В первых числах июня 2015 года в живописном местечке Хай Ли, на севере от Лондона, в старинном поместье, приспособленном для проведения выездных мероприятий всех христианских конфессий, прошла международная православная конференция «Миссия Церкви в современном обществе».
В ней приняла участие и представительница Якутской епархии Ирина Дмитриева, главный редактор «Логоса» – журнала для тех, кто ищет веру, и тех, кто её нашёл, – автор книги «На Север сквозь века. История Православия в Якутии. Середина XVII – первая половина XIX веков».
Это случилось, благодаря нашей землячке, Светлане Егоровой-Джонстон, которая 25 лет живёт в Англии, но очень много делает для родной республики – и не только в области экологии, экономики, культуры (последний успешный проект, осуществлённый при её участии в качестве литературного редактора, – издание «Олонхо» на английском). Светлана стояла у истоков перевода Нового Завета на якутский язык. Именно она в своё время познакомила священнослужителей и прихожан лондонского Успенского храма с «Логосом», а потом и с книгой по истории Православия в Якутии. Именно она сделала всё, чтобы автора и редактора полюбившихся в Великобритании якутских изданий пригласили на конференцию.
Хотя списки выступающих и приглашённых давно были определены, члены комитета по организации конференции во главе с правящим архиереем, архиепископом Елисеем, сочли возможным пригласить Ирину Александровну в качестве гостя. Мы попросили её поделиться впечатлениями об этой поездке.
Воплощённое чудо
Знаете, меня часто спрашивают: «Вы, наверное, мечтали побывать в туманном Альбионе?» Я честно признаюсь: никогда. И мечтать не смела, ведь совсем недавно мне трудно было доехать до дачи, не то что до Москвы, а уж тем более за границу. Вся эта поездка с первой и до последней минуты была чудом в самом прямом смысле. И я бесконечно благодарна за него Господу и всем, кто Ему в этом помогал: святителям Иннокентию и Николаю, владыкам и отцам, сестрам и братьям во Христе, просто друзьям и знакомым на родине и в Англии.
Моё путешествие из Москвы в Лондон и обратно, а также пребывание на конференции оплатил лондонский приход Успения Пресвятой Богородицы, за что спасибо Высокопреосвященному Елисею и старосте Наталье Васильевне Ткачук. Все остальные расходы и заботу обо мне взяли на себя Светлана Егорова-Джонстон и её добрый муж, Стивен. А последние день и полторы ночи я провела в гостях у известного во всём читающем русском мире поэта Лидии Николаевны Григорьевой. Давно знаю и люблю её стихи, а несколько лет назад по интернету сделала с ней интервью для «Логоса». И вдруг… Такое чудо – возможность не только увидеть, но и пожить в её саду, который столько раз и так неверно рисовало моё воображение!
Я увидела то, что знала только по книгам и живописным полотнам, познакомилась с замечательными людьми, от общения с которыми сердце переполнилось любовью, прикоснулась к великому православному архипастырю, митрополиту Антонию Сурожскому, побывав на его могиле (он похоронен на кладбище Бромптон в центре Лондона), и пообщавшись с теми, кто сослужил ему при жизни, прежде всего – с архиепископом Керченским Анатолием! Разве могла я об этом мечтать? Наоборот: Светлана, приглашая меня, писала, что станет моим водителем, переводчиком, служанкой (так оно и было потом, причём я не представляла сначала, чего это ей стоило!), а мне всё не верилось в саму возможность. Тем драгоценнее каждое мгновение, каждое ощущение, каждое переживание.
И как мне всех возблагодарить? Конечно, я передала подарки, отправленные епископом Якутским и Ленским Романом, благословившим меня в путь: иконы святителя Иннокентия, фильм о нём, снятый владыкой, «Логосы» и несколько книг по истории Православия в Якутии (везти тяжело!). А сама? Только молюсь, чтобы Господь восполнил моим английским друзьям всё: и душевное тепло, и силы, и время, и средства, потраченные на меня, – многократно.
А впечатлений было так много, что я просто не способна их пересказать. И от моих гостеприимных друзей, и от того, что видела за окном, когда мы со Светланой мчали по узким гладким дорогам в туннелях из идеально постриженных кустов и деревьев (эти живые стены не могли сломать даже порывы сильного, тяжёлого от влаги ветра), и от оживающих на глазах тёрнеровских пейзажей (я ехала полулёжа и всё время порывалась привстать, чтобы ничего не упустить, всё увидеть, впитать взором), и от людей в пабе, где мы ланчевали (придумала такое слово).
