О том, планирует ли Церковь добиваться передачи одного из всемирно известных символов страны – собора Василия Блаженного, который находится в ведении Государственного Исторического музея, а также о планах церковного участия в развитии Музея древнерусской культуры им. Андрея Рублева и будущем Андроникова монастыря Москвы в интервью корреспонденту «Интерфакс-Религия» Алексею Соседову рассказал глава экспертного совета Русской церкви по церковному искусству, архитектуре и реставрации, древлехранитель Московской городской епархии протоиерей Леонид Калинин.
– Как Вы считаете, наряду с передачей Церкви Исаакия стоит ли передать ей также и собор Василия Блаженного?
– У нас целый комплекс храмов на Варварке. Там одна община, настоятелем которой является очень хороший батюшка – протоиерей Вячеслав Шестаков. К ним приписан и собор Василия Блаженного, и Успенский собор Кремля. Поскольку все эти храмы уникальные, древние, значительно старше большинства других церквей Москвы, там особый режим богослужений, но они совершаются, и, честно говоря, без всяких конфликтов. Спокойно все происходит.
В храме Василия Блаженного по воскресеньям и большим праздникам совершаются литургии, вечером один раз в неделю – всенощное бдение. Храм Василия Блаженного мало приспособлен для больших богослужений, он тесный и необычный внутри.
Я считаю, нынешний статус собора Василия Блаженного оптимален. Я не вижу никакой необходимости передавать его Церкви, потому что с передачей передаются не только права, но и обязанности, а эти обязанности выражаются в огромном материальном компоненте, которого у Церкви просто физически нет. Церковь никогда не жадничает по отношению к религиозному имуществу. Но у Церкви просто нет ресурсов, чтобы содержать, например, собор Василия Блаженного. Одна перекладка кровель стоила бы не один десяток миллионов рублей, потому что это сложнейшая стропильная система, система водоотводов и так далее. Реставрация, живопись, отопление – все это вместе неподъемная сумма.
Поэтому если есть возможность служить хотя бы в воскресный день и накануне всенощную, а также в большие праздники, то это совершенно нормально.
– Стоит ли в храме Василия Блаженного или в Успенском соборе Кремля сделать богослужения ежедневными?
– Я бы категорически не разрешал в таких храмах богослужения в будние обычные дни даже просто с точки зрения сохранения этих храмов. Во-первых, там достаточного количества прихожан не наберется, а если наберется, то это будут только туристы. А во-вторых, это большая нагрузка на памятник архитектуры. Нужно понимать, что некоторые храмы могут служить в круглосуточном режиме, ежедневно и как угодно, а некоторые не могут. Некоторые храмы надо охранять от всяческих нагрузок и перегрузок, и в этом ничего страшного нет.
– Как, по-Вашему мнению, должна протекать богослужебная жизнь в Исаакиевском соборе Петербурга?
– Это храм главным образом для торжественных архиерейских служб с огромным стечением людей. Это соборный колоссальный храм. В нем, конечно, нужны и служба, и хор – все должно быть на высочайшем уровне. Но музейная составляющая, безусловно, должна быть, и она должна быть еще больше развита, чем сейчас.
Это как Ватикан. Ватиканский музей – один из лучших в мире, он принадлежит Римско-католической церкви, но там совершаются и службы, когда нужно и сколько нужно. Главный алтарь они не хотят постоянно использовать для будничной службы, это даже снижало бы уровень этого храма. А в боковых приделах там совершаются и будничные мессы — утром и вечером. И все это вполне адекватно сосуществует с музеем без всяких конфликтных ситуаций и при этом принадлежит Церкви.
Вот мы хотим взять такую модель Ватиканского музея, собора Святого Петра в Риме, который функционирует и как музей, и как храм без всяких проблем как для верующих, так и для неверующих. А также для огромного количества китайцев, надо сейчас добавлять.
– Ранее представители общественности заявили о планах открыть ресторан с туалетами в Андрониковом монастыре Москвы, где действует Музей древнерусской культуры им. Андрея Рублева. Как Вы это прокомментируете?
– Там такого безобразия нет, и никто не планирует. Это просто вбросы обиженных сотрудников, которые привыкли получать зарплату два раза в месяц и больше ничем себя не обременять. Двенадцать строчек машинописного текста в год – вот официальная статистика по Музею Рублева до прихода нового директора, то есть каждый научный сотрудник рожал одну строчку в месяц. Новый директор заставил их работать, это их крайне возмутило. Их «православная» совесть не могла молчать, и вместо того, чтобы заново научиться работать, что они разучились делать на протяжении десятилетий, они решили делать какие-то вбросы: в частности, что музей ведет какое-то строительство. Музей вообще не имеет к этому никакого отношения!
Что касается систем отопления, кафе, гардероба – в музее все это должно быть. Вопрос в том, как это будет вписано в интерьер. Это не должно убить в этом святом месте его сакрализацию. Музей находится в сакральном пространстве монастыря, и это в том числе привлекает туристов, паломников. Поэтому нужно использовать эти возможности, а не превращать это место в выхолощенный, сухой куб из стекла и бетона.
– Есть ли у Вас планы развивать сотрудничество с Музеем им. Андрея Рублева?
– Мы с музеем будем работать. Я как древлехранитель Московской городской епархии об этом думаю. Мы постоянно общаемся с руководством музея.
7 марта в 16:00 там будут министр культуры, масса других важных людей. Состоится презентация концепции развития Музея имени Рублева, которую будут представлять директор этого учреждения и я как содокладчик от Русской православной церкви.
– В чем суть этой концепции?
– В качестве одной из главных целей в концепции намечено, что музей нужно сделать общедоступным, открытым, интересным, посещаемым.
Должно быть понимание общих задач, как сделать в этом святом месте государственно-церковный кластер по изучению, популяризации, развитию древнерусского искусства, в том числе церковного. Есть замечательные, интересные идеи, которые могут быть реализованы.
Мы планируем создать главное церковное древлехранилище в Музее Рублева на базе братского корпуса (сейчас в нем расположен музейный депозитарий — «ИФ») и нынешнего хранилища икон музея. При этом не обязательно, чтобы это древлехранилище было непременно переведено в собственность Церкви. Тут нужно думать.
Важно, чтобы музейные предметы, находящиеся в негосударственной части Музейного фонда Российской Федерации, имели достаточную защиту как физическую, так и материальную. Имеется в виду не только сохранность этих предметов, но и реставрация, экспонирование на нормальных площадях. Не может быть места лучше, чем Музей Рублева, потому что здесь есть и запасники, и квалифицированные кадры. Мы подготовим также церковные кадры и будем постепенно развивать это древлехранение уже на профессиональной основе на базе Музея имени Андрея Рублева.
– Есть ли планы вывести музей за стены монастыря?
– Конечно, есть. Было бы замечательно, если бы музей выводился за пределы крепостной стены. Но это нужно делать не путем волюнтаристского хрущевского решения – что все, открываем здесь монастырь, до свидания, а куда хотите, туда и забирайте свои иконы. Вот и получится, что все в итоге погибнет или будет разворовано, потому что не будет ни учета, ни контроля. Мы не форсируем этот вопрос. Только постепенно выводя музей в новые помещения, давая ему возможность там обжиться, можно говорить уже о его постепенном перемещении.
Государственный музей должен быть, иначе государство лишится колоссального пласта своей истории. Церковь не может здесь все взять на себя, тем более что древнерусское искусство и культура — это не только православие, там есть и языческие вещи, и какие-то вообще доисторические моменты. Все это надо иметь в полноте, а для этого нужен государственный музей.