«Ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» — Ап. Павел.
Много прекрасных икон Спасителя написал благодарный Человек, ища душой любимый Образ Бога. Святые люди, пребывая в духе, восхищали из горних высот образа: Златые Власы, Спаса Недреманное Око, Ярое око, Архиерей Архиереям. Казалось бы, за две тысячи лет изографы сказали нам все о Воплощенном Боге.
Но нет! Как-то не прозвучала в иконах радость Христа, взявшего на руки мальчика Игнатия, Спасителя, явившегося по Воскресении ученикам на берегу озера и готовящего им на костре рыбу печеную. Неужели при этом Он оставался таким же грозным, суровым, погруженным в дела Вселенной, как это часто мы видим на греческих иконах? Нет.
Христос-Пантократор
За скобками также осталось еще одно Евангельское событие, в котором мы можем увидеть легкую улыбку Христа и доброжелательную тонкую шутку. Вот сидит под деревом деревенский «богослов» Нафанаил. Перед ним СТОИТ Творец Мира, ангелов, духов и самого Нафанаила.
И житель глухой деревушки вместо приветствия говорит Христу!!! : « … из Назарета может ли быть что доброе?» И Бог, наверное, не с грозным ликом шутит, не укоряя и ничуть не оскорбляя человека:
— Вот израильтянин, в ком нет Лукавства.
Через несколько минут Нафанаил бросает дом, семью, работу и уходит вслед за Христом.
Поразительно точные слова: «В ком нет лукавства». Один из священников, живущих ныне в Сибири, писал о том, что в работе с коренными жителями Сибири нужна осмотрительность, так как среди них много людей, живущих в евангельской простоте.
Он пишет, что если европейцу надо долго, порой годами взращивать словами в сердце доброе дело, то сибиряки часто и малую часть слов готовы тут же воплотить в жизнь тут же, вплоть до существенной жертвы.
Меня также поражают некоторые христиане Запада. Обескураживающая простота и «наивность» делает их похожими на детей, а нас на тертых жизнью, изуверившихся взрослых. Очень необычно и удивительно выглядит их забота об инвалидах, страждущих, гонимых.
У нас этого почти нет. Когда видишь лица людей, бескорыстно и с бесконечной доброжелательностью терпящих скорби ближних, то сжимается сердце. Что-то в нем ранится, и оно укоряется.
На Западе и на Востоке есть то, что было у Нафанаила. А как у нас? Часто одно подумал, другое сказал, третье сделал, а четвертое вышло. Хотели как лучше, а получилось как всегда. Восток — дело тонкое. Это когда вот только что в человеке сияла вера Христова, а через пять минут вылез кроманьонец с дубиной.
Был в храме: «Простите и благословите». Пришел домой – там жена сидит! Ну и поехало. Ни простить, ни благословить. И когда переключится в голове одно на другое, никто не знает. Двух-, а часто и трехвалентность – наша бытовая норма. Эту переменчивость души порицали Конфуций, Цицерон, Евангелие, и даже Гоголь, описывая такие переходы как свойства «подлой» души. Замесь ордынца с христианином.
Но не таковы были апостолы. У них не было промежутка между подумал, сказал и сделал. Подумал и сделал. Как же возникает такое состояние души? От веры. И тот, кто жил верой, дал точное ее определение, оставшееся на века:
«Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11, 1)
То есть, говоря проще: вера – это такое состояние души, когда человек видит Горний мир так же явственно и реально, как и мир земной. Это такое состояние, когда человек видит себя на всякое мгновение перед лицом Бога, когда до Него так близко, что с Ним можно разговаривать, как Иоанн Кронштадтский на Литургии, как праотец Адам под звездным небом. Так близко, что человек готов принять Руку Господа, протянутую ему.
