Протоиерей Стефан Сабинин (†1863)

На историческом кладбище в Веймаре среди немецких могил имеются и русские погребения. Наиболее известно здесь захоро­нение эрцгерцогини Саксен-Веймарской, дочери русского импера­тора Павла I, Марии Павловны, по завещанию которой построен мемориальный храм во имя Марии Магдалины¹. На юго-запад от храма расположены две русских могилы², а с восточной стороны — надгробие с крестом, на котором написано: “Прото­иерей Стефанъ Сабининъ 31.12.1789 † 15.5.1863”. Так вдали от Родины нашел себе место покоя и последнее пристанище прах замечательного человека, солидного ученого, маститого прото­­­иерея Стефана Са­бинина.

Его дочь, впоследствии опубликовавшая свои воспоминания, писала о происхождении рода Сабининых: “Сабинины происходят от Ивана Сусанина, дочь которого Антонида вышла замуж за Са­бинина. Подвиг Сусанина, не задумавшегося пожертвовать своею жизнью для спасения своего государя, известен каждому”³. Со временем род их весьма обеднел, так что детство будущего про­тоиерея проходило в большой нужде. Родился он в селе Болота недалеко от Воронежа и был очень слабым ребенком, так “что родите­ли его, не имея никакой надежды сохранить сына, крестили его тотчас же после рождения”⁴. Начальное образование он получил в духовном училище, но одно время из-за недостатка средств со­бирался оставить его. “Но здесь на него обратил свое внимание Воронежский архипастырь, приказав принять его, за его способ­ности, в бурсу на имевшуюся в то время стипендию генерала Сакена”⁵. В канун XIX века он стал семинаристом и при обучении проявил большие способности в изучении древних языков, так что до окончания курса уже преподавал греческий язык. По окон­чании семинарии до 1817 года он преподавал кроме греческого также латинский и немецкий языки и был публичным катехизатором в Воронеже. Затем он поступил в Санкт-Петербургскую Духов­ную академию. “Здесь, в продолжение 4-х лет, Сабинин дополнил свое образование высшими науками и был удостоен степени ма­гистра богословия. По окончании академического курса он был оставлен при С. Петербургской Академии бакалавром по классу немецкого языка”⁶. В истории Академии на Неве среди студентов IV курса имя С. Сабинина стоит в числе первых⁷.

Академическое образование во многом способствовало станов­лению научных интересов будущего протоиерея. Под влиянием отца Герасима Павского он усердно занимается изучением Священ­ного Писания Ветхого Завета⁸. «Еще будучи студентом, когда он еще “руководился наставлениями Павского в познании священ­ного языка”, отец Стефан сделал перевод книги Иова на россий­ский язык, составленный им на основании устного перевода Пав­ского. Прочитав перевод, Павский дал такой отзыв об этом пер­вом опыте автора: “Желаю, чтобы сие начало повело к дальней­шему исследованию других книг священных”. Лестный отзыв этот не остался без внимания. Курсовое сочинение на степень ма­гистра отец Стефан писал о книге “Песнь Песней”, каковое тогда же было и напечатано с его именем под заглавием: “В ка­ком смысле должно разуметь книгу Песнь Песней, и что она со­держит?»⁹.

Будучи оставленным при Академии, С. Сабинин недолго, однако, пробыл в ней. Вскоре он женился¹⁰, а11 октября 1823 года был рукоположен в сан священника и назначен в храм русской дипломатической миссии в Копенгагене. Так началось его почти постоянное пребывание далеко за пределами Русской земли, но его связь с Академией не прерывалась, так как он стал ее корреспондентом. “В это звание академическою конференциею избираемы были свя­щенники, находившиеся при наших миссиях и посольских церквах за границею, известные духовною ученостию и желанием быть для нее полезными; именно <…> священник при церкви Копенгагенской миссии С. К. Сабинин, 1823 г.”¹¹.

На новом месте молодой священник продолжал изучение Священного Пи­сания Ветхого Завета, о чем писал своему учителю: “Когда я по­лучил свободу располагать временем по моему произволу, тогда я устремился весь на чтение Ветхого Завета как в оригинале, так и в лучших переводах. После сего прочтения я остановился на одном величайшем пророке — на Исаии, на котором многие иностранные писатели испытывали и еще доселе испытывают свои силы; на нем решился и я испытать малость сил моих, изъясняя и защищая его, тем паче, что из наших соотечественников никто, кроме Феофана Прокоповича и Григория Сковороды, не занимался изъяснением онаго <…> Как желательно было бы для меня, если бы Вы, Высокопреподобие, как наиосновательнейший и глубочайший знаток еврейской литературы между нашими соотечественниками, удостоили прочесть начало моего изъяснения <…> Заниматься в чуждой земле, не сообщая своих мыслей своим соотечественникам, поистине трудно”¹². В другом своем письме отец Стефан писал протоиерею-библеисту: “Вы возбудили во мне ревность заниматься Ветхим Заветом, да принадлежит же вам и честь поддерживать во мне оную…”¹³. А. И. Родосский, много потрудившийся над обработкой рукописных материалов библиотеки Петербургской Академии, описывает один неизданный труд отца Стефана: «Пер­вый лист — заглавный; на нем находится следующее заглавие: “Пророчества Исаии, переведенные с еврейского на российский язык и сопро­вождаемые, в случае необходимости, апологиею против критики новейших истолкователей, также герменевтическими, историче­скими, археологическими, филологическими и критическими при­мечаниями. Сочинение Копенгагенской миссии священника, ма­гистра богословия Стефана Сабинина”¹⁴.

В 1831 году он был удостоен ордена святой Анны II степени, а через два года — награжден набедренником и саном протоиерея, хотя возведение в это высокое достоинство состоялось в 1835 году, во время приезда в Россию. В самой Дании протоиерей Стефан был принят в действи­тельные члены Королевского общества северных древностей в Ко­пенгагене. В 1837 семья Сабининых переезжает на новое место жительства в немецкий город Веймар, куда отец Стефан был назначен духовником к Марии Павловне после кончины там протоиерея Никиты Ясновского¹⁵. Поселилась семья Сабининых на втором этаже в доме Шарлотты фон Штейн, известной своими отношениями с великим немецким писателем Гёте¹⁶. На первом же располагалась домовая церковь во имя равноапостольной Марии Магдалины, не­бесной покровительницы великой герцогини¹⁷. В 1838 году, когда Веймар посетил Российский император Николай I, отец протоиерей был награжден наперсным крестом с украшениями. Его старшая дочь Марфа вспоми­нала о рождественском Богослужении в юбилейный год (50 лет) существования веймарского храма (1854): “Вечером, в наш Рож­дественский Сочельник, у нас была елка; в тесном семейном кру­гу встретили мы праздник. На чужбине к праздникам всегда при­мешивается что-то грустное, потому что там не существует той общей, объединяющей праздничной радости, которая бывает в отечестве. У нас Рождество, а у протестантов простой будничный день, базар, уроки, занятия; вот когда больше всего чувствуете одиночество на чужой стороне”¹⁸.

