Елена Кучеренко
Есть у отца Димитрия духовное чадо. Сергеем зовут. Бывает он у батюшки в храме не часто, несколько раз в год. Потому что живет больше чем за сто километров и чаще ходит с семьей и детьми в церковь рядом с домом. Но с батюшкой давно и крепко связывают их глубокие духовные отношения. А недавно я узнала, что когда-то отец Димитрий спас Сергею жизнь.
«Церковному авторитету от городского рулевого»
Случилось это около десяти лет назад. Может, больше. Отцу Димитрию нужно было съездить в епархиальное управление по каким-то своим священническим делам. Документы, отчеты, свечи в храм приобрести, утварь всякую. И с владыкой Феофилактом разные насущные вопросы решить.
Но с самого начала как-то все не задалось. Туда ехал — колесо проткнул. Пока менял, к назначенному времени опоздал, к владыке уже другие батюшки подоспели — у всех такие же насущные дела.
Дождался, пока владыка освободился, только в дверь голову просунул, как тому кто-то позвонил. Еще сорок минут ждал. И видно, разговор у церковного начальства был не из приятных, потому что завелся не на шутку старенький митрополит. А вывести его из себя обычно было очень сложно, от старости и усталости он чаще пребывал в блаженном полудремотном состоянии.
— Ну тебе-то что еще нужно? — прикрикнул владыка на отца Димитрия.
Это вообще нонсенс был. Батюшка от неожиданности даже назад попятился и в вазу напольную митрополичью впечатался. Та упала и на несколько кусков раскололась.
Владыка аж за сердце схватился. Обычно он к земным вещам не очень привязан был, монах как-никак. Но ваза та была не простая — ее городской глава подарил в знак дружбы и согласия между светскими и церковными властями. На ней и надпись глубокомысленная была: «Бог + Власть = вместе нам не пропасть! Церковному авторитету от городского рулевого!»
Гордый собой и своим творческим подходом к делу, городской глава вручил владыке подарок с этой драматургической надписью. А у старенького монаха в ответ только глаз задергался. Но делать нечего, дареному коню в зубы не смотрят. Да и дипломатия, опять же… В кабинете у себя поставил. Только надписью к стеночке развернул.
Глава когда в епархию приезжал и свой подарок видел, радостно улыбался — угодил-таки! И какую-нибудь землицу под храм выделял, стройматериалы. Или денег жертвовал от души. И молитв о себе просил.
А отец Димитрий эту стратегически важную вазу взял и уничтожил.
Но чем дальше, тем страшнее. Упавшая ваза спугнула Маруську, любимую кошку владыки Феофилакта. Она подпрыгнула почти до потолка, а потом бросилась отцу Димитрию под ноги. И тот с перепугу наступил ей на хвост. Маруська заверещала, а многострадальный батюшка окаменел.
«Пердиномокль ты, пердиномокль!»
За секунду в голове у него пронеслись все годы его священнического служения. С радостями, горестями, дорогими духовными чадами. Летящая мысль оставляла далеко позади с любовью построенный храм, воскресную школу, строительство которой вот-вот было бы закончено. И со страшным скрежетом затормозила в каком-то Богом забытом селе, где ни домов, ни прихожан… А может, это вообще был необитаемый остров. Куда его точно сейчас сошлет владыка Феофилакт за этот злосчастный кошкин хвост.
Дело в том, что Маруська была тоже не простая. Владыка подобрал ее маленьким облезлым котенком, выкормил, вырастил и всю свою нерастраченную и дремавшую доселе отцовскую любовь (монах же) без остатка отдал. Маруська спала с хозяином в одной кровати, ела за одним столом, сопровождала его во всех поездках. Ни одно важное, да и неважное, церковное совещание не проходило без этой кошки. «Ну, Марусь, что думаешь?» — обращался к ней владыка.
Фото: Александр Авилов
Что она думала, никто не знал. Но местное духовенство всячески искало Маруськиного расположения. «Вот, владыка, это вам взносики, — говорили батюшки. — А это кошечке — деликатесик».
