Публичные диспуты священномученика Илариона с обновленцами в 1923 г.

Одной из главных задач, которую ставил перед собой священномученик Иларион, была борьба с обновленческим расколом. К осуществлению этой задачи он приступил после возвращения из архангельской ссылки в начале июля 1923 г. Особое значение имели публичные лекции и диспуты, в которых принимал участие Владыка. Опыт такой деятельности он накопил еще в 1920–1922 гг., когда часто проводил диспуты с пропагандистами-антирелигиозниками. Сама возможность публичных выступлений архиепископа Илариона была следствием определенного тактического маневра, проводившегося властью в отношении Церкви и продолжавшегося с конца июня 1923 г., когда по решению Политбюро был освобожден Патриарх Тихон. Однако уже с апреля 1923 г. документы Политбюро ВКП(б) и Антирелигиозной комиссии при ЦК ВКП(б) (АРК) свидетельствуют о некотором тактическом изменении политики власти по отношению к Церкви. Во многом это было связано с тем, что главные организаторы антицерковной кампании 1922 г. Ленин и Троцкий в силу разных причин теряют влияние на формирование партийного курса. Проходивший в Москве с 17 по 25 апреля 1923 г. XII съезд РКП(б) принял специальную резолюцию “О постановке антирелигиозной агитации и пропаганды”. Здесь осуждаются “наро­чи­то грубые приемы”, оскорбление чувств верующих¹. Тактический маневр власти состоял в отказе от чрезмерных мер по искоренению религии. Было признано, что в такой религиозной стране, как Россия в короткие сроки искоренить религию невозможно, поэтому предлагались более гибкие долговременные меры. 21 июня 1923 г. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает предложение Антирелигиозной комиссии об изменении меры пресечения Патриарху Тихону; одновременно было принято решение “процесса пока не ставить”². Интересно отметить, что на следующий день Архангельским облотделом ГПУ было принято постановление об освобождении из-под стражи епископа Илариона³. Особое значение имело циркулярное письмо ЦК РКП(б) № 30 “Об отношении к религиозным организациям”, которое датировано 16 августа 1923 г. и подписано И. Сталиным. В циркуляре говорилось: “ЦК предлагает всем организациям партии обратить самое серьезное внимание на ряд серьезных нарушений, допущенных некоторыми организациями в области антирелигиозной пропаганды и, вообще, в области отношений к верующим и к их культам”. Циркуляр запрещал закрытие церквей “по мотивам неисполнения административных распоряжений о регистрации”, за неуплату налогов, аресты “религиозного характера”, если они не связаны с контрреволюционными деяниями. Циркуляр предостерегал от гонений на верующих, так как “го­нения только укрепляют религиозные предрассудки”⁴. Как справедливо отмечает академик Н. Н. Покровский, “никоим образом не следует преувеличивать значение этого недолгого тактического маневра для судеб церкви и религии”⁵. ГПУ не было заинтересовано в ослаблении давления на Церковь, но вынуждено было подчиниться политике партии. Однако это не означало ослабления контроля за деятельностью Церкви, особенно ее руководителей, одним из которых был архиепископ Иларион. На каждой публичной лекции или диспуте, где принимал участие святитель Иларион, находились два или три сотрудника ГПУ, отчеты которых сохранились и дают представление об этих событиях. Читая эти документы, нужно учитывать, что их составляли люди, негативно и предвзято относящиеся к Патриаршей Церкви, малограмотные и некомпетентные в церковных вопросах. Их задачей был сбор “компромети­рующего материала” на архиепископа Илариона для того, чтобы ГПУ смогло оправдать его арест и заключение под стражу. Наиболее важными были диспуты архиепископа Илариона с женатым “архиепископом Крутицким” Александром Введенским. Введенский рассматривался властями в этот период как наиболее деятельный и активный обновленец, его деятельность направлялась шестым отделением Секретного отдела ГПУ и Антирелигиозной комиссией при ЦК ВКП(б). В марте 1923 г. именно записки Введенского легли в основу докладов Е. Тучкова в АРК о политике в отношении обновленчества⁶. На обновленческом соборе секретный сотрудник ГПУ “митрополит Сибирский” Петр Блинов провел решение о назначении Александра Введенского “архиепископом Крутицким” в обход необходимых процедур⁷. Управление Московской епархией после устранения Антонина (Грановского) в июне 1923 г. перешло в руки Введенского, он также входил в состав обновленческого Высшего церковного совета. В начале августа 1923 г. он вошел в состав обновленческого “священного синода” в качестве второго заместителя председателя, возглавил в “синоде” административный и просветительский отделы и миссионерский совет⁸. Его диспуты и выступления организовывались шестым отделением Секретного отдела ГПУ с санкции Антирелигиозной комиссии. Так, 22 мая 1923 г. АРК на своем заседании заслушала вынесенный ее секретарем Е. А. Тучковым вопрос “О допущении Введенского лектором в одно из уч[ебных] заведений” и приняла решение: “Направить Введенского в ГУС, предложив использовать на общих основаниях”⁹. 31 июля 1923 г. владыка Иларион должен был выступить на диспуте с Введенским в Большом зале консерватории. Однако прибыть на этот диспут архиепископ Иларион не смог, или, что более вероятно, не был допущен. В сообщении сотрудника ГПУ, присутствовавшего на этом диспуте, говорится: «Публики приблизительно до 1.500 человек. ИЛЛАРИОН на диспут не явился, прислав выступить вместо себя гражданина ПОТОЦКОГО; шум, стук и крики не давали ВВЕДЕНСКОМУ говорить. Выступивший архимандрит Евгений (Кобранов) умилялся таким “крепко-спаянным поведением публики”, что доказывает, по его мнению то, что церковь Тихона живая, а не мертвая и что это дает ему ЕВГЕНИЮ силы пострадать за нее даже до крови. Выступать, однако, он не стал, т. к. по его словам патриарх выступления ему не разрешил. ВВЕДЕНСКОМУ удалось очень недолго говорить о ТИХОНЕ, его раскаянии, отношении к нему эмиграции теперь <…> ПОТОЦКИЙ говорил об узурпации обновленцами власти у заключенного патриарха, о неправильности снятия сана с него; в заключение спрашивает, много ли верующих пожелает молиться с вами»¹⁰. Слова настоятеля Новоспасского монастыря архимандрита Евгения (Кобранова) о запрещении ему Патриархом Тихоном выступать на диспуте, очевидно, подразумевали то, что право выступать на диспутах с обновленцами было дано Патриархом только архиепископу Илариону или его представителям. Однако, как отмечалось, архиепископ Иларион не получил возможности участвовать в диспуте с Введенским 31 июля; это позволило Введенскому усилить свое влияние. В сводке ГПУ с 1 по 14 августа 1923 г. говорилось: “Диспуты ВВЕДЕНСКОГО проходят удовлетворительно, число выступающих Тихоновцев и обструкции — уменьшаются”¹¹. В этих условиях архиепископ Иларион должен был противостоять Введенскому. 17 августа 1923 г. в Политехническом музее состоялось публичное выступление архиепископа Илариона на тему “Тихонов­цы и обновленцы”, в котором он осудил все обновленческие группы как раскольничьи и антиканонические; кроме того, он осудил решение обновленческого собора 1923 г. о снятии сана с Патриарха Тихона. В докладе сотрудника ГПУ¹² говорилось: «Довожу до Вашего сведения, что лекция началась в 9 час. Вечера и окончилась в 12 час. ночи. Тема лекции была: Тихоновцы и Обновленцы и что их разделяет? Публики было полная аудитория. Слушали с большим вниманием, а так же возражения со стороны их не было. Лекцию читал один о. Илларион с перерывом на 15 мин. В первой половине своей лекции он говорил исключительно о обновленцах, всячески критиковал, доказывал о цели обновленцев, которых, как он выражался, называл — “захватчиками”, где приводил факты каким путем обновленцы проводили свою идею, так, что бы не было гонения на духовенство со стороны советского Правительства, то они и решили отделиться от Тихоновцев. После революции в 17 г. решили собрать первый собор, цель которого была избрание главы церкви “патриарха” и в конце собора вдруг началась Октябрьская Революция у власти стали большевики, которые сразу описали все ценности, которые и должны принадлежать Правительству, т. к. при отборке происходили конфликты, но это получалось по несознательности гр-н, причем привел пример: Тихон видя все это выпустил воззвание, что бы верующие не устраивали кровавых столкновений при из’ятии ценностей¹³. После раскола обновленцы-же то есть “ОРЛЫ” пускались на всякие подлости, как например: выбранный ВВЕДЕНСКИЙ поехал к Петроградскому епископу для переговоров. Петроградский епископ у него спросил: есть ли поручение, он ему показал документы от ВЦУ, где указывается, что он уполномачивается одновременно, так же и от Тихона, мандаты были с большой печатью, якобы от Ноева потопа, на печати по печатному было написано чернилом ВЦУ. Петроградского епископа взяло сомнение и послали 2 человек к Тихону, для выяснения, когда же выяснилось, подлость обновленцев, то они стали Тихоновцев считать контр-револю­ционерами¹⁴. Публика на каждые смехотворные мнения обновленцев аплодировала. Во второй половине он коснулся с”езда белых епископов в Троицком Подворье 1922 г.¹⁵ мнение об этом с”езде таково: Илларион говорит, что мы епископы Православной церкви не признаем этот с”езд т. к. туда собралось почти духовенство Обновленческого движения, каковы были не все посвящены в епископа не по всем уставам православной церкви¹⁶. Послушав лекцию до конца, где только и слышно было о неправильных действиях обновленцев и о всевозможной грязи выливаемой на лекции нами анти-советской пропаганды со стороны Иллариона замечено не было»¹⁷. Другой сотрудник ГПУ, побывавший на диспуте, докладывал: «17/VIII — в политехническом музее состоялся диспут епископа Иллариона на тему “тихоновцы и обновленцы”. Речь Иллариона разбита была на 2 части: первая — направлена была против обновленцев, которых Илларион обрисовал захватчиками власти патриарха. Эту часть Илларион закончил критикой обновленцев всех направлений. Публике эта часть речи чрезвычайно понравилась. Вторая часть речи заключала признание Иллариона в контр-революционной политике и деятельности не только его лично, но и вообще православной церкви. В заключение Илларион указывал на большое количество реакционеров — б. чиновников, офицеров и прочих, принявших во время революции деятельное участие в церковных делах, от которых церкви придется стараться очиститься»¹⁸. На диспуте побывал и еще один сотрудник ГПУ, доклад которого также сохранился: “Доношу, что 17/VIII с/г. назначенный доклад Иллариона Тихоновцы и обновленцы — состоялся. Собрание было открыто в 9 часов вечера в аудитории Политехнического музея № 1. Слушателей было очень много, все места и проходы были заполнены. Публика почти преимущественно была интеллигентно-буржуазная. — хорошо одетая и недурно откормленная, на 95% тихоновцев. В начале речи под”ем духа тихоновцев был восторженно-высоким. Когда гр. Илларион бросал обвинения всем отколовшимся от их церкви, выражая злобу и ненависть, как новообновленцам во главе с ВВЕДЕНСКИМ, а также и другим красщеким¹⁹ и др. Половинная часть его доклада сводилась именно к обвинению всех групп, отколовшихся от их церкви, доказывая свою правоту по церковным правилам, догматам. Опровергая поместный Московский собор²⁰ и отречение от сана патриарха Тихона. Во второй части своей речи он во всеуслышание признался в своей речи во всех контр-революционных деяниях во время Октябрьской Революции /переворота/. Во время Революционного урагана Социальной Революции высшая иерархия во главе с Тихоном и против порядка правления в 1918 году, когда был заключен позорный Брестский мир, заявил и о том, что в настоящее время начиная с Октябрьской Революции к ним церковникам начался громадный наплыв интеллигенции, офицерства и всяких белогвардейских лиц к церкви. В настоящее время церковь попытается очистится от этой контр-революционной политики преследуемую теми лицами, кои вступили в настоящее время в церковную жизнь”²¹. Следующее известное нам выступление архиепископа Илариона состоялось 4 сентября 1923 г., темой его стал обновленческий собор 1923 г. В сообщении сотрудника ГПУ, побывавшего на диспуте, говорится: “На диспуте Иллариона 4/IX в Политехническом музее все места аудитории № 1 были заняты. Состав публики — интеллигенты, совслужащие, несколько нэпманов, есть и рабочие. У публики первых рядов — стремление одеться попроще. В публике во время диспута наметились группы, постоянно шумевшие, как только дело касалось обновленцев. Иллариона встретили хорошо. Тема диспута собор 23 года. Из всей речи Иллариона, в которой он критиковал собор, следует отметить, что Илларион в значительной степени собор 17 года контр-револю­ционным не считает; враждебность действий собора 17 г.