В некрологе новое место служения отца Стефана характеризу­ется так: “Веймар слывет в Германии новыми Афинами, по своей учености, особенно же по знаменитым людям, прославившим его своим пребыванием. Гердер, Виланд, Гете, Шиллер процветали в Веймаре. Йенский университет, соседственный с Веймаром, также славится корифеями науки: знакомство с этими знамени­тостями, частию личное, частию же из их творений, занимало нашего ученого протоиерея в высшей степени. Больше всего изу­чал он Гердера и перевел из него разговор о духе еврейской поэзии”¹⁹. Высокое интеллектуальное развитие было характерно для всей семьи в целом. Историк М. П. Погодин, посетивший Веймар, пишет о Сабининых: “Вот как застал я семейство: жена с старшею дочерью писали картину масляными красками, которая с честию могла бы занять место в академическом классе; другая твердила урок на фортепиано, какую-то сонату Моцарта, сыновья сидели за латинскими авторами, а отец читал католический жур­нал. Столько образованности, любознательности, вкуса нашел я во всем семействе…” ²⁰.

Наряду с проблемами библеистики, будучи в Копенгагене, отец Стефан старательно изучал исландский язык и исландские письменные источники о русской истории. В этом направлении он работает и в дальнейшем. Один русский путешественник писал в 1845 году: “На обратном пути в Берлин я пробыл день в Вей­маре, где познакомился с русским протоиереем Степаном Карпови­чем Сабининым. Он весьма усердно занимается филологическими исследованиями относительно русского языка <…> Он занимается теперь сравнением русского языка с исландским и находит, что ударения русских слов совершенно те же, как и в исландском языке”²¹. Плодом занятий исландским языком явилась граммати­ка, а исландскими источниками и исследованиями — публикации в издании Общества истории и древностей Российских при Москов­ском университете. В предисловии к исландской грамматике он писал: “Желающим обучаться ему (то есть языку) предлагается здесь Исландская Грамматика, составленная мною по Грамматике покойного датского профессора Эразма Христиана Раска. Она составлена мною первоначально только для себя самого, но так как Королев­ское общество северных антиквариев (древностей — Ред.) в Копенгагене начало теперь печатать Antiquit№s russes et orientales в исландском оригинале собственно для ученых России, и так как некоторые из моих знакомых в Москве и С.-Петербурге желают видеть ее в печати, чтоб иметь возможность обучиться по ней исландскому языку, то я передаю ее высокоученой имп. Академии Наук с все­покорнейшею просьбою рассмотреть и напечатать на ее иждивение, если она окажется достойною печати”²².

Являясь знатоком древних и новых языков, протоиерей Стефан проявляет интерес к сравнительному языкознанию. В письме М. Погодину, в свое время давшему высокую оценку культурным интере­сам всей семьи, он высказывает интересную мысль: “Кажется мне, что мы, изучив все языки земного шара и сравнив их между собою, докажем наконец почти математически, что некогда бе вся земля устне едине, и глас един всем (Быт 11:1), во что теперь только веруем, и что Всемогущий Господь <…> сотворил есть от единыя крове весь язык человечь, жити по всему лицу земному (Деян 17:26)”²³.

Характерной чертой многогранной деятельности отца протоиерея является то, что он не только сообщал в России о научных ин­тересах Запада, но также знакомил немецкое общество с дости­жениями русской культуры и науки. В 1840 и 1848 годах в Йене выходит двухтомное издание трудов великого русского поэта Пушкина на немецком языке, переведенное и опубликован­ное С. Сабининым и Г. Трёбстом²⁴. В “Немецком телеграфе за 1840 г.” написано: «Господа Требст и Сабинин представляют нам в немецком переводе первый том пушкинских рассказов и обе­щают второй том <…> в котором особенно примечательны “Пиковая дама” и “Станционный смотритель”. Перевод гладкий и достойный похвалы, лишь в отдельных местах замечается, что немецкий язык не является родным для переводчика. Издание снабжено краткой биографией поэта и описанием его последних минут, изложенных Жуковским»²⁵.

Знания еврейского языка веймарский ученый использует для комментариев выдающегося памятника древнерусской литературы “Слово о полку Игореве”, помогая своими советами В. Вольфсону, переводившему эту жемчужину русского языка на немецкий. По­следний был весьма благодарен отзывчивому протоиерею²⁶. Одновременно с исландской грамматикой, вышедшей в Петербурге, в Веймаре был опубликован немецкий перевод Сабинина Записок Рус­ского географического общества. “Благо­даря данной публикации немецкие читатели получат возможность значительно расширить свои географические познания, что должно вызвать всеобщее одобрение”, — писалось в предисловии к немецкому изданию²⁷.

Верной помощницей отцу протоиерею во всех его трудах была его матушка. Старшая дочь, Марфа, писала: “Отец мой научил ее немецкому, датскому и французскому языкам и, кроме того, она, из желания помогать мужу, сама изучила латинский, греческий, еврейский и другие языки, так что все его сочинения и переводы переписывала всегда сама”²⁸. Немалой заботой для нее было также воспитание одиннадцати детей.

Вся большая семья Сабининых привлекала многих выдающихся людей того времени, которые заезжали в Веймар. Композитор Ф. Мит, живя в Веймаре, был учителем детей отца протоиерея. У них бывали поэт П. Вяземский, А. Муравьев. В 1845 году в Веймар приехали писатели Н. Гоголь и А. К. Толстой. Из записок М. Сабининой мы узнаем об одной малоизвестной черте в биогра­фии автора “Мертвых душ”. “Гоголь приехал в Веймар, чтобы по­говорить с моим отцом о своем желании поступить в монастырь. Видя его болезненное состояние, следствием которого было ипо­хондрическое настроение духа, отец отговаривал его и убедил не принимать окончательного решения”²⁹.

Наиболее значительными событиями в его жизни этого времени были следующие факты. В 1854 году отец протоиерей был награжден немецким орденом Сокола II степени. В феврале 1857 года он вместе с веймарскими певчими Петром Казанским и Мстиславом Тихонравовым отпевал в Берлине великого русского композитора М. И. Глинку. Так Божиим Промыслом на чужбине потомок Ивана Сусанина напутствует в иной мир человека, воспевшего подвиг русского героя, который ценою своей жизни спас юного царя Михаила Романова³⁰. В 1859 году отец Стефан отпел свою духовную дочь — великую герцогиню Марию Павловну. С этого времени жизнь его начинает заметно угасать. Свою большую и богатую библиотеку он был вынужден через посредство фирмы Брокгауз продать в Америку³¹.