К взносикам старый монах относился спокойно. Потому что правда был бессребреником и сам многим помогал. Туда все подношения и шли. А вот кошачьим деликатесикам радовался.
А уж если Маруська к кому-нибудь из отцов на руки запрыгивала и ласкаться начинала — все! Можно считать, дела его решены положительно. И «добавка» еще будет. Другие попы только вздыхали и в следующий раз привозили Феофилактовой любимице таких кулинарных изысков, которые и себе-то позволить не всегда могли…
А тут — такое! Наступить ей на хвост!
Владыка замахал руками:
— Сгинь, пропади!
И неслось вслед улепетывающему батюшке:
— Пердимонокль ты! Пердимонокль!
Пердимоноклем его называют благочестивые православные христиане за то, что отец Димитрий всегда попадает в какие-то невообразимые и нелепые ситуации. Так что вся эта история для него в пределах нормы. Но сам владыка ранее такого обзывательства никогда себе не позволял.
«На месте разберемся или проедем?»
Впрыгнул отец Димитрий в свою машину и помчался куда глаза глядят. А глядели они у него от переживаний не туда, куда надо. Вроде и город хорошо знал, и бывал там не раз, но поехал не в ту сторону и заблудился. Еще время потерял.
Нужно было ему после владыки к куму своему заехать, отцу Александру. Он на самой окраине этого города жил и пчел разводил. Отец Димитрий по его примеру тоже увлекся. Отец Александр ему один улей с пчелками отдать и собирался. В качестве гуманитарной помощи, на почин.
Поплутал отец Димитрий, нашел в итоге дорогу, получил вожделенный улей, в салон поставил. Летки заткнул — все как положено. И поехал, наконец, домой.
Рулит, страдает из-за владыки. От волнений душевных не заметил знак ограничения скорости.
А в том месте как раз коварный гибэдэдэшник притаился. Как выпрыгнет из кустов и давай жезлом своим махать. Батюшка это уже как должное воспринял. Не везет, так не везет. Но не догадывался даже — насколько ему не везет.
— Что ж это вы, святой отец, правила нарушаете? — вкрадчиво спросил отца Димитрия страж порядка. — Штрафик придется оплатить. На месте разберемся или проедем?
Проехать отец Димитрий никак не мог — у него еще вечерняя служба была, и так тютелька в тютельку успевал. Вздохнул глубоко, мысленно попросил у Бога прощения за умножение коррупционного беззакония. И в кошелек полез.
— Только не святой я отец…
Вроде бы уже все решено было. Но тут полицейский краем глаза улик заметил.
— Что везем?
— Улей.
— А разрешение имеется?
— Нет, какое разрешение?
Защитник закона уже во вкус вошел.
— Ну, тогда штраф надо оплатить.
— Да за что?
— Вы еще и спорить! А ну-ка, открывайте. Может, что запрещенное там?
— Да Бог с вами, что запрещенное? А открывать никак нельзя. Стойте…
Но было поздно! Настырный полицейский истошно вопил, размахивал жезлом над головой и улепетывал со всех ног. А за ним гнались разъяренные пчелы.
Пришлось батюшке кума, отца Александра, на помощь звать. Сам-то он в этом деле не опытен был. И ему, кстати, тоже порядком досталось. Да так досталось, что передумал пчелами заниматься, вернул улей.
Вооруженное нападение на полицейского
На вечернюю службу отец Димитрий уже опоздал. Звонил в храм, извинялся. Да и куда он с таким перекошенным лицом? Тоже ведь пчелки покусали. Глянул в зеркальце на заплывший глаз и только вздохнул: «Ну точно — Пердимонокль».
А вот за полицейского того корыстного испереживался весь. Пострадал же, наверное, человек. А ведь тоже чадо Божие, хоть и коррупционное. И так быстро тот блюститель дорожных правил умчался, спасаясь, что батюшка даже спросить не успел, сильно ли досталось.
Отец Димитрий совестливый очень, не смог все так оставить. На ближайший пост ДПС поехал — может, там что знают.