ода по отношению к революции объясняет неуверенностью собора в крепости революционной власти. Думает, что воостановление патриарха не было контр-революционным актом по отношению к февральской революции. Выступивших обновленцев — слушали. Льва²² и КРАСО­ТИНА²³ прерывали шумом. Обновленцу Серафиму Костромскому²⁴ иногда даже апплодировали. Сторонники Тихона только издевались над обновленцами, ничего существенного не сказали”²⁵. В сообщении другого сотрудника ГПУ, побывавшего на этом диспуте владыки Илариона, говорилось: «Тема диспута — Собор 1923 года. Докладчик — епископ Илларион. В кратком предисловии Илларион сослался на предшествовавшие свои лекции по вопросам церковного обновления. Он лишь указал на характерные по его мнению черты церковного обновления, которые заставить должны отшатнуться от этой чисто раскольнической группы даже лиц, наблюдавших церковную жизнь со стороны и в делах церкви мало заинтересованных. Эти характерные черты следующие: 1/ Подлог полномочий своих, с которого начала инициативная группа белого духовенства “Живая церковь” — присвоение себе административной церковной [власти] в то время как патриарх согласился лишь на посредничество этих лиц по передаче его, патриарха, канцелярии — намеченному ему заместителю, что не помешало этим лицам присвоить себе власть и ввести в заблуждение других²⁶. 2/ Подлог общественного мнения — печатание победных реляций о всеобщем якобы обновленчестве, о переходе к обновленцам ряда епископов и т. д. 3/ Подлог иерархии — выразившийся в поставлении самочинных архиереев, распоряжении и помыкании остальными епископами. 4/ Неканоничное и недопустимое с точки зрения православной церкви поведение с”езда Живой Церкви, имевшего место в августе 1922 г. На с”езде — с”езде узко-партийном, не представлявшем большинства церкви, принят ряд решений крупного характера, проводившихся затем всеми правдами и неправдами в жизнь. В общем отмечается резко-профессиональный характер с”езда: единая церковная касса²⁷, вопрос о вторичных браках духовенства²⁸ и т. д. Эти моменты с достаточной яркостью выявили сущность всего обновления. Постепенно все отходят лица, к нему примкнувшие вследствие ли увлечения своего этим движением, примкнувшие ли к нему “страха ради иудейска” /подлинные слова докладчика — в аудитории смешок/. Затем Илларион обрисовал обстановку, сложившуюся к моменту созыва собора 23 года, переходит к инструкции по выбору в собор²⁹, характеризуя ее как смело и ловко составленную, но все же через чур прямолинейную: так и сквозит в ней опасение перед собором, какое то направление он примет; в общем следует сознаться, что инструкция все сделала, чтобы обеспечить большинство и успех обновленцам³⁰: 1/ Запрещение присутствовать на соборе лицам, привлеченным за противобновленческую деятельность к церк[овному] суду за время 1922 года. 2/ Обязательное присутствие на соборе Центральных Комитетов обновленческих, уполномоченных ВЦУ, самого ВЦУ — что дало общую цифру 180 назначенцев из 180, кажется, присутствующих. 3/ регламент — допускающий высказываться по данному вопросу одного за и одного против. Затем Илларион переходит к самому открытию собора. Он протекал далеко не так просто и вовсе не так торжественно, как описывают это “деяния собора”. С самого начала возникли крупные недоразумения с сибирской иерархией. В Сибири тремя епископами, Тихоном отверженными³¹, рукоположены были два женатых епископа³², под клятвой: не производить посвящений самим. Это не помешало однако им рукоположить в епископы Петра БЛИНОВА³³, который затем напосвящал 16 епископов. Все эти епископы приехали на собор и по мнению даже так называемых обновленческих епископов не имели ни малейшего права принимать участие в богослужении, предшествовавшем открытию собора³⁴. Антонин протестовал даже против участия в богослужении самого Блинова³⁵. По законам Церкви — только два епископа могут поставить кого-либо в епископы. Антонин нашел выход из положения: так как Блинов посвятил 16 человек один — то значит и благодати на них половина. Антонин во время службы в Заиконоспасском монастыре³⁶ произвел допосвящение их. Затем Илларион переходит к самому собору. Для сравнения он приводит 2-й