В 1862 году на историческом кладбище в Веймаре “по чертежам одного славного московского профессора”³² была построена ме­мориальная церковь по завещанию покойной герцогини. Иконостас был выполнен русскими мастерами, а роспись в куполе и в парусах, а также некоторые иконы были написаны немецкими художниками. В освящении храма участвовали также священники, приехавшие из Штутгардта и Висбадена³³. Освятив новый, поныне действующий храм, он стал первым священником, служившим в нем. Однако не­долго совершал он богослужения здесь. Жизнь маститого прото­иерея клонилась к концу и 14 мая 1863 года он отошел ко Госпо­ду. “При погребении его, в котором, кроме штутгардского прото­иерея Базарова³⁴, принимал участие дрезденский священник о. Юхновский, стечение народа было необычайное. При отпева­нии усопшего в русской церкви присутствовали представители местного духовенства, как протестантского, так и католического”³⁵. Погребен он был у алтарной стены новоотстроенного храма.

Датский ученый К. Рафи писал дочери покойного: “С сердечным учас­тием воспринял я известие о кончине вашего отца Стефана Саби­нина. Выражения этого участия я ныне передаю Вам, Вашей ма­тушке и всей Вашей милой семье как от имени Королевского об­щества изучения северных древностей, членом которого Ваш отец являлся, так и особенно от меня лично, ибо я многие годы состоял в дружеских отношениях с покойным, чьи труды высоко ценились современниками³⁶ и заслужат признательность у потомков”³⁷.

Последнее замечание весьма справедливо. А. Родосский о нем говорит: “Протоиерей Сабинин был выдающимся по уму и познаниям личностью”³⁸. “По сохранившимся печатным трудам и некото­рым рукописным о. Сабинин представляется ученым богословом-филологом, археологом и языковедом”³⁹. Протоиерей Георгий Флоровский отмечает, что “у него филологический интерес был преобладающим”⁴⁰. Архимандрит Киприан (Керн) писал о нем: “На Са­бинине, как редко на ком другом, сказались: одаренность нашего духовного сословия, расцветшего в наследственной благодатной атмосфере, и исключительно высокий уровень нашей духовной шко­лы, путем долголетней селекции отбиравшей из своей среды та­ких высоко образованных ученых и разносторонних писателей”⁴¹.

Судьба ученого наследия протоиерея Стефана Сабинина сложи­лась неудачно. «Мы не имеем и ничего не знаем о судьбе их, как не знаем, что сталось, куда девались или где хранятся дру­гие его рукописные труды, как-то: библейский лексикон, сирская грамматика, перевод книги Иова — в прозе и стихах, перевод из Гердера — разговор о духе еврейской поэзии, перевод пропове­дей знаменитаго французскаго проповедника Булоня. Упомянутый “Библейский лексикон” прот. Сабинина своим достоинством сде­лал бы честь и теперешнему времени: в нем, по отзыву биогра­фа, на каждое слово делается по нескольку объяснений, с пока­занием всех соответствующих мест в Свящ. Писании. Не менее важен его перевод книги Иова — в прозе и стихах»⁴². Соглас­но воспоминаниям последний был послан Московскому митрополиту Филарету⁴³, а остальные рукопи­си сгорели под Ялтой, куда позднее переселилась семья Сабини­ных⁴⁴. Из воспоминаний Марфы мы узнаем также об одном собы­тии, повлиявшем на направленность научной деятельности отца Стефана. “Переведя книгу Иова на русский язык и приложив мно­го примечаний, он обратился к обер-прокурору Протасову с предложением перевода Библии на русский язык. Ему отвечали, что в настоящее время Россия не нуждается в Библии на русском языке. После этого ответа, отец мой оставил любимое занятие, которому посвятил 14 лет своей жизни, и с тех пор занимался больше исследованиями исторических древно­стей”⁴⁵.

А. Чистович, А. Родосский, архимандрит Киприан, говоря о протоиерее С. Сабинине, в качестве его библиографии указывают практически только публикации в журнале Петербургской Духовной академии “Христианское чтение”. Поэтому справедливо следующее замечание: “Полной библиографии его научно-литератур­ной деятельности, в которой было бы отмечено все им написан­ное и напечатанное в немецких изданиях Йены, Веймара, Лейпци­га, а также его работы неизданные (например, переводы из фран­цузских и немецких проповедников), к сожалению, не существует. Столь же мало известна его огромная переписка с учеными друзья­ми в Дании, Германии, России и в славянском мире, которая конечно, если бы была издана, представила бы немалый интерес для истории умственной и общественной жизни его времени и для характеристики отдельных исторических личностей и его самого”⁴⁶. Отец Стефан Сабинин — замечательный протоиерей — ученый Рус­ской Православной Церкви. Его наследие широко разошлось по всему миру: научные труды его публиковались в Европе (Россия и Германия); библиотека, отражающая его читательские, исследо­вательские и личные интересы — попала в Америку. Он был бога­то одарен способностями к знаниям языка и известен своей многогранной ученой деятельностью. Его имя стоит в числе первых в истории отечественной исландистики. Прожив много лет заграницей, он свидетельствовал там о Православии, способствовал распрост­ранению русской культуры, науки, поэзии. Это был ученый с меж­дународными связями.

14 мая 1983 года исполнилось 120 лет со дня его кончины. На ближайшем к этому дню Богослужении в веймарском храме свя­той равноапостольной Марии Магдалины, рядом с которым он по­гребен, была совершена панихида. В немецкой прессе появились статьи о нем⁴⁷. Из русского православного духовенства, по­трудившегося в немецкой земле, наиболее известен отец Алексий Мальцев, деятельность которого в значительной степени освеще­на в литературе⁴⁸. Желая почтить труды и память протоиерея Стефана Сабинина, мы тем самым хотим восполнить существующий пробел.

Вечная ему память!

Библиография протоиерея Стефана Сабинина

Sabinin Stefan, Erzpriester.

1. Пророчества Иcаии, переведенные с еврейского на российский язык и сопровождаемые в случае необходимости апологиею про­тив критики новейших истолкователей также герменевтически­ми, историческими, археологическими, филологическими и критическими замечаниями. Сочинение Копенгагенской миссии свя­щенника магистра богословия Стефана Сабинина. 62 об. л. (РНБ. СПбДА. А 1.№ 127).

2. Взгляд на ветхозаветные пророчества о падении Вавилона//ХЧ. 1832. Ч. 48. С. 313–358.

3. Историческое рассмотрение пророчеств о Тире //ХЧ. 1833. Ч.1. С. 64–118.

4. О происхождении наименований “боярин” и “болярин”//ЖМНП. 1837. Ч. 16. Октябрь. С. 42–86.

5. Изъяснение пророчества Ноева о будущей судьбе потомства его //ХЧ. 1839. Ч.1. С. 63–118.

