В Пугачеве установили три ящика для сбора анонимных сообщений о преступлениях и нарушениях общественного порядка. Как христианину относиться к подобным начинаниям? Писать ли анонимки? Комментируют священники.
Фото ИТАР-ТАСС
Решение, основанное на недоверии и страхе — не очень хорошее решение
Протоиерей Александр Ильяшенко, настоятель храма Всемилостивого Спаса б. Скорбященского монастыря:
Протоиерей Александр Ильяшенко
— Если я увидел, что некто совершил нечто недопустимое, и сообщил об этом, смогут соответствующие органы защитить меня от тех, кто преступил закон? Мне кажется, что анонимные письма пишут, когда не доверяют органам, которые должны нас охранять, и боятся, как бы злоумышленники не узнали, кто написал. Решение, основанное на недоверии и страхе — не очень хорошее решение.
У предложенной меры есть серьезные недостатки. Например, можно воспользоваться анонимным сообщением, чтобы оклеветать недруга, конкурента. В средние века был такой закон. Если кто-то обвиняет другого в преступлении и выясняется, что обвиняемый действительно виновен, ему выносят приговор. Но, если окажется, что этот донос — клевета, приговор выносят доносчику, и применяют к нему точно такую же кару, какая предусмотрена за приписанное им другому преступление.
Император Петр Великий принял указ, в котором повелевал анонимные доносы, авторы которых даже после неоднократных призывов к ним назвать свое имя не откликались, сжигать на Торговой площади рукой палача.
Нужно строить такую систему, чтобы люди не боялись открыто говорить о недостатках и нарушениях, которые они наблюдают. В первую очередь, конечно, государственная власть должна приложить усилия, чтобы можно было, не опасаясь за свою безопасность, поставить свою подпись.
Поэтому использовать анонимные сообщения для борьбы с какими-то злоупотреблениями — не лучший способ. Правда всегда шествует с открытым забралом. Но чтобы забрало было открытым, надо, чтобы оно было, человек должен быть уверен в надежной защите.
Беда не в кавказцах
Протоиерей Константин Островский, настоятель Успенского храма в Красногорске, благочинный церквей Красногорского округа:
— Это чисто популистские действия, которые, разумеется, не помогут навести порядок. Поставили ящики, пусть народ пишет анонимки — проверить, рассматривали ли его жалобу, ни один аноним не сможет. Это с одной стороны. А с другой стороны, анонимщики смогут — совершенно безнаказанно и не заботясь о доказательствах — упрекать власти, что мы, дескать, сигнализировали, а наши сигналы не учитывали. Если эти «ящики» подстроили враги порядка, то у них ловко получилось. А если устроители действительно хотели хорошего, то они, я думаю, просчитались.
Кроме того, как-то странно провоцировать анонимки. Рассматривать анонимные заявления в некоторых случаях необходимо. Например, если пишут о готовящемся теракте, власть обязана проверить такую информацию. Но нарочно призывать людей, чтобы они не подписывали свои заявления? Это и наводит на мысль, что цель мероприятия была вовсе не установить и поддержать порядок в городе, а противоположная.
Я не говорю, что анонимное сообщение вообще неприемлемо. Распространение ложной информации с целью навредить другому греховно независимо от того, анонимно это делается или нет. А в жизни бывают разные ситуации, в том числе и такие, когда сообщить о каких-то грубых нарушениях или готовящихся беспорядках, преступлениях, необходимо, а если ты сообщишь об этом открыто, тебя просто убьют, возможно, даже раньше, чем успеешь сообщить.
Поэтому вопрос не в том, допустима ли анонимка с нравственной точки зрения — это от конкретной ситуации зависит, — а в том, что такие меры, как ящики для анонимок, подыгрывают только людям, которым чем меньше стабильности и порядка, тем лучше.
Агрессивное отношение к кавказцам как таковым со стороны некоторых — далеко не всех — русских я считаю вредным и опасным в первую очередь для русского народа. Эта агрессия отвлекает нас от наших настоящих проблем.
Беда не в кавказцах, не в китайцах, а в том, что мы оставляем свою землю пустой. Войны нет, а народ вымирает, потому что рождаемость у нас ниже смертности, по количеству убитых нерожденных младенцев держим одно из первых мест в мире, работать не хотим. Иду я по улице и часто вижу, что те, кого презрительно и с ненавистью называют «черными», копают землю, подметают улицы. Не то чтобы выстроилась очередь из русских безработных, а берут приезжих. Нет, потому и берут, что сами мы не идем на такую работу — это, видите ли, ниже нашего достоинства.
У них вера неправая, но сильная. Не у всех, но у многих. Почему те же чеченцы друг друга поддерживают (жалко, что не только в хороших делах, но иногда и в плохих), а мы нет? Чем больше мы будем разжигать в себе ненависть к другим народам, объединяться против «черных», тем нам же будет хуже. Все равно проиграем — не останется место пустым, придут сюда другие и будут жить. Знакомый батюшка с Дальнего Востока рассказывал, что там считается престижным выйти замуж за китайца — они непьющие, работящие.
Мы возмущаемся, что многие живут в России незаконно, без регистрации. А почему? Потому что наша милиция-полиция берет с них взятки, а работодатели берут на работу — незаконно проживающему можно платить в несколько раз меньше.
Ну, а что лезгинку танцуют, так они ее и дома танцуют. А вот кто у нас танцует русские танцы? Что могли бы сделать чеченцы, если бы сам русский народ был крепок в вере, ценил свою культуру и развивал ее? Тогда они могли бы только приехать, посмотреть, чему-то поучиться. А сейчас приезжают как в пустыню.