Протоиерей Сергий Правдолюбов: «Пойдем и мы умрем с Ним!»
В течение всего богослужебного года, каждой богослужебной седмицы мы проживаем евангельские события и пятницы, и субботы, и воскресения – распятие, смерть и воскресение Христа. И каждый раз – «днесь», сегодня, сейчас. Но есть одна особенная неделя в году – Страстная седмица, когда что-то происходит со временем и пространством.
Да, физически мы существуем в XXI веке, но при этом реальность расширяется, время вертикализируется и каждый человек, приходящий в храм, может всем существом своим прожить события 30-х годов первого века нашей эры, перевернувшие ход мировой истории.
Мы можем быть там и тогда: вместе с учениками проходить мимо смоковницы с опавшими листьями; вслед за Учителем идти по тесным и душным от приближающейся грозы улицам Иерусалима; вместе с апостолами разделить пасхальную трапезу в Сионской горнице на Тайной Вечери; вместе с Петром стоять и греться у огня, а потом с ужасом услышать крик петуха…
Но как из реалий и ритмов XXI века, сбегая с работы в обеденный перерыв на вынос Плащаницы, настроить себя на проживание этих, самых важных в жизни дней? Как воспринять богослужении Страстной, являющие, актуализирующие в современности евангельские события, чтобы это не прошло мимо?
Протоиерей Сергий Правдолюбов: Я думаю, что даже в XXI веке стоит заранее отработать свои рабочие дни или отпроситься, но Великий четверг, Великую пятницу или Великую субботу быть в храме. Первые три дня еще можно каким-то образом работать и дома нагонять упущенное.
Начиная с Великого Четверга, с воспоминаний Тайной Вечери, нужно погрузиться именно в эту полноту восприятия жизни, ибо без этого мы – не полные люди, не полноценные человеки.
Если Канон богослужебный и все службы дают возможность понять и осознать свое место в этой жизни, в этом пространстве и в этом бытии здесь на земле, то Страстная седмица – это непосредственное участие не только сознанием, а в сопереживании, необходимом для нашей временной и вечной жизни в Будущем веке.
Очень хорошо сказал один из учеников, когда Спаситель позвал апостолов пойти с Ним ко гробу Лазаря, немножко со скепсисом и сомнением: «Пойдем и мы умрем с Ним» – вот призыв! Для чего?
Ответ очень простой, отраженный в богослужебных текстах:
«Спогребшися Тебе, Христе, с Тобою вместе, в Твоей пещере восстанем вместе. Воспрянем, воскреснем. Чем будет больше наша полнота переживания и единство с Тобой, тем мы ближе будем к Твоему воскресению, и мы также воскреснем, как Ты воскрес».
Если быть точным, приведем подлинные слова: Во втором тропаре Недели Ваий поется: «Спогребшися Тебе крещением, Христе Боже наш, безсмертныя жизни сподобихомся воскресением Твоим…» Та же мысль звучит во втором тропаре 3-й Песни Пасхального канона: «Вчера спогребохся Тебе, Христе, – совостаю днесь воскресшу Тебе…») Ради этого стоит, наверное, всем пренебречь.
Тайная Вечеря, Литургия Василия Великого: надо слушать Евангелие, молиться и обязательно быть причастником Тайной Вечери. Это, совершенно особое состояние, ничто никогда не может его заменить. А вечером происходит чтение двенадцати Евангелий – одна из самых дивных и прекрасных служб, когда мы стоим в храме у Распятия. «Пойдем и мы умрем с Ним».
Отложить нужно всякие житейские мысли, планы, желания, проекты – всё надо отложить в сторону, ибо здесь – больше, чем вся наша жизнь, больше, чем многочисленные незначительно мелкие вещи, по сравнению с тем, что Господь сделал для нас.
Если не захочешь понять и воспринять всё это в своем сердце, ты не сможешь быть человеком, образом Божиим, ты будешь посторонний для Бога, чужой. Ты не сможешь иметь полноту общения с Ним.