6. О состоянии иудеев в плену вавилонском //ХЧ. 1839. Ч. 3. С. 341–391.

7. О бармах // Русский исторический сборник.Т. 3. Кн. 3. 1839. С. 297–308.

8. Кавалерские ордена, знаки отличия и медали Российского государства, изданные K.А. фон Гельбке, королевско-прусским отставным подполковником, камергером е. к. в. инфанта герцога Лукского, командиром и кавалером разных орденов. Перевел с немецкого духовник ее имп. высочества, государыни великой княгини и гроссгерцогини Марии Павловны протоиерей Стефан Сабинин. Лейпциг, Фридерик Флейшер. 1839. 22 с.

9. Извлечение из саги Олава Триггвиева, короля Норвежского. Пребывание Олава Триггвиевича при дворе Владимира Великого. С прим. переводчика //Русский исторический сборник. Кн. I. 1840. С. III–VIII, 7–116.

10. Изъяснение пророчеств о Египте и подтверждение их историчес­кими событиями //ХЧ. 1840. Ч. 3. С. 79–142.

11. Отрывки из писем протоиерея Сабинина на имя секретаря Общест­ва профессора М. Погодина //Русский исторический сбор­ник.Кн. I. 1840. С. 137–150.

12. Alexander Puschkins Novellen. Fur das Deutsche bearbeitet von Dr. Trobst und Dr. Sabinin. Jena, 1840. Bd. 1. 202 S.

13. Купало //ЖМНП. 1841. Ч. 31. С. 1.

14. Волос — языческое божество славяно-руссов, сравненное с Одином скандинавским //ЖМНП. 1843. Ч. 40. Октябрь. С. 17.

15.Рец.: Schmitt Hermann Joseph. Kritische Geschichte der neugriechischen und russischen Kirche, mit besonderer Berucksich­tigung ihrer Verfassung in der Form einer permanenten Synode. Von Hermann Joseph Schmitt, kathol. Pfarrer zu Croџwallstadt bei Aschaffenburg. Meinz, Kircheim, Schott Thilmann. 1840. Gr. 8,2 Thlr //Neue allgemeine Literatur-Zeitung, 15.XI.1843, Jahrg. 2,№ 273. S. 1105–1108;№ 274. 16.XI.1843. S. 1109–1111.

16. Историческое рассуждение о пацианках и печенегах. Соч. Петра Фридриха Сума //ЧОИДР. 1846. № 1. С. III–IV, 5–48, I–VIII.

17. Историческое рассуждение о хазарах. Соч. П. Ф. Сума //ЧОИДР. 1846. № 3. С. 1–68.

18. Историческое рассуждение о Галиции и Лoдoмиpии. Соч. П. Ф. Сума //ЧОИДР. 1846. № 5. С. 1–30.

19. Историческое рассуждение о финах. Соч. П. Ф. Сума //ЧОИДР. 1847. 9. С. 1–12.

20. Переписка о Всеславе Брячиславиче, а также о Хорсе и Дажбоге // ЧОИДР. 1847. № 9. С. 15–23 (совместно c С. М. Бодянским).

21. Историческое рассуждение о славянах, происхождении и древней­ших жилищах их. Соч. П. Ф. Сума //ЧОИДР. 1848. № 8. Материа­лы иностранные. С. 1–11.

22. Историческое рассуждение об уцах и половцах. Соч. П. Ф. Сума // ЧОИДР. 1848. 8. С. 13–49.

23. Грамматика исландского языка, составл. духовником ее имп. Высочества государыни вел. кн. Марии Павловны протоиереем придворной российской православной в Веймаре церкви Стефаном Сабиным. СПб., 1849. Х. 230 с. Рец.: “Москвитянин”, 1849.Август. Кн. I. № 15. С. 54–58; “Северное обозрение”. Т. 2. С. 289–290; ЖМНП. 1850. Июнь. Отд. VI. С. 183–193.

24. Denkschriften der russischen geographiscnen Gesellschaft zu St. Petersburg. Weimar, 1849. Bd. 1.

25. Слово в день восшествия на престол его вел. благочестивей­шего государя имп. Николая Павловича, самодержца Всерос­сийского, говоренное в церкви при имп. Российской миссии в Копенгагене священником Стефаном Сабининым в 1826 году, СПб., в типографии мед департамента мин-ва внутр. дел, 1852, 25 с.

26. Из письма протоиерея С. К. Сабинина к академику И. С. Кочетову // ИОРЯС. СПб., 1853. Т. 2. Вып. 10. С. 377–379.

27. Материалы для сравнения русского языка с скандинавскими //ИОРЯС. СПб., 1854. Т. 3. С. 129–170.

Приложение

Из эпистолярного наследия веймарского
протоиерея Стефана Сабинина

Протоиерей Стефан Сабинин — один из замечательнейших представителей русского православного духовенства, служивших в XIX в. в Германии. Труды ученого протоиерея не дошли до наших дней, за исключением публикованных им еще при жизни и рукописного Толкования на Книгу пророка Исаии, хранящуюся в Публичной библиотеке в Петербурге в фонде Академии. Плодотворным оказались поиски его писем. Кроме писем к М. П. Погодину, К. Рафну, К. С. Сербиновичу, С. П. Шевы­ре­ву⁴⁹ теперь известны еще его письма к чешскому ученому слависту Вячеславу Ганке (†1861)⁵⁰.

По письмам можно судить об отце Стефане, как о человеке живом, подвижном, эмоциональном и жизнерадостном. Изучение эпистолярного наследия протоиерея Стефана Сабинина перспективно и значительно расширяет наше представление о круге его интересов, занятий и знакомств, дополняет его биографию. В письмах своим адресатам он всегда интересуется о новых изданиях, заботится о приобретении нужной научной литературы. Его постоянные поиски книг показывают стремление быть в курсе современной ему международной науки и желание внести в нее свой вклад. Интерес к чешской литературе свидетельствует, что и этот язык был ему вполне понятен.

Предлагаемая ниже публикация писем протоиерея Стефана Сабинина, надеемся, пробудит больший интерес к его наследию, трудность изучения которого объясняется распыленностью материалов о нем в архивах разных стран.

_________

15 октября 1852

Высокопочтеннейший благоприятель,
Вячеслав Вячеславович!

Не подумайте, что я уже забыл Прагу, а в Праге Вас. Нет, Прага, а в Праге Вы для каждого славянина, побывавшего в Праге и встретившегося в ней с Вами, останетесь вечно незабвенными. Да и как забыть Прагу славянину, наглядевшемуся на нее в продолжении нескольких дней? Прагу любишь как наиглубочайшую славянскую древность, еще прежде, нежели увидишь ее своими телесными очами. К ней стремишься, как бы к некоторому месту поклонения, почти всю свою жизнь, а увидев ее на самом деле, очаруешься ею. Если все поседелое от древности для нас свято, то как должна быть для нас свята Прага — наша родная, славянская, поседелая древность.

