Протоиерей Алексий Потокин: Первопричина поста – навсегда

В самое первое время, когда я только пришел к вере, для меня любой, самый короткий пост был истязанием. Скажем, элементарный пост перед причастием, не пить с утра, я выдерживал с громадным трудом и только ждал, когда я напьюсь.

И слава Богу – это дар, что я знаю, до какой немощи я могу дожить, «дослужиться», что я буду так зависим от всего, что без воды и слова друга не услышу. И громче всех будет звучать песня желудка…

Так что это очень полезно запомнить, во что мы можем превратиться.

Первый Великий пост тоже казался очень тяжелым. Мне было предложено в начале и в конце немного попоститься, ну и на Страстной.

С годами пришла уже легкость в посте, мне было нетрудно не есть, не смотреть телевизор, не участвовать в развлечениях, даже приятно. И вера расширялась, мне стало интересно Евангелие, мне стала интересна служба. Я стал понимать немного, что между нами, между людьми вообще происходит.

Тогда такая горячая ревность пришла. Мне хотелось во время поста от всего отказаться, больше читать и глубже молиться, чтобы никто не лез и не мешал.

У меня было несколько постов, проведенных в такой горячности. А потом всё прошло, стало общим порядком. Стало неохотно, привычно, скучно. Смотрю, год идет, второй, третий, пятый… Я священник. Пост, вроде все хорошо, без внешних безобразий, на последней седмице, на Страстной, слушаю службы, а нельзя сказать, что совсем мёртв к ним, всё-таки пока достигают, но пост совершенно привычный и чужой, совершенная мелкая обуза.

Это общие правила в развитии веры, как я понял, для всех нас не только в отношении поста, но и в отношении друг друга. Познакомиться приятно. Когда чуть-чуть поглубже познакомились, открылись, уже, может, и радостно будет какое-то время. А потом мы встречаемся со всем человеком или со всей верой, и тут становится туго.

Тут как раз надо человека импульсивного, привыкшего к каким-то всплескам, переучить и привести его к вечности. Мне трудно было понять, что лучше маленькое добро, но навсегда. Лучше элементарное правило, но от которого ты не отказываешься никогда, чем великие твои подвиги. Это раз.

Во-вторых, я обратил внимание, что, после всех моих подвигов в Великом посте, он заканчивается, и для меня конец поста был как некое освобождение и в еде, и в питии, и в поведении.

Я со временем понял, что это глубокое лицемерие. Оно и у меня, и у других есть. Что на самом деле важна форма, а не результат, не первопричина. Нужны формальности. А надо прийти к первопричине так, чтобы ты постился, чтобы опять для тебя была вера ясная и простая. Не хочу ее терять ни до, ни после Пасхи. Хочу с ней быть всегда.

Ведь когда-то постов не будет, этой периодичности не станет, мы станем постоянными. Так что пост, с одной стороны, – это дело временное, но дело, которое готовит к вечности, и отношения человека к Богу, и отношения между людьми.

Фото: Анна Гальперина

Вы знаете, пост необъятен. Он громаден, он прекрасен. Там столько людей живых. Один Канон Андрея Критского: он предлагает нам познакомиться с людьми, которые жили страшно, а получили прощение. Которые жили так прекрасно, а мне до этого прекрасного совсем не хочется дотрагиваться.

Знаете, как у Христа сказано: «Вы строите гробницу пророкам». Мы восхищаемся святыми, только их наша жизнь мучает, а не радует. Ты заживи, как он, если ты его так чтишь. Давай, к его жизни приди. Нет, не нужна его жизнь. Нужны подарки от него, а сам он не нужен. Так же и Христос: нужны подарки от Него, а Сам Он не награда нам.

И каждый день есть у нас пост. Он должен быть. Пусть это воздержание от чего-то эгоистичного, это сопротивление воли своей. Молитва – это движение навстречу чужой воле, чужому желанию. Хотя бы интересно, какое оно, что оно? А потом уже выполнение, доброхотное выполнение.

Люди часто не замечают, что подчеркивает Великий пост. Ведь все будние дни не совершаются литургии. Нет в понедельник, вторник, среду, четверг, пятницу. И как-то спокойнее, вроде меньше нагрузка.

Но если бы для нас это была необходимая как воздух милость, если бы нам нужно паче всего остального было прощение, если бы мы хотели прощение с другим связать, другим принести, научиться ему, для нас это было бы трагедией. Человек вспоминает, что можно жить без милости, что она может быть отнята, и вспоминает свою первую любовь в вере и как он жил до неё.

А во время Великого поста, в среду и пятницу, служится Литургия Преждеосвященных Даров, но само уже название есть великое противоречие. Преждеосвященные – это значит литургия раньше совершалась, а здесь это просто некая служба, когда эти Дары подаются, и подаются они именно в этот день, в среду, когда я предатель, и в пятницу, когда я убийца.

Фото: Анна Гальперина

Невозможно с этим жить. И поэтому люди шли на эти службы, вспоминая, что предали всех и вся. Я жизнь предаю. Если мне жизнь скучна, я же предатель. С другом заскучаешь – кто он тебе тогда? Уж если тебе так неприятно, если ты уныл, печален, вообще всё тебе Божье чужое, враждебное.

И в пятницу то же самое. Я же от всех бегу, все мне хорошее чуждо, и вера, и так далее. Если нас не поддержать – пропали мы. В эти дни Великого поста нам подаются эти таинства. С одной стороны, нет литургии, а с другой стороны, про нас не забыли, и в нашем ужасе нас не оставили.

Всё-таки Церковь наша очень большая, и вера наша могучая, способная помочь самым немощным и пропащим.

Записала Татьяна Кучинко

Видео: Андрей Голубев

Читайте также:

• Ограничивать ли в пост общение с другими?
• Счастливые постов не наблюдают
• Правила поста – личный опыт за четверть века
• Вредные советы для начинающих поститься
• О Великом посте — народная мудрость и святые отцы