Эфесский собор, руководимый греком Диоскуром³⁷, ведшим его вопреки всяким правилам и положениям церкви. Этот собор назван разбойничьим. Как же надо назвать собор 23 года? Центральным вопросом был по мнению Иллариона вопрос о лишении сана патриарха и суде над ним. Самый суд неправилен уже потому, что подсудимому не был послан вызов. Его даже не уведомили о том. Затем Илларион раз”ясняет свое отношение к резолюции принятой собором по данному вопросу: Резолюция признает собор 17 года состоящим сплошь из дворян, быв[ших] людей, от”явленных контрреволюционеров. Этим якобы об”ясняется <…> Иларион заявляет, что далеко уж не так был контр-революционен собор. Что конечно много на нем было лиц из указанных выше, но что далеко они не составляли подавляющего большинства. Что само проведение собора по отношению к октябрьской революции и революционному правительству — приняло такой отрицательный характер главным образом вследствие того, что все вообще общество, увидев грозное лицо революции, испугалось и не смогло дать себе ясного отчета в происходящем. Кроме того, /спрашивает Иларион/ кто мог себе представить, чтобы это правительство продержалось так долго? Не мог же собор заигрывать с властью, в продолжительном существовании которой он не был уверен. Самое становление института патриаршества — Илларион об”ясняет фактом не контр-революционным, а наоборот фактом возрождения церковной жизни, следовательно — явлением прогрессивным. С Петра Великого церковь подпала под власть государства. Патриаршество было снесено деспотизмом государства, а оно (патриаршество — Д. С.) явилось только выражением значения русской Церкви. Патриарх — первоприсутствующий иерарх и не более. Поэтому — как только произошла революция церковь почуя крылья — патриаршество восстановила. В доказательство ссылается на свои лекции по истории церкви, /отпечатанные во время царизма³⁸/ — в которых он требует восстановления патриаршества в церкви как должного. Поэтому /подлинные слова Иллариона/ восстановление патриаршества к февральской революции контррев[олюционным] признано быть не может. Самое лишение патриарха сана произошло очень спутано: выступившему в защиту высказаться не дали³⁹. Совещание епископов признало лишение патриарха сана, собрание всего собора с верующими — сняло патриарха монашеский сан⁴⁰. Лучшим ответом на это постановление является полнейшее игнорирование его всеми почти верующими. Затем критикуются остальные постановления собора — носящие мелкий и по мнению Иллариона недостойный собора узко-профессиональный характер — женатый епископат и прочее. В общем — этот собор сыграл очень некрасивую роль — он санкционировал все преступления против церкви, совершенные в разное время представителями Живая церковь и прочими обновленцами. Но с соборами всегда повторяется одно и то же: есть какая-то таинственная сила, заставляющая верующих постановления одних соборов признавать, постановления других отвергать. Эта сила — против собора 23 года. Дружные аплодисменты, перерыв 10 минут. Оппонентам давалось по 10 минут, тоже и высказывавшимся по докладу. Всех оппонентов — можно разбить на три категории: 1/ Действительно оппонентов из обновленцев 2/ защитники Тихона и тихоновцев и 3/ непринадлежащие к православной церкви. Защитниками обновления выступили — быв[ший] обер прокурор синода ЛЬВОВ, встреченный сильным громом и шумом публики. Неоднократно прерываемый — он успел очень кратко сказать, что корни обновления глубже, что оно идет с 1906 года, что собор 1917 года обязан своим существованием только обновлению. Живоцерковнический епископ СЕРАФИМ КОСТ­РОМ­СКОЙ — 70 лет, в красной рясе /изодранной/. Этого публика слушала и даже иногда аплодировала. Он указал на то, что начиная с 4 века — административная церковная власть, подпав под влияние государства, вечно поставлялась неправильно. Ставились недостойные приспешники власти. Таже история повторилась у нас, начиная с Петра. Стало быть епископы, назначаемые Синодом даже менее достойны, чем епископы живоцерковнические /Публика не возражает./ Что касается власти сакраментальной — то она не нарушена. Истекает время, председатель не разрешает Серафиму говорить, хотя небольшая часть публики этого требует, остальные молчат. Протоиерей