Монахиня Елизавета (Сеньчукова)
Позднее родительство — великая радость и тяжелый труд. Последняя отрада в старости — и последний рывок, забирающий все силы. Причем часть их уходит на беспокойство: что будет с ребенком, если мы уйдем?
Вероятно, праведная пара, получившая великое имя «Богоотцы», Иоаким и Анна именно этим вопросом не тревожилась. Они все решили еще до рождения Дочери: Она будет посвящена Богу с ранних лет, Она все детство проведет в Его Храме.
В наше время такое решение стоило бы воспринять с недоумением: а если дитя хочет выбрать другой жизненный путь, не связанный с Церковью? Откуда ребенок узнает, как вообще в этом мире существовать? Но в древности религия не была отделена от остальной жизни, так что потенциальную свободу Девы Марии, как и других девочек, воспитанных при Храме, никто не ограничивал. А особенно поразительно в этой истории, что трехлетний Ребенок проявил Свою свободу! Предание зафиксировало это утверждением, что Мария поднялась по высоким ступеням Храма Сама, без помощи взрослых. И этот Ее волевой акт предварял и знаменовал Ее право и даже необходимость стать главной святыней Иерусалимского Храма — о чем в свою очередь сообщают праздничная гимнография и святитель Григорий Палама: Дева вводится во Святое Святых.
Этот факт часто становится камнем преткновения, целым испытанием веры для образованного человека: как такое возможно?
Как могла Девочка, пусть и Святая, воспитываться в той части Храма, куда входить нельзя было в принципе?
Не является ли этот сюжет волшебной сказкой, необходимый только для дополнения образа Богородицы? (Тут сомневающегося посещает и вовсе кощунственная мысль: а вдруг Ее образ — рецидив язычества, древнего почитания «богини-матери»?)
Чтобы успокоить скептика, обратим внимание на следующее: сюжет о Деве во Святом Святых подчеркнуто иконографичен. Его символическое значение многократно важнее фактического, и именно поэтому на нем делает особый акцент Отец, который богословствовал именно на стыке символа и факта — уже упомянутый святитель Григорий Палама, автор концепции Нетварных Божественных энергий, которая наиболее значима в приложении к конкретному событию — личному духовному опыту человека.
Фото: tatmitropolia.ru
Напомню: Палама учил, что человек способен приобщаться к Самому Богу в Его действиях — энергиях, — открывающихся в мире. Эти энергии действуют в Таинствах, они осуществляют связь человека с Богом через встречу с иконой, они открываются подвижникам в виде Фаворского Света. Эти энергии — и есть Сам Бог, выходящий за «пределы» собственной сущности, собственно, Бог, о Котором мы можем что-то знать и что-то говорить, ибо сущность Его превышает человеческое разумение и потому принципиально непостижима.
Так вот, Святое Святых — это было самое таинственное место в Храме Божьем. Там, в почти полной темноте, находился Ковчег Завета с предметами, связанными с событиями Исхода.
По древнему иудейскому преданию там физически ощущалось присутствие Бога.
Можно сказать, что именно там концентрировались Божественные энергии, не отделенные от Божественной сущности онтологической пропастью тварности — потому они и Нетварные. И именно поэтому Дитя, Которое через несколько лет будет носить в Себе Самого Бога, в начале Своего пути оказывается именно там. Маленькая Девочка оказывается пронизана Нетварными Божественными энергиями всем Своим существом, настолько всем, что «зазор» между Нею, Творением, и Творцом оказывается минимальным.
Мозаика над входом в церковь Введения Пресвятой Богородицы во Храм в Кашире Московской области. Фото: Виктор Сазонов
Именно поэтому мы пишем местоимения и эпитеты, прилагаемые к Деве Марии с большой буквы — Она стала «богиней-по-благодати», Она настолько близка Богу, что уже почти слилась с Ним. Вот почему Ее место — во Святом Святых, месте физического «энергетического» пребывания Бога до Его Боговоплощения. Только там и нигде иначе, ибо Она Сама вот-вот станет «местом» Его физического «сущностного» пребывания.
«Дух Святый найдет на Тя и сила Вышняго осенит Тя», — скажет ангел, объясняя Ей «механизм» грядущего чуда Боговоплощения. А заодно и нам — высоту Ее служения и степень Ее близости Богу. И эта близость не имеет границ в пространстве и времени — она, осияв саму святую жизнь Пречистой Девы, разлилась до самого ее начала — когда Она трехлетней девочкой вошла в Храм Божий.