Христиане часто называют себя рабами. «Причащается раб Божий такой-то», — слышим мы, подходя к причастию. «Помяни, Господи, рабов Твоих», — говорит священник на богослужении. О каком рабстве идет речь? И как это сочетается со словами апостола Павла: «Господь есть Дух. А где Дух Господень, там свобода»? (2 Кор. 3:17) Вообще Павел очень часто призывает христиан именно к свободе. Он говорит: «Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» (Гал. 5:1).
И еще: «К свободе призваны вы, братья, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти, но любовью служите друг другу» (Гал. 5:13). «Вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: “Авва, Отче!”» (Рим. 8:15). А вот слова апостола Петра: «Такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, — как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии» (1 Пет. 2:15–17).
Свободны, как рабы Божии, — что это значит? Можно ли быть свободным и одновременно рабом? На самом деле нельзя. Есть такое слово «оксюморон» — сочетание несочетаемого. Да, раб не может быть свободным, тем не менее в этом высказывании заложен определенный смысл.
Человек часто обретает свободу через подчинение какой-то руководящей им идее и чувству. Скажем, люди, которые сильно любят друг друга, они свободны? Да. Они сильно зависят друг от друга? Они подчинены друг другу? Тоже да. Мы, конечно, не можем сказать, что они в рабстве друг у друга. Но это уже вопрос словоупотребления. Давайте разберемся, почему нам так не нравится слово «раб»?
Многие слова у нас вызывают вполне определенные ассоциации. Что мы представляем себе, когда слышим слово «рабство»? Картинку в учебнике по истории для пятого класса, на которой нарисован жестокий тиран с кнутом, помыкающий несчастным рабом в лохмотьях. Рабство — это подчинение, унижение, рабство — это отсутствие собственной воли.
А теперь давайте подумаем, что такое настоящая, истинная любовь. Прежде всего, мы видим эту любовь в браке, когда один человек ради другого полностью забывает о себе. Когда человек впускает в свою жизнь любимого. Когда человек способен на полную самоотдачу. Я говорю, конечно, об идеальных, высоких, правильных отношениях, которых вам всем желаю. Нельзя любить на каких-то условиях, например: если мне что-то в человеке нравится, то я уже готов сказать, что я его люблю. Нет, этого недостаточно. Это пока просто симпатия, увлечение.
Настоящая любовь — это когда человек готов забыть о себе, когда человек готов полностью вручить себя любимому и тем самым подчинить и доверить ему свою жизнь. И это свобода. Потому что настоящая любовь немыслима без свободы.
Отдавая себя в любви, человек не чувствует порабощенности, не чувствует уз. Хотя это узы. Мы так их и называем: брачные узы. Как это ни странно звучит.
В тропаре об умножении любви и искоренении ненависти мы поем: «Союзом любве апостолы Твоя связавый, Христе, и нас, Твоих верных рабов, к Себе тем крепко связав, творити заповеди Твоя и друг друга любити нелицемерно сотвори, молитвами Богородицы». Смотрите: любовь оказывается узами. Любовь привязывает друг к другу людей настолько, что они становятся единым и друг без друга быть не могут.
Есть такое слово — «привязанность». Человек в любви становится привязанным. Такой же по силе, но мучительной привязанностью может обладать страсть. В страсти нет любви. Страсть — это болезнь, это искаженная форма отношений. В основе страсти заложена иногда похоть, иногда гордыня, иногда сильнейшая ревность, иногда очень сильно уязвленное самолюбие, иногда просто желание обладания и подчинения себе другого.
Это может касаться отношений между людьми, но может относиться и вообще к человеческой жизни. Человек может быть такой же страстью привязан, например, к богатству. И тогда ему ничего, кроме денег, не надо, он думает только о деньгах, он всю свою жизнь посвятил деньгам, он привязан к ним. А есть люди, одержимые жаждой власти. И они становятся рабами своей страсти. Вот такую же страсть можно испытывать к человеку. Эта страсть тоже привязывает. Но раб в любви — свободен, а раб в страсти — несвободен. Потому что раб греха, раб страсти все время стремится потреблять, а раб любви постоянно отдает.
Чтобы лучше понять, что такое привязанность без порабощения, я вам расскажу историю. К одному греческому старцу пришел монах и говорит: «Отче, я учусь Иисусовой молитве “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий”, но сердце не отзывается, и внимания нет. Как научиться постоянно творить молитву в сердце?» «Да никак, — говорит старец. — Невозможно просто так, автоматически научиться Иисусовой молитве. Ко мне недавно приехала девица шестнадцати лет и говорит: “Батюшка, я не знаю, что делать. Я влюбилась в Никоса и теперь ни о чем больше думать не могу, кроме него. Прихожу в школу, а у меня в голове только: «Никос, Никос, Никос». Иду домой: «Никос, Никос, Никос». Спать ложусь, а у меня все только его имя и его лицо, его имя и его лицо”. Вот так и с Иисусовой молитвой. Если ты кого полюбишь, то никогда это имя из твоей головы никуда не денется».
Когда мы говорим о рабстве в любви, мы говорим об истинной свободе. Эта истинная свобода раскрывается в нашей вере, в послушании Богу, в исполнении Его заповедей, в желании быть с Ним, в желании открыть Ему свое сердце. Это та свобода, когда человеку уже не нужны какие-то указания, законы, каноны. Потому что он и без законов знает, как правильно поступить, — не по шпаргалке, не по какому-то там параграфу, а по любви. Любовь больше, чем любой закон.
Фото: tatarstan-mitropolia.ru
Был такой святой — блаженный Августин. Он прожил долгую и странную жизнь. Он был интеллектуалом и последователем манихейской секты, которая тоже на свой лад учила свободе. Манихеи считали, что по-настоящему свободный человек может все себе позволить, что никакой закон его не остановит. Они предлагали человеку пройти все стадии падения и разврата, чтобы стать Богом. Они утверждали, что Бог и добрый, и злой, что в Боге есть и свет, и тьма.
И вот блаженный Августин жил с такими убеждениями. А его мать была христианкой, духовной дочерью святого Амвросия Медиоланского. Как-то раз она уговорила сына прийти на проповедь святого Амвросия. Он пришел и уже больше из Церкви не уходил. Он был настолько поражен святым Амвросием, что стал его духовным чадом и сам стал святым.
Так вот, блаженный Августин говорил: «Если ты любишь Бога, можешь делать все, что ты хочешь».
Люби Бога и делай все, что хочешь, – вот она, свобода настоящая. Свобода через любовь. Потому что если ты любишь Бога, то ты будешь, конечно, свободен и будешь делать все, что ты хочешь, но тебе в голову никогда не придет даже какую-то мелкую гадость совершить, не говоря о большой.
— Получается, свобода — это такое светлое чувство, когда не стоит никакого выбора перед тобой.
— Именно. Свобода настоящая, к которой человек приучает себя через любовь, — это то чувство, когда ты уже не выбираешь между добром и злом, твоя свобода только в добре осуществляется. Ты уже сделал свой окончательный выбор, и ты абсолютно свободен.