Но Прага славна не одною только своею древностью, но еще величием и количеством храмов, посвященных вечно Всесвятому Богу, великолепием исторических памятников, отличным собранием предметов природы и своими богатыми книгохранилищами. Ее зиждители, основав ее на берегах Вельтавы, вдохнули в нее, так сказать, дыхание и дали ей вечную жизнь. В самом деле, что есть вода вечно движущаяся, если не вечная жизнь, тогда как земля, снискавшая величественную реку с обеих сторон, и груды камней, воздвигнутые рукою человека на берегах ее, — безжизненны, мертвы. Удивительно ли теперь, что Вельтава, проходящая, так сказать, сквозь сердце Праги и сообщающая ей дыхание и жизнь, обворажает каждого против его воли.

Для меня она имела особенную прелесть тем, что я, прожив много лет в Зеландии⁵¹ посреди собрания воды, скучал в Германии, не встречая этой живой и привлекательной стихии; но Вельтава, как скоро я увидел ее, обворожила меня, и я стоял над нею неподвижный, как Асы⁵² северной мифологии над прахом Вардюра, проколенного стрелою Лонния. Вечное движение Вельтавы, непрерывно продолжающаяся жизнь ее оставили во мне вечное воспоминание о себе и одушевили меня самого на остаток моей жизни. Можно ли забыть Прагу побывавшему в Праге?

Что сказать о пражских храмах, посвященных Высочайшему Существу — Богу христиан, об исторических памятниках, о собраниях природы, художества и учености, если не то, что они — истинное наслаждение для очей, очарование для сердца и приятная задача для испытующего ума человеческого. Их не забудешь, пока живешь. Выйдет ли из памяти Градчин⁵³ — этот близнец Московского Кремля со всеми его великолепными храмами, дворцами и разнородными сокровищами, выйдет ли он, говорю, из памяти у того, кто хотя однажды видел его в своей жизни?

Можно ли забыть храм Успения Богоматери на Тейне⁵⁴, встретив в нем, при посещении его, такое множество предметов любопытных и близких славянскому сердцу? Пред моими очами стоит еще тот добродушный священник, который во время посещения мною этого храма, поместившись не на кафедре, но между своими слушателями, на нашем родном языке беседовал с ними о происхождении и значении дней всея недели.

Чешский язык, которого звуки услышал я тогда в связной речи первый раз в моей жизни, тронул меня до глубины сердца и останется для меня памятен во всю жизнь. Пока живу, не забуду его сладости и благозвучия. Славянские Апостолы — Кирилл и Мефодий, виденные мною там, сопровождают меня до сего времени, как бы живые. Я еще вижу их — эти светлые образы, и как бы слышу из уст их исходящие глаголы: В начале его Слово, и Слово его к Богу, и Бог его Слово.

Воспоминание о Тико де Браге, привезенное мною вместе с воспоминанием об острове Веене⁵⁵ и о картине в Биржевой зале Копенгагена, представляющей этого астронома посредисемейства короля Христиана II, из Зеландии, возобновилось в моей душе памятником, воздвигнутым ему по смерти его и останется в ней навсегда.

Так, много достопримечательного, много незабвенного в Праге для того, кто побывал в ней; но Вы, милостивый государь, незабвеннее там всего на свете. Ваше радушие, с которым Вы принимаете нас, русских, в Праге, не имеет границ. Благодарить Вас за него нет ни слов, ни сил.

Посылаю Вам из моих литературных занятий, что попалось под руку. Чем богат, тем и рад. Все почти мои литературные труды разбросаны по периодическим изданиям.

Мне самому хотелось бы сделаться членом Чешской Матицы около Нового года. Но так как у нас нет австрийской монеты, то я не знаю, как мне сделаться членом ее с прусскою монетою.

С чувством глубочайшего почтения Ваш покорнейший слуга,
протоиерей Стефан Сабинин.

Помета Ганки “Ombe€ъ 7 Dec.”

_________

Достопочтенный благоприятель,
милостивый Государь Вячеслав Вячеславович!

От всего сердца благодарю Вас за Ваш искренний ответ на мое письмо. Вы приписываете запоздалость его моему письму, будто бы оно было так интересно, что не только было читано теми, которым Вы показывали его, но и переписываемое и что копия его занесена даже на нашу Святую Русь; но я сам уже позабыл его и потому не могу судить, интересно ли оно, или нет. Помню только, что я, писавши его, хотел написать что-то, хотел выразить впечатления, сделанные на меня величавою и широко раскинувшеюся Прагою, хотел выложить на бумагу сердечные чувствования по отношению к Вам за Ваш радушный дружеский прием, сделанный мне и моему спутнику в Праге; но когда я окончил письмо и прочитал написанное, тогда увидел, что я не мастер ни в выражении впечатлений, ни в передаче благодарных чувствований на бумагу. Мне представилось в нем все и скудным, и ничтожным. Впечатления, произведенные во мне величественными и изящными предметами Праги, остались во мне только идеалом и не осуществились по моему желанию, равно как и благодарные чувствования, излившиеся из сердца, не выразились на бумаге, как бы мне хотелось. Прочитав их в письме, сколько помнится мне, я не мог сказать про них: Вот истинные дети моего сердца! И приближающаяся старость — мрачная и унылая — имеет уже более или менее влияние на меня, и потому, где прежде лилось рекою, там точится теперь каплями. Юность, во время которой случалось мне писать богато и роскошно, навсегда миновала —

О, в нашей юности златой

На ниве умственной мы сеяли цветочки,

И не было для нас ни запятой, ни точки:

Теперь же в старости крутой,

Куда ни ступим мы, все точка с запятой,

Все пни да кочки!

Как же писать в таких летах похвалу Праге. Прага хвалит сама себя, величается сама собою гораздо больше, нежели что может сказать о ней всякая написанная похвала. И мне ли, пробывшему в Праге только три дня, браться за похвалу, которой она достойна? Великолепные памятники ее — ее наилучшие панегирики. Вельтава — ее краса и слава. Ваше радушие, милостивый государь, с которым Вы принимаете нас — русских, и указываете нам пути ко всему великому и изящному в Праге, совсем другое дело; оно заслужило нашу вечную благодарность и должно быть поведано во всеуслышание. Если бы я имел возможность и силу, то я возвестил бы о нем и настоящему, и будущему миру. Но я, как мне кажется, далеко уже отступил от Вашего письма, возбудившего во мне в одно и то же время и радость, и сожаление.

