительно, страдали заболеваниями, они подлежат и отпеванию в церкви и церковь за них молится.
О.Журавлева
― То есть никакой церковной ограды… вот этого нет?
А.Уминский
― Нет. Имеется в виду, что убийство является осознанным грехом, когда человек билет богу возвращает, то есть «не нужна мне твоя жизнь, не хочу с тобой иметь ничего общего, не хочу никакой вечности, ничего от тебя не хочу, жить не хочу и принимаю это решение разумно и сознательно». Это тягчайший случай человеческой гордыни или человеческого величайшего отчаяния, который существует. Потому что Бог ведет человека по жизни для того, чтобы его спасти. И вся человеческая жизнь от рождения и до смерти – это путь к спасению, конечно. И у Бога есть только одна воля всех нас: чтобы все мы имели вечную жизнь, чтобы все были обязательно спасены, чтобы для нас вот эта вечная жизнь открылась как радость света и любви.
И поэтому существует в христианстве, в православии особенно, такое понимание, что человек умирает всегда тогда, когда он к этому уже готов, когда двери для спасения уже открыты, когда Господь принимает его в тот самый период, когда уже он спасен. А если человек до этого пути не дошел, он не дает Богу возможности вести его дальше за собой. И поэтому это решение человека принимается, как решение его свободы, как решение его личного выбора. Но насильно человека невозможно затащить в рай.
О.Журавлева
― Скажите, а подростковые самоубийства в связи с которыми так много идет баталий, обсуждений, запретов и даже судебных каких-то деяний, они к какой-то особой категории относятся?
А.Уминский
― Думаю, конечно, они относятся к особой категории, потому что дети, вовлеченные в такие ужасные игры, страшные игры, они, конечно, не могут за себя полностью отвечать, они являются объектами манипуляции. Они, конечно, не могут понимать, что происходит в данным момент, к чему их призывают, что в их жизни может случиться. У них нет никакого опыта жизни, но главное, у них нет никакого опыта смерти: они вообще не понимают, что это такое. Поэтому рассматривать эти вещи как осознанные самоубийства церковь, конечно, не может.
А.Гусаров
― Что такой опыт смерти?
А.Уминский
― Опыт смерти — когда ты теряешь человека, с которым ты связан по жизни, когда жизнь твоя и другого человека – это общая жизнь. Когда кто-то умирает из тех, кого ты так любишь сильно, ты понимаешь, что умирает часть тебя – это и есть опыт смерти. Но при этом ты еще в этот момент вдруг начинаешь понимать, что не может это умереть, не может это исчезнуть, любовь не может умереть. Вот это и есть опыт смерти и опыт жизни. Я не знаю, как лучше объяснить.
А.Гусаров
― Спасибо. Перейдем к другой теме, наверное. Был большой скандал. Телеконкурс «Минута славы», и там Владимир Познер призвал не быть лицемерами – это уже потом призвал, в интервью — и назвал запрещенным приемом участие в этом конкурсе человека без ноги…
О.Журавлева
― Танцевальном.
А.Гусаров
― Да, это Евгений Смирнов или Женя, Рыжий, как он себя называет. Он чемпион России по брейк-дансу, потерял ногу, но все равно остался на сцене. И танцевал. Рената Литвинова назвала его «ампутантом». Такая реакция на выступление, о чем вам говорит?
А.Уминский
― Мне очень неприятно было с этой реакцией сталкиваться. Неприятно еще и потому, что Владимир Владимирович Познер, он очень любит Бога все время обвинять в несправедливости, что «куда смотришь ваш бог? Кругом несчастья. Вот я бы, если у Бога спросил, я бы сказал: «Как тебе, Бог, не стыдно?»» — вот слова Познера. Но тут как-то странно, когда человек, все время как бы взирая на Бога, как на существо несправедливое, сам не испытывает какого-то сочувствия… Я даже не говорю о сочувствии, но если человек выходит на конкурс допущенный, то оценивается он все равно не по тому, что он инвалид или не инвалид, а по тому, достоин он награды? Зачем ему все время тыкать в лицо, что «ты пришел сюда не по делу», что «ты пришел сюда незаслуженно, ты хочешь нас разжалобить»? С чего он взял, что его кто-то хочет разжалобить? Почему сразу такое отношение к человеку, что тот недостоин такого высокого внимания таких строгих арбитров — мне вот это непонятно. Мне кажется, это странным и неестественным, вообще, для человека.