Павел КРАСОТИН указывает на невозможность сказать что либо кратко в течение десяти минут. Указывает на нетерпимость верующих, на то что епископы, сейчас льнущие к Тихону, перед тем льнули к ВЦУ — называть не стану, но из числа присутствующих здесь такие есть — /обращается лицом к одному из попов в президиуме/. В общем факт налицо — представитель Синода выступил. Что удалось сказать — это дело другое. Речь часто прерывалась шумом. Сторонники Тихона — гр-н Трофимов — интеллигент, в очках, свое выступление очень краткое, начинает с передразнивания речи Антонина, все время ерничает. Большая часть публики требует более почтительного отношения к противникам. Трофимов нехотя подчиняется. В конце концов — он сказал лишь что отзыв самого АНТОНИНА об обновленцах — мошенники. Св. Борзенков — уездный — познакомил публику с методами “прилучения к живой церкви” сельского духовенства»⁴¹. Это выступление стало одним из поводов для ареста Святителя. В заключении по делу архиепископа Илариона, составленном в шестом отделении СО ГПУ 30 октября 1923 г., говорилось: “На диспуте 4/9 –23 г. г. ТРОИЦКИЙ раз”ясняя отношение к резолюции, принятой собором 17 г. людей от”явленных контр-революционеров заявил, что далеко не так был[о] к[онтр]-р[е­волюционно], поведение Собора по отношению к Октябрьской революции <…> приняло такой отрицательный характер главным образом вследствие того, что увидели грозное лицо Революции. Кроме того /взывает Илларион/ кто мог себе представить, чтобы Правительство продержалось так долго. Не мог же Собор заигрывать с властью, в продолжительном существовании которой он не был уверен”⁴². Архиепископ Иларион не был свободен в своих высказываниях на диспутах и публичных лекциях. Конспекты своих лекций он вынужден был предоставлять в ГПУ. В следственном деле сохранился машинописный документ, представляющий из себя копию, сделанную в ГПУ, очевидно, с рукописного текста владыки Илариона. Он имеет заголовок “Конспект лекций епископа Илариона, которые он предполагает прочесть 4 и 6 сентября⁴³ 1923 г. Это были тезисы, среди которых значились: “Церковь и современная белогвардейская эмиграция”, «“Раска­я­ние” патриарха Тихона и его политическое значение как разрыва со всякой контр-революцией»⁴⁴. Лекция 6 сентября, по всей видимости, не состоялась. Она не значится в сводках ГПУ, запрет на ее проведение, очевидно, был связан с содержанием выступления Владыки 4 сентября. Последнее публичное выступление архиепископа Илариона состоялось 13 октября 1923 г. во время диспута с А. Введенским на тему “Враги Церкви”. Сохранилось два доклада сотрудников ГПУ, побывавших на этом диспуте, из которых мы можем судить о содержании выступления архиепископа Илариона. Приведем содержание первого доклада: «Довожу до Вашего сведения, что диспут на тему “Враги церкви” 13/X –23 года состоялся при наличии полной аудитории публики. Доклад делал Введенский, а потом его апонетом был Илларион. Введенский останавливаясь откуда зародилось обновленческое движение и роль духовенства при старом строе, он говорит, что духовенство было ничто иное, как чиновники охранки /шум ногами/, а потом говорит о том, какую работу проделало обновленческое духовенство последнего периода /докладчику не дают говорить и шумят/, после спокойствия докладчик переходит о соборе 1917 года и о патриаршестве, цитируя сам состав того собора и какую роль он играл против революции /публика шумит и не дает говорит/. Перейдя к роли патриарха Тихона как контр. революционера, докладчик останавливается, что Тихон был связан с зарубежной контр-революцией и был против помощи голодающим /шум, крики/, когда Введенский говорит “Тихон”, зал кричит “патриарх”, минут 15-ть продолжает такое кричание, потом успокаиваются и докладчик доканчивает доклад. Илларион выступая апонентом /когда появляется на трибуне рукоплескания, охватывающий весь зал/ говорит, что духовенство и было при этом строе плохое, но не все были, которые служили исключительно церкви, приведя в пример себя. Говоря о соборе 1917 года, что собор был не такой, какой был в 1923 году, там были настоящие епископы, а здесь самозванные, посвященные юридически по законам канонов не правильно и 46 епископов были посвящены вновь ставленниками