Там знали. На диванчике, плача и стеная, лежал тот самый гибэдэдэшник. А вокруг суетились его коллеги и делали пострадавшему разные примочки. Покусанный парень как отца Димитрия увидел, так руками замахал:
— Сгинь, пропади! — ну точно как владыка Феофилакт.
— Ой, батюшка! Это вы вооруженное нападение на полицейского совершили? — повернулся к нему один из сотрудников.
У батюшки перед его заплывшими глазами так все и поплыло. Еще посадят, неровен час, с его-то везением.
— Вы меня не узнаете? Это ж я — Федор! С вами все в порядке?
Отец Димитрий только руками развел: конечно, в порядке, что, не видно? У Федора мать недалеко от батюшкиного храма живет, он ей дом освящал. Там с полицейским этим и познакомился.
В общем, благодаря Федору все закончилось для многострадального отца Димитрия благополучно. Никто его сажать не стал.
Вместо этого канон о больном покусанном гибэдэдэшнике прямо на посту все вместе и почитали.
И батюшка в благодарность за то, что его отпустили с миром, даже пива всем полицейским купил, им же тоже маленькие земные слабости не чужды. Но строго-настрого благословил только после работы выпить.
Да и себе одну прихватил, лещика солененького. Чтобы дома уже расслабиться после всех пердимоноклей. Ну а что? Тоже ведь человек.
Правда, когда он пиво то брал, ему продавщица молоденькая попеняла: «Что это вы, божественный вы мой. О грехе пьянства, наверное, всем рассказываете. А сами! Глаза вон даже заплыли».
Отец Димитрий даже объяснять ничего не стал. Иссякли душевные силы…
«Никому я не нужен»
Сел батюшка, помолясь, в машину. И домой, наконец, двинулся. Темнело уже.
Едет рефлексирует, и прямо жалко ему себя стало. Что ж он за человек-то такой, вечно с ним что-то происходит. Но вовремя спохватился: «Прости меня, Господи! За ропот мой, за маловерие… Раз попускаешь, значит, так надо. Спасибо, что не забываешь меня, многогрешного, посещаешь все время без устали».
Очень скоро понятно стало отцу Димитрию, зачем это все нужно было.
Едет он, едет и оказался на мосту. Мост высокий, метров 40-50, под ним — река. Если прыгнуть — с большой вероятностью можно и погибнуть. А на мосту парень стоит.
Батюшка сначала мимо проехать хотел. Может, гуляет человек. Но потом в голове пронеслось: «Остановись, спроси, все ли в порядке? Вечер все же, темно. Да и не гуляют здесь особо».
Фото: pixabay.com
…Больше часа они проговорили. Парень был крепко выпивши, но в состоянии еще относительно вменяемом. Тот самый Сергей. Оказалось, он только недавно из тюрьмы освободился. По молодости, глупости загремел — за мошенничество. Денег хотел заработать ради девушки любимой. Она ему часто жаловалась: «У всех шубы есть, одна я, как оборванка».
Пока срок отбывал, мать его умерла. Кроме той девушки, близких не осталось. Каждую минуту в тюрьме только о ней и думал. Жил, дышал, работал там — все ради нее.
Вышел раньше времени за примерное поведение. Приехал в свой город — и сразу к ней, к Вере своей. Дверь открыла ее мать: «Не ходи больше сюда. Верочка замуж вышла, нет ее здесь. Что ты можешь ей дать, уголовник? Почему не написала? Жалела тебя, боялась, что что-то с собой в тюрьме сделаешь».
Тяжело переживал это Сергей. Ради чего, ради кого ему теперь жить? А потом разозлился. Решил, что на работу устроится, человеком станет. Докажет всем, что и он, несмотря на ошибки, может «что-то кому-то дать».
Но не брали его никуда — судимость. Бродил целыми днями по собеседованиям, получал отказы, возвращался в пустую квартиру матери, пил и выл от безысходности. И деньги уже заканчивались. Дальше-то как? Опять криминал?