Я очень рад, что августейшее семейство нашего возлюбленного монарха продолжает за нас, русских, изливать на Вас свои милости. Восточные народы говорят: дом паука, дом птицы, дом ноги, дом руки, дом ладана, дом елея, дом драгоценных каменьев, дом души, — вместо: паутина, птичье гнездо, сапог, рукавица или перчатка, ладонка, сосуд с елеем, ларчик с драгоценными каменьями, скляночка с благовонными духами и т. д. Позвольте же и мне выразиться пред Вами по-восточному и поздравить Вас от всей души с драгоценным домом для драгоценного растения, который Вы имели счастье получить от его императорского Высочества, наследника, цесаревича. Что нет растения на земле драгоценнейшего, нежели табак, в этом Вы, конечно, согласитесь со мною: Non est in terris pretiosior herba tabaco. Этот стих есть произведение одного прелата, который, по собственному его сознанию, не имел особенного таланта сочинять стихи, добился наконец до того, что в продолжение всей своей жизни написал этот стих и тем обессмертил свое имя. По крайней мере, после сочинения его он торжественно воскликнул: Monu­men­tum exegi, и Non omnis moriar⁵⁶. Для драгоценнейшего растения на земле нужен и драгоценный дом. Он и дарован Вам высоким Посетителем Праги. Насыщайте же теперь наиблагороднейшую часть человеческого тела драгоценнейшим растением земли: Non est in terris pretiosior herba tabaco.

Истинно сожалею, что пожар, случившийся у Вас в типографии, приостановил появление на свет Остромирова Евангелия. Я теперь прямо занимаюсь церковно-славянским языком, и Остромирово Евангелие послужило бы мне очень в пользу. Сожалею и о том, что второе отделение Академии наук при предлагаемом издании Академического словаря намерено изгнать из него старославянские, польские, чешские и других наречий слова. Но это представляется мне явною несоразмеренностью. Я сам приглашен Академией наук принять участие в будущем издании ее словаря, но только в некотором известном отношении. Именно Академия требует от меня, чтобы я указал ей в российском языке слова скандинавского происхождения; на что я и согласен. Впрочем в утешение наше скажу Вам, что Академия наук занимается уже составлением Сравнительного словаря всех вообще славянских наречий.

Для принятия меня в члены Чешской Матицы посылаю Вам 50 гульденов конвенционною монетою и прошу Вас внести их, куда следует. Я не знаю никого другого, к кому бы я обратиться мог, и потому беспокою Вас. Сделайте для меня, что при этом сделать должно.

Поручаю себя Вашему дружескому благорасположению, имею честь быть всегда и везде с отличным почтением и совершенною преданностью

Ваш покорнейший слуга,
протоиерей Стефан Сабинин.

Веймар 2/14 дек. 1852 г.

_________

Веймар, 11/23 февраля 1853 г.

Высокопочтеннейший благоприятель,
Милостивый государь Вячеслав Вячеславович!

Извините меня, что я так поздно отвечаю Вам на Ваше дружеское письмо, поздно исполняю долг моей искреннейшей благодарности за присылку мне книг из Чешской Матицы, но особенно изданного Вами драгоценного Остромирова Евангелия. Не могу достаточно возблагодарить Вас за этот много значащий для меня подарок. Прошу Вас принять за него мою искреннейшую благодарность с таким же сердечным расположением, с каким я произношу ее.

Причина замедления моего ответа — та, что ее императорское Высочество, наша Всемилостивейшая Великая княгиня Мария Павловна была нездорова и потому я не мог видеть ее и предложить ей присланный Вами для нее экземпляр Остромирова Евангелия. Но как скоро я увидел ее по ее выздоровлении, то и поднес ей изданное Ваше Остромирово Евангелие. Она приняла его с отличною благосклонностью.

Из Вашего дружеского письма вижу Ваше опасение насчет того, чтобы я, дав слово Академии наук показать в русском языке слова скандинавского происхождения, не отнял чего-либо у славян и не приписал норманнам. На это в ответ скажу Вам, что я буду вариться в таком деле самою строгою критикою. Слова, перешедшие из санскритского языка как в скандинавские, так и славянские наречия, не назову только скандинавскими, а общим достоянием как славян, так и скандинавов. Санскритский язык послужит основанием при моем занятии. С него начинаю я и, таким образом, простираюсь вперед. Скандинавского в нашем русском языке немного; но впрочем есть остатки, принесенные основателями нашего государства.

Признаюсь Вам откровенно, что я с этой целью сделался членом Чешской Матицы, чтоб приобрести как-нибудь чешский словник Юнгманна и употребить его в пользу при моем сравнении русского языка со скандинавскими наречиями. Но теперь не знаю, как достигнуть мне этой цели. Из Часописа Чешского Музеума вижу, что Словник Юнгманна для членов Чешской Матицы продается по пониженной цене: но как велика эта цена, там не сказано. Я согласился бы уступить Чешской Матице все книги, которые она будет присылать мне, кроме Часописа Чешского Музеума, если бы она согласилась только выдать мне Словник Юнгманна. Если же это сделать нельзя, то напишите мне определенно, сколько платит за Словник Юнгманна каждый член Чешской Матицы, и я немедля вышлю Вам означенную Вами сумму.

Насчет пересылки ко мне книг Чешской Матицы скажуВам, пересылайте их ко мне или с паровозами железной дороги, или с дилижансом; одним словом, так, чтобы это было для Вас легко и не отнимало у Вас много времени. И не может ли сама Чешская Матица отсылать их ко мне, не тревожа и не обеспокаивая Вас, милостивый государь? Мой адрес, конечно, ей известен; а если она не знает его, то Вы можете сообщить ей.

Моею похвалою Tabaco Nicotianae я хотел произвесть в Вас только одну единственную улыбку, но не больше. И если я не произвел ее, то я потерял напрасно минуту времени. Похвала табаку не йдет в параллель с похвалою к Праге. К Праге и к Вам я питаю мое вечное благоговение.

С. С.

P.S. Вчера получил я Статуты Чешской Матицы и дополнение к Остромирову Евангелию из Евангелиста. Благодарю Вас душевно за Вашу заботливость о полноте присланных Вами в Веймар экземпляров.

_________

Высокопочтенный благоприятель,
милостивый государь Вячеслав Вячеславович!

Отправляя к Вам пожалованные Вам ее императорским Высочеством, нашею Всемилостивейшею княгинею золотые часы, я не имел времени написать Вам даже приличного поздравления с пожалованным подарком. От всей души поздравляю Вас с ним и желаю, чтобы труды Ваши, употребляемые на распространение древних памятников славянской письменности, вознаграждались более и более. Ее императорское Высочество думала, что Вы почти настоящий русский Раскольников и табачища не курить, ни нюхать не изволите, и потому она заменила ее золотыми часами, наилучшими, какие нашлись у часопродавца в Веймаре, и притом с условием, как я сказал Вам прежде, чтобы Вы носили их при себе и измеряли ими золотое время.