Одна женщина, очень хорошая, рассказывая о чуде, которое произошло с ней: ей явился великомученик Пантелеимон. Ей явился! И она маме рассказывала об этом: «Мама, я увидела молодого человека в плаще… («молодой человек в плаще»!..) У него такая коробочка и ложечка. Он был с младенцем на руках. И он сказал мне: «Об этом младенце я позабочусь, а о твоем кто позаботится?» И показал рукой на мою дочку».
А она родила свою дочку в послевоенные годы, в самый разгар зимы, в голод и холод. Было очень тяжело, девочку не крестили и не собирались. Так вот матери явился сам «молодой человек в плаще»! Мама ее, как услышала, ребенка сразу – в ватное одеяло и понесла в церковь срочно крестить. И девочка та, и матерь до сих пор живут и здравствуют, мы молимся об их здоровье.
Вот: «молодой человек в плаще», она не знала великомученика Пантелеимона. Я не в осуждение говорю, та женщина так воспитывалась. Мы должны стремиться знать, понимать и чувствовать апостола Петра, Иоанна Богослова, Марию Магдалину и всех мироносиц, постараться пережить всё, что происходило в те дни в Иерусалиме. Может, когда мы помрем, то они скажут нам: «Простите, а мы не знакомы. А кто это?» Или Господь скажет: «Давайте знакомиться».
– Когда мы читаем страстные страницы Евангелия, мы видим поведение и реакции людей: видим убегающих в страхе апостолов, видим Петра – всегда горячего, живого, непосредственного в своей любви и в своем предательстве, видим трепетную Марию Магдалину. Но в те дни они не знали, что будет послезавтра…
– Конечно, не знали…
– …Но мы-то знаем, что будет послезавтра, в Первый день после субботы. И когда мы идем вслед за плащаницей в Великую пятницу, мы-то все равно знаем о Воскресении…
– Как-то я рассказывал о погребении Спасителя нашим прихожанам, они признались, что никогда им в голову не приходило, какая в тот день была спешка и суета! Не было ни торжественности, ни помпезности, никаких песнопений, было бегом-бегом-бегом, раз-раз-раз – они спешили сделать все до наступления субботы… Сердце у них болело, у жен-мироносиц…
«Кто ж так хоронит? Что эти мужчины сделали? Ну, разве так делают? Они даже миром не помазали Его! Как же так! Наш Учитель!» И при первой возможности они побежали на Гроб, солнце только еще восходило, чтобы быстрей помазать Тело Его.
У них был протест против такого погребения. И вот, наши церковные богослужения – это осуществление мечтаний жен-мироносиц: похоронить Учителя по-человечески, помолиться, попеть, поплакать. Мироносицы счастливы, когда они слышат наши молитвы при погребении Спасителя, потому что они тогда этого не смогли сделать, а мы это восполняем.
Они бегали, суетились, и переживали, и страдали, а мы поем, совершаем каждение, идем крестным ходом. В этом –
Жены-мироносицы
единство Церкви. Они спешили, они волновались, они переживали, они расстраивались, а мы все это знаем и выполняем то, что они хотели сделать. Мы дополняем друг друга в этом деле. И то, что мы знаем о будущем Воскресении – это хорошо, мы радуемся и поражаемся тому, что мы это знаем, и как мы счастливы, что мы живем после Воскресения Христова, а не до.
Мне отец рассказывал то ли реальную историю, то ли литературный образ, я не знаю: сидит красноармеец, в буденовке, на фисгармонии играет Херувимскую, и у него слезы текут. Ему говорят: «Что ты? Ты не понимаешь, что это устарелая и совершенно ненужная никому музыка? И нечего ее играть! Зачем ты это делаешь?»
А он отвечает: «Я играю и думаю, если такую хорошую музыку написали тогда отсталые люди, то, что будет через сто лет? Какая же будет коммунистическая музыка?! У меня слезы сами льются!»