Как же обретается такое зрение сердца? Как увидеть себя перед Богом лицом к лицу, глаза в глаза? Об этом сказано в Евангелии. Там много что сказано вообще такого, что часто обыватель слушая, отвечает: «Нууууу, хорошо им там. Они люди святые, а мы…»
Но вот жизнеописание апостолов показывает, что они сделали первый шаг, пребывая в самом простом звании: рыбака из захолустной деревушки и служки в доме архиерея. Что может быть проще?
Один, всю жизнь рыбача, разумеется, ждал Мессию-царя, избавителя Израиля. Но вряд ли при этом он предполагал начало пути Мессии от своей деревни. Другой — стоял еще дальше: на месте преследователя и пособника мучителям первых христиан.
Их путь — яркая иллюстрация двух разных путей шествия в Небесный Иерусалим от нахождения в самом простом звании до места восхищенных на третье небо.
Ранее мы видели, как два таких же разных служения привели к рожденному Христу простых пастухов и ученых волхвов. Первые, очевидно, пребывая в компании единомышленников и в праведных трудах, вздыхали о Мессии. Причем, показательно, что их ностальгия о Небе и чистота жизни сделали их сердца чище сердец царя, архиереев, богословов, философов, архитекторов и знаменитых военачальников.
Это тема часто спекулятивно развивается нашими деревенским батюшками, противопоставляющими селян ученым «безблагодатным» горожанам. Но это не так. Пастухи пришли первыми и принесли свои простые, незатейливые дары. Напротив, придя позже, ученые мужи, провидя будущее, принесли то, что у пастухов быть в принципе не могло, – ладан, золото и смирну.
Так и апостолы.
Петр, подобно пастушкам, был всегда первым. Всегда неутомим. Я видел в Риме его тюрьму. Стоит круглый дом. В каменном полу тесная дыра, через которую протиснули пожилого апостола и сбросили к уголовникам почти с трехметровой высоты. И среди них он нашел и привел ко Христу души, скучающие о Боге и о Граде небесном Иерусалиме. И это накануне смерти!
Павел смог передать нам дух, живший в сердцах свидетелей Явившегося Христа. Он смог донести до нас и слова Духа, входившего в его сердце. Он смог нам дать не только глубочайшее определение веры, но также сложил удивительный по силе гимн истинной любви:
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит.
И наконец, он затвердил важность ДЕЛ веры.
Во всем этом ему помогло прекрасное образование, которое он получил в детстве, пребывая у ног Гамалиила, – лучшего учителя Израиля. Воспитание в образованной и обеспеченной семье — все было дано ему как десять талантов. И все его таланты он прирастил с лихвой, возвращая их Господу.
Еще одна важная особенность жизни апостолов сегодня очень и очень актуальна – жизнь для Бога среди людей. У нас как-то исподволь сформировалось мнение, что наилучшим путем к Богу является аскеза. Желательно монашеская. Пост, молитва и послушание стали аксиомами в духовной жизни.
Жизнь в миру часто рассматривается как ущербная в духовном возрастании. Старцы, как увидят добрые молодые сердца, так срочно определяют их в монастырь. И складывается впечатление, что в монастырях заняты очень важным для Вселенной делом – добыванием из аскезы некого духовного «масла», потом великодушно раздаваемого в мир.
В то время как эти предметы: пост, молитва и послушание — не могут быть самоцелью, а являются лишь только инструментами для стяжания духа, очищения сердца, видения горних и укрепления веры. Вера же по апостольскому учению без дел мертва. А вот тут у нас и загвоздка.
В имперской России, а затем в СССР, милосердие и справедливость позиционировались государственными атрибутами — так, что наше милосердие атрофировалось. Многие настолько дезориентированы, что с трудом уже могут придумать себе доброе и богоугодное дело. Вот поститься, молиться и слушать радио «Радонеж» — это пожалуйста. А провести ночь в автобусе «Милосердие» – это удел шестерых человек на двенадцатимиллионную Москву.