Прошу принять подателя мoeго письма, как своего родного. Он настоящий чех, недавно переселившийся из Праги в Веймар, и услаждает наш слух сладкозвучною игрою на скрипке; он так же, как и я, член Чешской Матицы. Несмотря на краткость своего пребывания в Веймаре, он уже знаком со мною и моим семейством. Он доскажет Вам обо мне, чего не говорит письмо.

Теперь позвольте мне предложить Вам мою покорнейшую просьбу и попросить Вас исполнить ее, если это возможно. Именно: нет ли у Вас одного, еще одного непереплетенного экземпляра Сазаво-Эмаусского Евангелия, изданного Вами?

Если такой экземпляр найдется у Вас, то прошу Вас прислать его мне с подателем моего письма; он конечно не откажется взять его с собою и доставить мне. Такой экземпляр мне очень нужен, и присылкою его Вы обяжете меня очень много.

Прося Вас о продолжении дружеского расположения ко мне, посылаю Вам тысячу благословений с искренним желанием исполнения их и имею честь быть всегда и везде

Вашим усерднейшим слугою
протоиерей Стефан Сабинин.

Веймар, 6 марта 1853 года.

P.S. Если в следующем письме ко мне скажете слово благодарности ее императорскому Высочеству за подарок, то пишите его так, чтобы можно было показать Ваше письмо ей. Она не совсем хорошо слышит.

_________

Высокопочтеннейший благоприятель, Милостивый Государь
Вячеслав Вячеславович!

Не могу выразить Вам на словах того, как много Вы обрадовали меня присылкою Юнгманнова Словника. Извините меня, что я давно уже не выслал Вам за него денег. Это произошло от того, что один чиновник, обещавший мне австрийских бумажных гульденов для пересылки к Вам, не сдержал своего слова и заставил меня наконец послать Вам прусские ассигнации. Если бы я знал, что Словник Юнгманна так дешево продается у вдовы его для членов Чешской Матицы, я бы не заставил Вас договариваться с Чешским Музеумом о доставке его мне каким бы то ни было образом. Я искал его несколько лет по антикварам и не мог получить его за гораздо большую цену, нежели какую я плачу за него теперь. Если бы я знал это прежде, я бы давно сделался членом Чешской Матицы. Итак, посылаю Вам пятнадцать талеров прусскими ассигнациями, и надеюсь, что они составят 23 гулдена и 40 крейцеров.

Ваше письмо, в котором Вы изволите благодарить ее императорское Высочество за пожалованные Вам часы, я показывал ей, и она осталась им очень довольна.

Еще писал я к Вам через одного музыканта Лаубе⁵⁷, но не знаю, отдал ли он Вам мое письмо, или нет. Если он отдал его Вам, то я надеюсь получить чрез него скоро ответ.

Ваш пр. С. С.

Веймар 14/29 марта 1853 г.

_________

Высокопочтенный Благоприятель, Милостивый Государь,
Вячеслав Вячеславович!

Г. Лаубе давненько уже возвратился из Праги и доставил мне желаемое мною Сазаво-Эммаусское святое Благовествование и с ним краткое Обозрение истории чешской литературы, а я до сих пор не собрался еще написать Вам <…> драгоценный для меня подарок. Прочие письма мои, посланные между тем временем, как Г. Лаубе был в Праге, Вы конечно уже получили. Теперь благодарю Вас от всей души за Сазаво-Эммаусское святое Благовествование и за Обозрение истории чешской литературы и вместе посылаю Вам поклон от г-на Лаубе; он время от времени посещает мой дом и занимается музыкою с моими дочерьми.

Недавно послал я Вам 15 прусских талеров в уплату Юнгманнова Словника; не знаю, достаточна ли такая сумма для уплаты за него? Если чего не достанет, доплачу.

С отличным сердечным почтением и совершеннейшею преданностью всегда и везде неизменною, имею честь быть

весь Ваш протоиерей

Стефан Карпович Сабинин.

Веймар, 6/18 апреля 1853 г.

_________

Высокопочтенный Благоприятель,
Вячеслав Вячеславович!

Благодарю Вас от всей души за все посылки, полученные мною от Вас в различное время. Чрез г-на Лауба получил я от Вас письмо, а при письме Сазаво-Эммаусское святое Благовествование, потом через почту Люмира с рассказом о <…> случившагося при пожаре Московского театра, и наконец первую книжку Часописа Чешского Музеума через Industrie-Comption в Веймаре. Не знаю, как и чем благодарить Вас за ваше добродушие.

Очень рад, что Библиотека пражского Музеума умножилась Дворцовыми разрядами и Памятниками дипломатических сношений древней России с иностранными державами, пожалованными ему от государя императора Всероссийского и 350 томами лучших Российских писателей, пожертвованными Иваном Андреевичем Лобойко. Конечно, для Вас приятно, когда обогащается Музей, находящийся под Вашим ведением.

С чувствами дружеского расположения и сердечной преданности имею честь быть всегда и везде Вашего Высокоблагородия покорнейшим слугою

протоиерей Стефан Сабинин.

Веймар, 26 мая 1853 г.

_________

26 авг. 1853 г.

Ваше Высокоблагородие! Милостивый государь,
Вячеслав Вячеславович!

Сердечно благодарю Вас за присланные мне Ваши книжки Casopisa c”skeho Museum и новочешской библиотеки о narodnich pismich <…> Я успел только в них заглянуть: но вижу наперед, что они очень интересны и потому ожидаю от них очень много наслаждения.

Весть, читанная Вами в газетах о кончине его королевского Высочества, Великого Герцога Веймарского, к несчастью справедлива; но она не имеет влияния на пересылку ко мне изданий Матицы. Николай Герасимович Устрялов⁵⁸, имевший удовольствие быть у вас, был некогда моим приятелем и находился со мною в переписке.

Недели три тому назад был у меня Михаил Петрович Погодин с двумя детьми. Он поехал от меня в Элис пользоваться минеральными водами, а оттуда отправится в Гастейн оживиться тамошнею чудесною водою. Куда из Гастейна направит он свой путь, о том положительно не знаю.

Вверяю себя Вашему дружескому истинно дорогому для меня благорасположению, прошу быть всегда уверенным в совершенном моем высокопочитании и во всегдашней постоянной преданности

Ваш наиусерднейший Стефан Сабинин.

Веймар, августа 26 дня 1853 г.

P.S. Не знаете ли Вы где-либо помещенных биографий или каких-либо заметок о Яне Колларе, о Петре Петровиче Негоше, митрополите Черногорском⁵⁹, о Франце Челаковском⁶⁰, о Иосифе Юнгмане⁶¹? Если что-нибудь знаете, сообщите мне о том.

_________

Высокопочтенный благоприятель,
милостивый государь Вячеслав Вячеславович!