В тот вечер напился в очередной раз и пошел куда глаза глядят. На том мосту оказался. Смотрел на воду и думал: «Никому я не нужен. Уголовник. Неудачник. Зачем такая жизнь? Прыгну — и все закончится».
«Почему твой Бог тебя не пожалеет?»
И ведь прыгнул бы, наверное. Тем более что пьяный был. Но Господь так устроил, что оказался в этот самый момент на том мосту отец Димитрий. Все проезжали, а он остановился.
При другом стечении обстоятельств он бы уже давно вечернюю службу отслужил и пили бы они с матушкой и детьми чай. Но все пошло «не так». Сначала колесо проткнул, потом к владыке опоздал, вазу разбил, на кошку наступил. Потом с ульем пердимонокль.
И только теперь отец Димитрий как наяву увидел, зачем все это было. Что тормозил его Господь всеми способами, чтобы встретились они с Сергеем и обошла парня стороной страшная беда.
Всю свою жизнь он батюшке рассказал. Выплакал всю ее пьяными слезами. В грудь себя бил: «Неудачник!» А отец Димитрий его по голове гладил, как маленького. Про милость и любовь Бога пытался сказать. И вдруг как-то само сорвалось: «А знаешь, брат, мне ведь тоже не везет. Меня даже Пердимоноклем называют».
И все рассказал Сергею: и про вазу, и про кошкин хвост, и про ссылку гипотетическую на необитаемый остров, и про улей… На пчелах и гибэдэдэшнике парень сломался, хохотать начал. Батюшка плачет, а он смеется. Для отца Димитрия — трагедия. А для стороннего человека — комедия положений.
— Батя, а почему Бог твой тебя не пожалеет? Зачем это все? — спросил сквозь смех Сергей.
— Да Он и жалеет, все всегда хорошо заканчивается. А зачем? Чтобы встретились мы с тобой, два «неудачника», и сидели вот так, разговаривали. А, знаешь, поехали ко мне. Время позднее. Матушка волнуется, поди. Поужинаем, поговорим.
Так и встретились духовник и чадо. Господь свел.
Как матушка выгнала батюшку
Правда, на этом испытания их не закончились. Кроткая обычно матушка Елена в тот вечер и правда волновалась. Поминутно набирала батюшкин номер, а в трубке говорили: «Абонент не отвечает или временно не доступен». Извелась вся. Когда, наконец, увидела мужа своего живого-здорового и с каким-то пьяницей в обнимку, не выдержала — полный разгон им устроила и в дом ночевать не пустила: «Идите откуда пришли!»
Но два одеяла все же в окно выкинула.
Пришлось ночевать отцу Димитрию с Сергеем под ближайшим абрикосом. На звезды смотрели и о жизни своей тяжкой говорили.
— Может, и хорошо, что Верка меня бросила, — рассуждал Сергей. — Хоть из собственного дома никто не выгоняет.
— Ты про матушку мою так и думать не смей! Она — святая! — одергивал его Димитрий.
Матушка Елена и правда святая, долго злиться не умеет. Вышла в ночи, нашла их под абрикосом, в дом позвала:
— Прости ты меня, батюшка, не сдержалась.
— Это ты меня, матушка, прости…
Фото: Православие.ru
А наутро, когда Сергей проспался, был у него с отцом Димитрием уже серьезный разговор: о Боге, о вере, о жизни, которая — дар Господа. О самоубийстве. Подробностей я не знаю, да и не мое это дело. Но уже много лет парень — друг и чадо батюшки. Женился, двоих детей родили, работает. Навещает спасителя своего регулярно. Помогает в храме, когда может. И счастлив очень. И отец Димитрий счастлив, что так хорошо все закончилось.
А там и владыка Феофилакт позвонил:
— Эх ты, отец Димитрий, отец Димитрий. Вечно с тобой что-то происходит. Давай уж, чтобы в самый последний раз. Приезжай со своими документами, что там у тебя было. Подпишу. И Маруське угощение захвати. Чтобы простила тебя. А то сам знаешь…