ВЦУ и 16 старых епископов /называя этот собор — собор самозванцами/. Говорит, что так называемые обновленцы говорят, что они против всякой политики, свободная церковь сама для себя, он приводит пример, что он служил в 15-ти верста[ах] от Москвы и там обновленческий священник грозил, что если будет служить Илларион, то приходской Совет и Илларион будут арестованы, не думается, говорит Илларион, что власть дает им такие полномочие, а они себе присваивают политическую власть. Обновленцы говорит Илларион, говорят, что собор 1917 года делал воззвание против отделения церкви от государства, опровергая это, говорит, говорит что а вот обновленцы посылали делегацию к тов. КАЛИНИНУ, чтобы он разрешил им взять в свои руки церковное имущество конечно в этом им КАЛИНИН отказал /все время рукоплескание и одобрительный шум/. Переходя о патриаршестве и о Тихоне, говорит, что патриаршество не есть контр-революция, оно было уничтожено Петром I-м и когда церковь получила свободу, тогда опять был поставлен вопрос о патриаршестве и на соборе 1917 года был избран. Говоря о Тихоне, говорит — что Тихон не контр-революционер и что он против из”ятий не был, можно было отдавать не священные ценности⁴⁵. О Карловицком⁴⁶ соборе говорит, что Тихон дал благословение, но когда он узнал, что там решались политические вопросы, то отошел от него и ничего общего с ним не имеет⁴⁷. Далее Илларион говорит, что они никогда врагами церкви не были, а если являемся врагами, то не церкви, а раскольническо-обновленческой церкви, почему мы освящаем соборы после обновленцев. Это потому, что там служат епископы женатые и это против законов-канонов. Заканчивая речь говорит, что Тихон никогда не отступится и с обновленцами не пойдет, а если бы он пошел бы на компромисс, то он, Илларион, отшатнулся бы от него. В прениях, когда выступали против Тихона, то им не давали говорить и шумели. Выступая против обновленцев Тихоновцы ничего особенного не говорили, а переливали то, что говорил Илларион. Говоря заключительное слово Введенский пытался разбить Иллариона, но ему все время не дают говорить и часть публики начинает уходить. Примечание: среди присутств[ующей] публики был гр[ажда­ни]н, который старался не давать говорить Введенскому и по его стуку ногами зал тоже стучал, он ходил на верх и разговар[ивал] с публикой, вероятно подговаривал их. Этот гр[ажда­ни]н был взят под наблюдение»⁴⁸. Второй доклад также отложился в следственном деле архиепископа Илариона: «Довожу до сведения, что 13/X–23 г. в здании Политехнического музея от 8 часов вечера и до 12 часов ночи состоялся диспут Введенского, апонентом был Илларион. Тема диспута была “Кто враги церкви”. Введенский начал свой доклад с периода 5-го года, когда начался раскол между различными т. н. богословскими учениями. Надо сказать, что Введенский хороший оратор, но несмотря на это все же неоднократно были попытки сорвать диспут. Конечно это можно объяснить тем, что публика подавляющее большинство реакционные элементы, т. е. сухаревские торгаши⁴⁹ и спекулянты, можно утверждать ярые монархисты. Когда Введенский дошел до революционного периода, то есть когда стал обвинять Тихона в контр-революции и в целом ряде других преступлений, конечно ссылался на документы и на очень веские доказательства, затем когда Введенский стал говорить, что Тихон в противовес учению Христа призывал православных не помогать голодным⁵⁰, то с этого момента начались попытки сорвать диспут. Один из тончайших организаторов этого срыва, т. е. больше всего намеревался сорвать диспут, который один раз ходил на верх подговаривал публику к срыву, я утверждаю самый ярый реакционер. Не тот, что задержала милиция, последний, конечно, был просто дурак, а не политик, больше всех кричал, но неосторожно, а первый исполнял роль организатора, как видно по его поведению, так и не дали полностью договорить ВВЕДЕНСКОМУ. Затем как появился Илларион, последний был встречен несмолкаемыми аплодисментами, конечно, потому что подавляющее большинство тихоновцев. Илларион в своих словах отвечал, что все то, что говорил ВВЕДЕНСКИЙ отнюдь не ново. Говорит, мы тоже проповедовали за свободную церковь, т. е. ссылался на слова Введенского который по мнению Иллариона говорит, что