А мы-то уже знаем, какая получилась «музыка», и тех слез и грез у нас нет… Мы так же отличаемся и от жителей начала XX столетия тем, что смотрим на историю нашей страны с высоты XXI века и понимаем, что из всего этого вышло. И теперь мы со страхом и трепетом говорим: «Господи, прости!» Мы отошли от Него, разорили Его храмы и теперь мы видим плоды этого разорения. Нам страшно, и мы припадаем снова ко Гробу Господню и говорим: «Господи, прости нам это!»
Мы опытно познали все это, и поэтому нам, я бы сказал, ещё больше и непростительнее пребывать в миражах и мечтаниях, чем революционерам начала XX века. Они мечтали о светлом будущем, думали, что будет хорошо, а мы уже знаем, что из этого получилось. Поэтому у нас должно быть более глубокое покаянное чувство.
Иногда нам кажется, что мы вот такие, хорошие-хорошие, понимающие, а те, другие, согрешили… Нет! И мы должны понести ответ за наш общий грех. И мы согрешили, вместе с Адамом и Евой, как говорил в Великом каноне Андрей Критский, вместе с другими грешниками.
И наше поколение, и наши соотечественники отошли от Бога, и мы, христиане, батюшки не смогли им главного показать и правду разъяснить, чтобы люди не допустили такого отпадения от Бога, а смогли бы остаться в вере, в Православии и верности своей многострадальной стране.
Эти чувства тоже возникают именно у Плащаницы, и это очень уместно. Голгофа и Гроб Господень – место осознания всей истории, истории своей страны, своей семьи, своих детей, это центр жизни человеческой. Каждые семь лет меняются все клетки в нашем организме, и мы должны насытить, наполнить новые клетки тем содержанием, которое нам Бог еще дает обновить. Чтобы мы после смерти узнали Господа Иисуса Христа, Пресвятую Богородицу, святых, апостолов и мучеников, и не говорили: «Ой, а кто этот молодой человек в плаще?» Конечно, мы знаем, кто!
Кстати, лет 25 назад в семинарской среде и у некоторых рядовых прихожан появилось совершенно новое название службы, характеризующее их представление о происходящем в храмах перед Великой Субботой. Это название уже просочилось даже в книги, предназначенные для прочтения большому количеству людей – «Погребение Плащаницы!»
Откуда и кто дал такое плоское и совершенно не отвечающее сути дела название? Никто никогда не погребал Плащаницу, ни Апостолы, ни православные архиереи, священники и монахи. Откройте церковную книгу, прочтите название службы и запомните навсегда:
«Погребение Спасителя нашего Господа Иисуса Христа». Ну, конечно же! Именно так, и во всей своей онтологической и символической глубине с преодолением времени и пространства. До чего же плоским и сиюминутным становится современное сознание человека, живущего только сегодняшним днем! Надо преодолевать такое сознание и жить полноценной жизнью!
– Богатство церковной музыки и поэзии, которое особенно раскрывается в дни Страстной седмицы, делает с душой что-то неподконтрольное; иногда ловишь себя на мысли, на чувстве, что ты, действительно сопереживаешь происходящему, ты весь там: идешь вслед за учениками, за мироносицами, плачешь и рыдаешь у Креста. Но вдруг слова: «Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших». Мы по-человечески, даже по-женски, переживаем избиение, распятие, смерть, погребение Христа. В это переживание включено все человеческое естество, в том числе, и душевность, сентиментальность, которая является неотъемлемой нашей частью… И вдруг: «Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе…» И тут в душе рождается сложное переживание и евангельских событий, и осознания себя и своей жизни: что творится с тобой и с твоими детьми сегодня…
– «Плачьте о себе и о детях ваших» – эти слова были сказаны Господом по поводу будущих страшных бедствий и разорений Иерусалима, ужасающих бедствий. Да, конечно, Спаситель жалел их – тех женщин, и их детей, и их мужей, но Он сказал эти слова и для нашего времени, и для последних времен.
