Рэмзи Мусаллам
Я преподаю химию (взрыв). Итак, химия — это не только взрывы. Она повсюду. Вы когда-нибудь ловили себя на том, что мысленно отключились, сидя в ресторане, проделывая это снова и снова — [опуская в стакан трубочку от напитка]? Некоторые кивают головой.
Недавно я показал своим ученикам этот эксперимент — [учитель закрывает стакан с жидкостью салфеткой, переворачивает — она не выливается] — и попросил их попробовать объяснить, почему это срабатывает. Вопросы и обсуждения, которые последовали за этим, были восхитительны.
Посмотрите видео, которое в тот же вечер мне отправила Мэдди, которая учится у меня уже третий семестр — [Мэдди накрывает ладонью стакан со свечой, свеча гаснет, после чего девушка поднимает руку — стакан падает не сразу, а спустя несколько секунд].
Естественно, будучи учителем Мэдди по химии, я в восторге от того, что, придя домой, она продолжила изучение опыта, который мы проделали в классе. Но еще больше меня восхищает то, что любознательность Мэдди вывела ее на новый уровень. Если вы заглянете в бокал, то увидите там свечу. Мэдди использовала температурный контраст, проведя опыт по новому пути.
Вместо онлайн-лекции — живой разговор
Вопросы и любознательность, возникшие у Мэдди — словно магниты притягивают к знаниям. И они превосходят любые методики или новшества в образовании.
Но если мы ставим методику преподавания выше любознательности наших учеников, мы обкрадываем сами себя, лишаясь величайшего учительского инструмента — вопросов детей.
Например, если перенести скучную лекцию из класса на экран мобильного устройства, то это сэкономит время, потраченное на объяснение. Но с этим, по сути, и сталкиваются наши ученики. Это просто бездушная болтовня в красивой обертке. Но что, если вместо этого мы найдем возможности для того, чтобы удивить учеников, поставить их в тупик, заставить задавать вопросы, через которые мы как педагоги получим информацию, которую можно использовать для выработки хорошей методики донесения знаний.
Мы в XXI веке. Правда в том, что я преподаю уже 13 лет и потребовалась ситуация, связанная с риском для жизни, для того чтобы я отказался от 10 лет псевдо-учительства и осознал, что именно вопросы учеников — это корни знания, а вовсе не учебный план, который учит их собирать лишь вершки.
Чему научил меня тот, кто спас мне жизнь
В мае 2010 года, когда мне было 35 лет и у меня был двухлетний ребенок и еще один на подходе, врачи диагностировали огромную аневризму, расположенную у основания моей грудной аорты. Это привело к операции на открытом сердце. Вот письмо от моего доктора.
Когда я узнал об этом, я был ужасно шокирован! Но вот что удивительно — я нашел утешение в том, насколько уверенно вел себя мой врач. Откуда у него эта уверенность, эта смелость?
Когда я спросил его об этом, он назвал три вещи.
Во-первых, любознательность, которая заставляла его задавать сложные вопросы об операциях, о том, как нужно делать, а как нет. Во-вторых, он не боялся идти путем проб и ошибок, неизбежным путем проб и ошибок. И в-третьих, серьезно все обдумав, он собрал информацию, необходимую ему для построения плана операции. А потом, твердой рукой, он спас мою жизнь.
Я многое постиг из его слов, и еще до того, как начать занятия той осенью, я записал для себя три правила, которыми я руководствуюсь на уроках по сей день.
Три способа увлечь детей учебой
Правило первое: любознательность важнее всего. Вопросы могут открыть путь к хорошей методике преподавания, но не наоборот.
Правило второе: смирись с ошибками. Мы знаем, что процесс обучения несовершенен. И, несмотря на то, что научный метод описан на странице 5 раздела 1.2 первой главы, которую мы все, конечно, пропускаем, метод проб и ошибок — естественная составляющая того, чем мы занимаемся.
И правило третье: практическое осмысление. То, что мы делаем — важно. Оно стоит нашего внимания, но так же оно стоит переосмысления. Можем ли мы быть хирургами в наших классах? Относиться к тому, что мы делаем, так, словно однажды это спасет жизни. Наши ученики достойны этого. И каждый случай уникален.
Это мои дочери. Справа — малышка Эммалу. Это южное имя. А слева — Райли. Через пару недель после этой фотосъемки Райли стала взрослой девочкой. Ей исполнилось четыре года.
И любой, кто имел дело с четырехлетними малышами, знает, как они любят задавать вопрос: «Почему?» Да. Почему?
Я бы мог научить ее чему угодно, потому что ей интересно все. Мы все таковы в этом возрасте.
Но основной вызов будет брошен будущим учителям Райли, тем, которых она еще не встретила. Каким образом они поддержат в ней любознательность?
Я готов отстаивать мнение о том, что Райли воплощает в себе образ всех детей, и я думаю, что то, как они бросают школы, предстает по-разному. Это может быть выпускник, забравший документы еще до того, как начался учебный год. Или опустевшая парта на галерке в городской средней школе.
Но если мы, педагоги, откажемся от роли простых информаторов, а перейдем на иной уровень, сумев зародить в детях любознательность и интерес, мы сможем привнести чуть больше смысла в их ежедневное посещение школы и развить воображение.
Спасибо большое.