Конечно, человек, инвалид нуждается в нашем сочувствии без всякого сомнения. Да, человек не может быть назван ампутантом, потому что он, прежде всего, человек. Если этот человек плохо танцует, скажите: «Ты плохо танцуешь». Но если он танцует хорошо, зачем его упрекать, что он танцует хорошо с одной ногой – вот это мне непонятно совершенно.
А.Гусаров
― Наверное, может быть, тут речь о том, что нельзя сказать, что человек танцует плохо, когда сам по себе танец уже подвиг?
А.Уминский
― Почему?
А.Гусаров
― Танцевать на одной ноге – это сложно.
А.Уминский
― Но если человек это делает плохо, то это: «Мне не нравится, как вы танцуете на одной ноге». И что? Но если это человек делает хорошо?
А.Гусаров
― То есть вы считаете, что все равно нужно оценивать с общих позиций, получается?
А.Уминский
― Этот человек пришел на общий конкурс вместе со всеми и он не считал себя – я читал его интервью – ни в чем ущербным, он не считал, что он танцует хуже тех, кто имеет две ноги…
О.Журавлева
― Ну, он и прошел отборочные, если я правильно понимаю…
А.Уминский
― Естественно, конечно, он попал на этот конкурс не случайно. И он не считал, что к нему должно быть какое-то особенное отношение и столкнулся именно с этим, вот и всё.
А.Гусаров
― Это часто встречается такая реакция?
А.Уминский
― Не знаю. Я не смотрю телевизор, у меня его просто нет, поэтому я не могу сказать. Я не участвую в конкурсах.
О.Журавлева
― А, кстати, как вы относитесь к конкурсам? По поводу детского конкурса тоже очень много и участия детей в разнообразных этих шоу тоже с этими же авторами был скандала, что вот девочка спела, ее попрекнули, что не то ей родители выбрали и она пользуется своими невинными глазами и сама не понимает, чего поет.
А.Уминский
― Не знаю. Мне кажется, наших детей надо беречь. Родители должны все-таки к детям относиться бережно. Нельзя из ребенка сделать какую-то куклу или какую-то модель или какого-то персонажа, на которого должна взирать вся страна. Ребенок не может выдерживать такого внимания, такого прессинга и такой дрессировки: это не обезьяна. Мне кажется, эти конкурсы опасны для детского психического здоровья. Ну и, конечно, они могут разрушать самые теплые и хорошие отношения между родителями и детьми. Надо поберечь просто. Зачем это все время делать напоказ? Мне кажется, лишнее.
О.Журавлева
― У нас в студии отец Алексей Уминский. И еще одна тема. Она вполне, мне кажется, культурная и церковная, я прошу прощения, потому что мы эту тему с вами еще не обсуждали.
Когда бывший прокурор, ныне депутат рассказала о мироточении бюста, естественно, началось веселье со всех сторон, потому что все вроде бы знали о таком явлении, но насчет бюстов не слышали. А потом почему-то большую радость и восторг вызвало то, что существует, оказывается, комиссия церковная, которая проверяет такие факты.
А.Уминский
― Да, конечно.
О.Журавлева
― Расскажите, пожалуйста, что это за комиссия такая?
А.Уминский
― Это, естественно, существует, потому что в церкви происходят прославление, скажем, святых и прославление чудотворных икон в течение всей истории церкви. Поэтому должна быть какая-то официальная комиссия, официальные лица, которые могли бы, действительно, удостоверять какие-то вещи, которые в жизни церкви являются сверхъестественными, например, чудеса.
Когда происходит прославление святого, предположим, перед канонизацией, собирается большая история его посмертного прославления. Люди свидетельствуют о том, как этот святой помогал им в жизни, случались ли какие-то посмертные чудеса, какие-то явления, связанные с помощью от этого святого по молитве. Они фиксируются, они записываются, они хранятся. Потом комиссия все это изучает. Также эта комиссия исследует мощи святых, если они остаются и происходит такое чудо, как нетление святых мощей. Эта комиссия удостоверяет, действительно ли, мощи нетленные, действительно, это не подлог…
О.Журавлева
― Обращаются к ученым по этому вопросу?