Очень важный механизм соучастия в жизни святых людей мы видим в житиях святых мучеников Адриана и Наталии. Ведь Наталия только сопереживала мужу, страдала лишь за то, чтобы он не отказался от веры, чтобы он был верен Христу до смерти. И после его мученической кончины, она еще много лет прожила до своей смерти в мире, тишине, спокойствии и умерла в своей постели; но и ее тоже назвали мученицей: святые мученики – Адриан и Наталия.
Мученики Андриан и Наталия
Мы не были в лагерях, не были на Соловках, не претерпевали страданий новомучеников, но если мы любим и сопереживаем, то и нас они могут к себе принять – по нашему сочувствию, как Наталию.
И с апостолами, и с мироносицами на Страстной седмице мы можем всем сердцем открыться Богу и быть вместе с ними. Быть! Не просто так, а именно в сопереживании, сочувствии и осознании всей истории нашего спасения, в страдании, смерти и воскресении Господа Иисуса Христа.
И мы будем такими же Его учениками, как мироносицы и апостолы. Это поразительное явление. Универсальность христианства! Ведь могут люди сказать: «Господи! Мы жили две тысячи лет спустя. Мы ничего этого не видели, мы там не были, ничего не знаем, и поэтому с нас спрашивать-то нельзя. Если бы мы были при Твоей жизни, мы бы, конечно, уцепились за Тебя и не отпускали бы; нам было бы все ясно, мы вели бы себя хорошо».
Он скажет: «Нет… Вы в церковь ходили?» — «Ходили». «Куда?» – «В Троице-Голенищево». – «Молились?» – «Молились». – «Стояли у Креста?» – «Мы были рядом». – «И Я вас видел. И Я вас причащал, как на Тайной Вечере, всех, всех вас!» Это просто поразительное явление!
Парадокс и радость невероятная! Христианство снимает временные рамки, снимает все препятствия, и ты непосредственно участвуешь в самой жизни, в смерти и воскресении Спасителя. В этом весь смысл Страстной и Пасхальной седмиц.
В этом году на нашем приходе умерло пять или шесть человек, наших постоянных прихожан. И когда говорю: «Почему вас так мало в храме?», я ловлю себя на мысли, что многие же умерли. У гробов ушедших, у постелей умирающих надо попытаться еще раз понять смысл воскресения Спасителя.
Понять, что смерть и воскресение – не просто философская идея, умозаключение, а реальная победа Христа над смертью, победа, в которую мы можем войти. «Христос Воскресе!» – «Да, Воистину Воскресе!» Но это надо пережить. Спогребшись Тебе, о Христе, воскресаем с Тобой! И отвечаем Тебе со всем понимаем и полнотой радостного благодарения Бога за то, что Ты сделал для нас. Вот в этом смысл Страстной и Пасхи. И дай Бог нам в каждом году накапливать какую-то часть этого переживания и этого состояния!
Я не раз приводил такой пример, приведу его еще раз: большой космический испытательный прибор тридцать лет готовили на земле, чтобы он взлетел и сделал свою важную работу. Он взлетел, а в нем оказались перепутаны какие-то два проводка, плюс и минус, и прибор в одно мгновение свалился и разбился. А готовили тридцать лет… Нас шестьдесят, семьдесят лет готовят для полета в Вечность, для жизни со Христом.
Идет постоянная, тяжелая, кропотливая и тщательная работа. Как тут не перепутать два простых проводка?.. А ты сможешь быть в другом пространстве? Ты сможешь или успеешь до взлета принести подлинное покаяние? А покаяние невозможно без понимания смысла, зачем ты борешься, зачем ты страдаешь. Страстная неделя и Пасха раскрывают перед человеком эти самые важные смыслы.
Иди! Нельзя пропускать ни года. На срезе дерева образуются годовые кольца… Если ты пропустишь Страстную и Пасху, то у тебя в этом году не образуется «кольца», того, на чем держится дерево жизни.
Если серьезно заболел, то ладно, все равно Господь пошлет благодать, а если просто пропустил, у тебя «кольца» не будет, ствол исказится, искривится, ты не сможешь быть полноценным деревом, несущим большие тяжести, трудности, деревом, которое могло бы стать корабельной мачтой или чем-то еще очень большим и важным.