Благодарю Вас душевно за Bericht der <…> Prof. I. Wocel (До­клад о <…> проф. Й. Воцеля; см. ткж. письмо от 30 ноября. — Ред.)и рад тому, что академические известия уже дошли до вас. Что касается до меня, то я III книжки Часописа Чешского Музея с грамматикою Челаковского доселе еще не получал. Надеюсь впрочем получить их скоро.

Протоиерей С. Сабинин.

Веймар, 8 ноября 1853 г.

_________

Высокопочтенный благоприятель,
милостивый государь Вячеслав Вячеславович!

Имея поручение от Императорской Академии наук препроводить к Вам, к Павлу Павловичу Шафарину и Вуку Стефановичу Караджичу, я с удовольствием исполняю это приятное для меня поручение, и прошу Вас покорнейше, доставить два при сем приложенные экземпляра, кому следует.

Не знаю, благодарил ли я Вас за Глаголитскую Божественную службу, если нет, то благодарю Вас за нее от всего сердца.

Прошу Вас принять уверение в искреннем дружеском расположении к Вам, с которым имею честь быть всегда и везде

Вашего Высокоблагородия наиусерднейшим слугою,
протоиерей Стефан Сабинин.

Веймар, 25 ноября 1853 г.

_________

Высокопочтенный друг, милостивый государь,
Вячеслав Вячеславович!

Не знаю, писал ли я к Вам, что чтения Челаковского с биографиею его и III том Чешского Музея мною еще не получены; но едва только я отправил к Вам мое письмецо, получил и ожидаемые мною книги. Сердечно благодарю Вас за присылку их. Они пришли ко мне поздно оттого, что пролежали целый месяц у книгопродавца в Праге. Это, впрочем, ничего не значит, лишь бы пересылали. Я только боюсь, не обременяю ли Вас и не отвлекаю ли от Ваших занятий чрез такие комиссии.

Вновь сделанным Вами знакомством очень рад. Вы живете при большой дороге: кто из славян ни проезжает по ней, заезжает к Вам, один учиться у Вас радушию и гостеприимству, другой привозит к Вам свои познания или свои вдохновения, как напр. князь Вяземский.

Михаил Петрович спешит вечно. Бывши у меня в Веймаре, спешил; проезжал через Прагу, спешил. Не знаю, есть ли где-нибудь место, где бы он не спешил.

Распространение и умножение Вашего Музея радует меня чрезвычайно. Bericht Воцеля о Чешском Музее прочитал я с неизреченным удовольствием. Часть книг профессора Лобойко⁶² перешла и в мою библиотеку: но это уже было давно. Он променял их датскому филологу Раску⁶³ на скандинавские книги, а я купил их уже по смерти Раска с аукциона. Так человек собирает, а случай разсевает.

Historie literatury ceske Иосифа Юнгманна я куплю со временем. Теперь у меня есть другие занятия. Сын мой Иван находится теперь в Мюнхене и то, что хотел прислать с ним т. 1/12 в Россию, переслал по почте. Нынешним летом я отправил двух сыновей в Россию; они обучаются теперь филологии у академиков Давыдова⁶⁴ и Срезневского⁶⁵ в Педагогическом институте.

Поручая себя в Ваше дружеское благорасположение и желая Вам много лет здравствовать, имею честь быть во всякое время

Вашим преданнейшим слугою
Стефан Сабинин

Веймар. 30 ноября/12 декабря 1853 г.

_________

Ваше Высокоблагородие,
драгоценнейший мой Вячеслав Вячеславович!

Не могу найти достаточно слов, чтобы возблагодарить Вас так, как бы следовало, за услуги, оказываемые мне так часто и так добросовестно, и за потерю времени, жертвуемого собственно для меня.

Теперь лежат передо мною три письма, написанные Вами от 25 июня, от 30 августа и от 13 сентября. Первое получено было тогда, как я был в Теплице; второе было писано ко мне в Теплиц и там же мною получено, а от 13 сентября получено мною сейчас. С первым и вторым письмом получены мною от Вас 1. Первый и второй выпуск Известий Имп. Академии наук IV тома; 2. Повесть о Царь граде И. И. Срезневского (СПб., 1855); 3. Чешские перлы с напевами к ним, и, что всего было для меня драгоценнее, серебренная медалька. Мне очень приятно иметь Ваш образ пред собою, хотя он представлен в самом малом виде, очень приятно знать, что Ваши литературные заслуги оценены по достоинству и переданы в потомство. 4. Еще получил от вас первый том Истории города Праги и вторую связку Часописа Музея королевства Чешского за 1855 г. Кроме того, листочки об употреблении анилинской бумаги и образцы русских и церковных типов. Благодарю Вас от всей души за это неоцененное сокровище, приобретенное мною от Вас в такое короткое время. Вы истинный благодетель мой, а я Ваш благодарный самарянин.

Военные обстоятельства беспокоят нас и не дают спокойно провести ночи во сне; но неужели Бог — наш милосердный Отец так прогневался на нас, что не даст нам торжествовать над врагами нашими. Неужели Крест не возьмет перевеса над луною. Неужели Христос не покорит к подножию ног Своих нечестивого Магомета? Нет! Христианская религия восторжествует над исламизмом, Крест одолеет луну, поклонники Христа и Креста победят наконец поклонников луны и их защитников. Это моя вера, это мой догмат!

Поручаю всего себя в Ваше дружеское распоряжение и надеюсь на долговременное продолжение его, несмотря на скоротечность жизни, имею честь быть с искренним почтением и совершенной преданностью, всегда и везде неизменно

Ваш преданнейший протоиерей Стефан Сабинин

P.S. Владимиру Христиановичу и всему его семейству поклонитесь от моих, если их увидите.

Список сокращений

ЖМНП	—	Журнал Министерства народного просвещения.
ЖМП	—	Журнал Московской Патриархии.
ИОРЯС	—	Известия Отделения русского языка и словесности Имп. Академии наук.
РА	—	Русский Архив.
РНБ	—	Российская национальная библиотека.
ТОДРЛ	—	Труды Отдела древнерусской литературы Института русского языка и литературы (Пушкинский дом).
ХЧ	—	Христианское чтение.
ЧОИДР	—	Чтения в Обществе истории и древностей Российских при Московском университете.

1Gertrud Ranft. Historische Grabstatten aus Weimars Klassischer Zeit. Der Jakobsfriedhof. Der Historische Friedhof. Weimar. S. 57–58. Здесь же упоминается гробница Анны Дилон, придворной дамы гроссгерцогини (S. 94). ОМарииПавловнесм. Preller L. Ein furstliches Leben. Zur Erinnerung an diе verewigte Groџherzogin Sachsen-Weimar//Eisenach Maria Paulovna Groџfurstin von Ruџland. Auf. 2. Weimar, 1859; Архимандрит Макарий (Веретенников). Храм святой равноапостольной Марии Магдалины в Веймаре // Альфа и Омега. 2000. № 1(23).