Не аскеза, а Евангельский максимализм превратили рыбака и образованного юношу в апостолов. Чистая аскеза – это удел буддистов, ищущих нирвану, не возмущаемую ни людьми, ни обстоятельствами. Если бы аскеза была фундаментом христианства, то Спаситель должен был бы на протяжении всего евангельского повествования учить людей открывать чакры, а не посещать все уголки Иудеи, сея зерна любви к Богу и людям.
Раз уж пришло время, то правильно будет вспомнить и то, что люди, ставшие рядом со Христом, охотно трудились и кормились от рук своих и никогда не были при этом оставлены Господом. Тот человек, которому посвящены соборы во всех частях света, – апостол Павел, добывал пропитание шитьем палаток, нисколько этим не смущаясь.
Это повод к тому, чтобы на время поста ослабить объятия Мамоны, мучающего сегодня и богатых, и бедных. Взирая на почти нищенскую жизнь этих двух прекрасных людей, мы должны помнить, что никогда, ни при каких обстоятельствах они не были оставляемы Богом.
Читая, как на руке Павла оказалась змея, не причинившая ему вреда, нам также следует думать о том, что мы все можем в укрепляющем нас Господе. Не забывая обетование Господа: «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию; и ничто не повредит вам».
Среди товарищей апостола по мореплаванию родилась мысль о божественной природе Павла. И товарищи апостола по путешествию были не совсем не правы. Они, без сомнения, увидели за простой внешностью этого незнакомого человека великую душу, пламенеющую к Богу, но выразить это сумели так, как тогда это было принято у римлян – решили, что он из рода бессмертных богов.
Из примеров такого простого апостольского труда и упования мы должны сделать вывод, что ни скорбь, ни нужда, ни болезнь не отлучают от Христа, и попробовать увидеть Промысл нашего Небесного Отца о каждом из нас — в этом году, в этот день, в эту секунду.
Память об апостолах, выражающаяся в посте, должна быть не только в употреблении огурцов, прибавлении молитвы на личном правиле и частом стоянии на службе.
Особенностью этого поста для нас должно стать упражнение в нелукавстве, цельности характера, так чтобы «да» было «да». А «нет» — «нет». Как у апостолов. В развитии того, что Христос считал главным у апостолов, — евангельской простоты. Так, чтобы наша жизнь в миру, в самых его прозаических местах, вдруг открылась нам как нива проповеди через явленную любовь и милосердие. Нива, чрезвычайно угодная Богу.
И что очень важно и обязательно этим постом – дела любви. Прицерковные люди — большие охотники учить. А преодоление неудачи своей проповеди они часто видят в большем напоре, суровости и красоте монологов. Однако, у апостолов труды обязательно связаны со словами.
Вот они пришли к болящей петровой теще, к уже умершей Тавифе, к мальчику, выпавшему из окна, — воздев руки и воздвигнув горе душу, приклонили Любовь Господа к страждущим. Так и нам будет хорошо по их примеру постом служить слабейшим и младшим не только летучим словом.
Возвращаясь к иконам как взысканию Образа явленного Бога, можно сказать, что еще остается удел апостольский заросший – приносить в мир Христову радость, тепло, улыбку и Его милующую любовь через наше сердце, ум, руки, уста и внимание. Важно также творить икону не только на левкасе, но и в своей душе, так чтобы через наше подобие люди узнавали и благодарили Бога.
Думаю, что подобные труды на ниве подражания апостолам Петру и Павлу будут лучшим подарком ко дню торжества их памяти. А мы, подражая лучшим ученикам Христовым, не только словом, но и, главным образом, делом, принесли бы на своей ладони такие труды как гостинец к празднику. Нечто святое, весомое, чистое и радостное.
«Царство Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость о Святом Духе» (Римл. 14:17).
Читайте также:
Апостолы Петр и Павел — два непохожих апостола
Петров пост — с 11 июня по 11 июля в 2012 году