Каждый год наслаиваются, складываются в нашем сердце переживания событий Страстной и Пасхи. Это не просто эмоции. Это не земное. А это именно та самая духовная жизнь, проникновение вечности в наше время, при условии нашего осознания, понимания и соучастия. В этом смысл.
– Когда начинаешь разбираться в человеческом естестве, ты видишь, что организм, мозг, душа – это чудо. Например, есть удивительное свойство человеческого сознания – память. Когда, вспоминая, не просто зрительно восстанавливаются те или иные события, снова переживаются сердцем и душой.
Во время Тайной вечери Спаситель сказал ученикам: «Сие творите в Мое воспоминание». И теперь, на каждой литургии, мы входим в это литургическое Воспоминание…
– «Сие творите в Мое воспоминание»… Господь так сказал удивительно по-человечески. Он Себя любил называть «Сын человеческий». Но Он же Богочеловек! И поэтому, собираясь вместе, как делали ранние христиане, «в Его воспоминание», мы не просто включаем память, memorium, а имеем с Ним полное общение.
Как на Тайной Вечери тогда, так и на каждой последующей литургии. В самых разных пространствах, в катакомбных условиях, на совершенно новых местах земного шара, где распространялось христианство, ученики собирались и совершали Евхаристию.
И всегда это действительное, реальное участие в Тайной Вечери, как об этом и свидетельствует мозаика в Софии Киевской, где Господь Иисус Христос причащает из Чаши апостола Павла, а как Хлеб дает Тело Свое апостолу Петру. Но ведь апостола Павла не было тогда в Сионской горнице. Почему не было? Да, в этом месте в данный конкретный момент он не был, но присно причащаясь, как и каждый человек в своем храме, в ту же самую Тайную Вечерю мы соединяемся вместе друг с другом и с Богом воедино.
Кстати, и когда поем мы «вечную память», поем мы не о нашей памяти земной, и не говорим, что мы будем помнить вечно – не-не-не, ни в коем случае! Мы поем о Памяти Божественной. Если Господь помнит, значит, мы существуем. Вот Ты, Господи, помни наших родственников, вечно помни, и тогда они будут существовать. Господь мыслит, помнит их.
И как замечательно и трогательно написано в утренней молитве священнической, которая читается во время Шестопсалмия: «Господи, призри на людей всех, и помяни их всех, приходящих сюда в храм, по имени». «Марья Петровна пришла, Клавдия Андреевна пришла, а Пелагея – нет. А что случилось с ней?» Господь по имени каждого из нас помнит, любит, зовет к себе на Вечерю. Каждого – по имени! Это удивительно…
Воспоминание и богослужение – это то, что нас делает людьми. Людьми в высшем смысле слова, людьми, которые имеют радость присоединения к Богу. «Причастники Божественного естества», – апостол Петр страшные слова сказал, но предназначенные для каждого человека. Это чудо, и очень большая радость.
Бабушка идет в церковь с палочкой и думает: «Коза моя захромала, ой… А сено, где у меня сено? Хватит до новой травы?» А тут из окна храма раздается голос батюшки: «Ты из небытия в бытие нас привел еси, и все сотворил…» То есть батюшка в алтаре про вечное, а бабушка про свое, про козочек, – и вот это все вместе соединяется в такой удивительный состав, в Церковь! Господь возлюбил всех людей. И только поэтому и можно жить.
– И тогда все временное обращается в вечное, и время из горизонтального обращается в вертикаль.
– Пронизывает… Вечность пронизывает наше время и с любовью и лаской обращает все – в лучшее. И даже скорбь о козе становится не просто скорбью, а переживанием, разделенным Богом. «Господи, ты же велел, чтобы мы были как дети. Вот у меня коза заболела, я о ней и грущу». «Ну, иди, моя хорошая, иди». Ведь это чудесно! Такого нет больше нигде! Что тут еще сказать?!
Видео: Виктор Аромштам