А.Уминский
― В том числе, да, генетические экспертизы проводятся всевозможные.
О.Журавлева
― Простите, пожалуйста, я не понимаю. Разве все истории: и плачущих икон, и чудотворных мощей – это разве не внутренняя история, разве это не чудо, которое происходит у конкретного человека, у конкретного молящегося? Как это можно задокументировать?
А.Уминский
― Вы знаете, иногда чудеса имеют довольно массовый характер, в том числе. Это бывает, когда, действительно, икона может быть мироточащей или мощи могут быть мироточащими – тогда это явление наблюдается очень-очень многими. Я несколько раз в жизни наблюдал подобные явления. Одно из явлений – это было больше десяти лет назад – как раз связано с иконой царя-мученика. Эта икона известна в Москве. И, кстати, с этой иконой известная фотография Натальи Поклонской – она с ней на шествии…
О.Журавлева
― «Забытый полк».
А.Уминский
― Совершенно верно. Эта икона в свое время – не знаю, как сейчас – был период, когда она являла огромное и очень обильное мироточение. Она у меня в храме находилась в течение нескольких недель, и я лично видел и замечал, как это происходит, когда выступают капли масла, благоухающего причем масла, на краях иконы, потом оно начинает стекать. Люди подходят… и даже помазывали этим маслом всех приходящих.
А.Гусаров
― Простите, а приходила комиссия та самая по чудесам?
А.Уминский
― Ко мне лично не приходила, но мы записывали всегда. Тетрадочку я вел, где мы записывали каждый случай этого мироточения и потом отдавали тем людям, хранителям…
А.Гусаров
― То есть саму икону они не смотрели.
А.Уминский
― У меня в храме не смотрели. Но эта икона в течение многих лет проходила… она известна, этот факт зафиксирован просто.
И второй случай – то, что я лично видел – это Иверской икона Божией Матери, которую привезли из маленького русского прихода из Гваделупы в Вашингтон в храм Иоанна Крестителя. Там настоятель отец Виктор Потапов. Это список с тоже чудотворной монреальской Иверской иконы Божией Матери, которую хранил в свое время такой праведный Иосиф, он был хранитель иконы Иверской, которая была написана на Афоне. Он был убит таинственным образом, икона пропала. Но эта икона была мироточивая. И вот ее список тоже стал мироточивым. Это тоже было очень обильное истечение мира от иконы деревянной. И у меня такой флакончик сейчас в храме…
А.Гусаров
― Список иконы – это копия иконы, я так понял.
А.Уминский
― Копия иконы, совершенно верно. То есть эти случаи…
О.Журавлева
― Прошу прощения, последний вопрос: с бюстами такое случалось?
А.Уминский
― Вот с бюстами — не знаю, потому что бюст – это не икона, это гражданский монумент. И для меня тоже было странным, что речь идет о каком-то именно памятнике, который не иконописное изображение, и к которому не относятся как и иконе, поэтому я удивился, честно говоря. Само явление мироточения – в этом нет ничего удивительного, для меня, по крайней мере.
О.Журавлева
― Верим в чудеса! На этом мы заканчиваем программу «Персонально ваш». Но, к сожалению, вопросов еще огромное количество. Просили еще мусульманам объяснить, как у Бога может быть Сын… Вы когда-нибудь объясняли мусульманам такие вещи?
А.Уминский
― Я на эту тему с мусульманами не разговаривал. Но если надо, пожалуйста, пусть ко мне приходят – я расскажу.
О.Журавлева
― Есть соответствующая богословская литература о сложных вопросах.
А.Уминский
― Конечно, без всякого сомнения.
О.Журавлева
― Ну, хорошо. Значит, с чудесами разобрались. С Богом Отцом тоже, в принципе, можно разобраться. Мы, наверное, на этом закончим программу. Ольга Журавлева и Алексей Гусаров останутся с вами и в следующем часе у нас опять безудержное веселье и много новостей. С вами был отец Алексей Уминский. Спасибо большое!
А.Уминский
― Спасибо!