мы были в руках монархического государства орудием сыска т. е. политическим отделом и состояли в целом ряде монархических организаций. Конечно в целом этого факта Илларион не отрицал и говорить, что это были отдельные элементы. Илларион также говорит, что церковь для церкви отнюдь не лозунг обновленцев также и лозунг и наш. Затем Илларион упрекает Введенского за то, что последний якобы обращался к Соввласти в лице Калинина, которого просил содействия помочь ему вышибить из церкви тихоновцев. Илларион закончил свою речь лозунгом борьбы с расколом. Раскол по мнению Иллариона является обновленческ[ой] идеей. Когда делал заключительное слово ВВЕ­ДЕНСКИЙ разбил бы его в пух и прах. Само собой разумеется, если бы Введенскому дали говорить[.] ВВЕДЕНСКИЙ закончил заключительное слово, мы с вами ругались и будем ругаться целый ряд лет»⁵¹. Заинтересованность сотрудников ГПУ в победе в диспуте Введенского понятна, но мог ли он на самом деле оказаться красноречивее архиепископа Илариона? Обратимся к тому, как вел себя Введенский на диспутах. Опубликованы стенограммы диспутов Введенского с А. В. Луначарским. В Москве они устраивались в Большом театре, в Колонном зале Дома союзов, в Политехническом музее, даже в цирке на Цветном бульваре. А. Ч. Козаржевский писал: “До сих пор ходит слава о Введенском как о необыкновенном ораторе, который без труда побеждал деятелей атеистического фронта и даже самого Луначарского чуть ли не загонял в тупик. Будем, однако, объективны. Примитивных агитаторов-антирелигиоз­ни­ков, обобщенный образ которых создали И. Ильф и Е. Петров, опровергнуть было действительно нетрудно. Но достаточно почитать внимательно две-три стенограммы диспутов с А. В. Луначарским, чтобы убедиться в том, что обновленческий вождь обладал не столько ораторским искусством, сколько краснобайством, а трескучим фразам, рассчитанным на эмоциональный эффект, нарком просвещения противопоставлял логические доводы и простой здравый смысл. А. И. Введенский всегда и всюду был прежде всего самовлюбленным позером. И в церковных проповедях, и в публичных диспутах он кокетничал эрудицией, обрушивал на слушателей (часто не к месту) поток иностранных имен <…> В целом же красноречие А. И. Введенского никоим образом нельзя расценивать как собственно церковное и ставить в один ряд с проповедническим искусством Филарета Дроздова, Иоанна Кронштадского, Иллариона Троицкого”⁵². Экстравагантным был внешний облик А. И. Введенского: модный в 20-е гг. квадратик усов, мефистофельская бородка, нос с характерной горбинкой, торчащие вверх черные волосы, всегда полуоткрытый рот, гортанный голос, отрывистый говор, резкие движения. Именно этот диспут, на котором архиепископ Иларион нанес сокрушительное поражение лидеру обновленцев А. И. Введенскому, послужил одним из поводов для ареста Святителя. 25 октября 1923 г. сотрудница 6-го отделения Якимова вызвала Святителя на допрос на Лубянку на 26 октября, однако допрос состоялся только 27 октября. На допросе Владыку спросили: “Не выступали ли на диспуте с информацией о том, что ВЦУ — есть агенты ГПУ и доносчики?”. На что архиепископ Иларион ответил: “Таких выступлений я не делал, а говорил, что иногда чисто-церковное явление они изображали как политическое, донося об этом государственной власти и тем бросая подозрения на людей невинных”⁵³. В этот же день с него была взята подписка о невыезде, а 15 ноября последовал арест святителя Илариона. Публичные диспуты и лекции архиепископа Илариона сыграли огромную роль в деле борьбы с обновленчеством. Святитель со свойственным ему красноречием и убедительностью сумел доказать абсолютно неканоничный, раскольнический характер обновленческого движения. Он сорвал с обновленцев лживые маски и вскрыл их подлинное лицо, что отрезвило очень многих, способствуя их возвращению в лоно Патриаршей Церкви. Его аргументы использовались и другими представителями православного духовенства. Яростно обличая обновленцев, он понимал, что тем самым ускоряет свой новый арест и заключение, но шел на это сознательно, жертвуя собой ради Церкви Христовой. Ибо по его словам: “Если не служить Церкви — нет никакого смысла во всякой деятельности и незачем тогда жить на Божьем свете”.

Список сокращений