Одно из первых «открытий»: в Англии есть свои бабы. Мужики, наверное, тоже, но в Лондоне так много выходцев из стран Африки и Азии, что «коренного» англичанина трудно увидеть. Разве что в деревне, впрочем, британская деревня – это нечто совсем не похожее на нашу – просто игрушечный городок, в котором, так же, как в большом городе, каждый уголок вычищен, вылизан, ухожен.
Оказалось, очень приятно, когда все тебе улыбаются: хай! Сам начинаешь ходить с улыбкой на губах. Лицемерная ли она? Не думаю: скорее это результат общего доброжелательного настроя по отношению к другому. Но вот заметила: при этом ПРАВИЛО ради тебя никто не нарушит ни за какие коврижки. У нас нахамят, а потом пожалеют: ладно, иди уж. В Англии не так. Дважды столкнулась с этим в соборе Петра и Павла.
В первый раз мы попробовали туда попасть вместе со Светланой. Храм закрыли для подготовки к проведению какого-то мероприятия, и все попытки моей подруги убедить администратора пропустить женщину, приехавшую на костылях аж из Якутска, успеха не имели. Потом я-таки попала вместе со своим племянником в этот поражающий своим величием, красотой и некоторыми странными для православного человека деталями христианский храм (в нём античные скульптуры обнажённых богов и людей украшают надгробия). Тогда мне не разрешили подняться наверх на лифте, мило улыбаясь, впрочем.
Кстати, это было ещё одно чудо – встреча со Стасиком (Стэном), сыном моей двоюродной сестры, которого ещё маленьким увезли в Америку. Теперь он живёт и работает в Англии. И я не думала, что мне будет так радостно и приятно с ним общаться. А уж когда говорили, что мы с ним, таким милым, похожи, счастью моему не было предела!
Самым интересным всегда и везде были для меня люди. Даже на улицах Лондона я ловила себя на том, что всматриваюсь не в архитектурные сооружения, а в лица прохожих, наблюдаю за тем, как они разговаривают, жестикулируют, ведут себя. А конференция позволила встретиться и познакомиться с такими замечательными людьми, что я до сих пор о них думаю.
Ещё в Лондоне Света повезла меня к старейшей прихожанке Успенского собора Александре Ивановне Смирновой, которая готова была принять меня у себя (несмотря на то, что у неё миелома) в случае, если бы ступеньки, ведущие в квартиру наших друзей, оказались бы мне не по силам. Старческий дом поразил. Мы позвонили в домофон, хозяйка открыла дверь. Поднялись на удобнейшем лифте, в котором была даже встроенная скамья. Оказалось, что у постоялицы двухкомнатная квартира с кухней. Гостиная, спальня… крохотные, но… Всё приспособлено для немощного человека.
Когда Александру Ивановну привезли на могилу митрополита Антония Сурожского, чтобы сделать съёмку для фильма о нём, известная своей любовью и преданностью владыке прихожанка неожиданно для интервьюера заявила прямо (так же, как при жизни архипастыря выкладывала всё, что думала, честно ему в глаза): «Я против его канонизации. Он не был святым – не видел людей, приближал к себе недостойных. А святые прозорливы» (разумеется, это мой вольный пересказ). Хотя она всегда бесконечно почитала архиерея, много общалась с ним, эта «простая» женщина имела мужество и сердечную простоту его вопрошать: «Посмотрите, кем вы себя окружили, Владыко?! Эти люди Вами манипулируют» (не точно, но смысл именно такой). Александра Ивановна считает, что митрополит Антоний Сурожский плохо разбирался в людях, и именно по его вине случился печальный раскол: он доверил церковный корабль не тому человеку. Она искренне считает так, хотя и глубоко переживает, что огорчает этим любимого владыку. Это честность любви. Понять её может только тот, кто ищет подлинности в отношениях.
Александра Ивановна из священнического рода. Она оказалась в Англии в возрасте 64 лет (сейчас ей под 90), приехала ради дочери и до сих пор не научилась толком говорить по-английски. Последствие амнезии – плохая память. Тем не менее, события она помнит хорошо.
Рассказала, что как-то владыка Антоний собрал прихожан и сказал, что дело плохо: у них совсем нет денег, а надо выкупать храм у англиканской церкви. Пожилая бедная женщина подняла руку, но архиерей сначала выслушал всех других, от которых ожидал помощи. Наконец, слово дали Александре Ивановне и она сказала: «Пустите меня на кухню, и я буду готовить дешёвые обеды для прихожан, средства от них поступят в кассу прихода». Владыка благословил, и это действительно имело успех: простые и вкусные блюда русской пришлись по вкусу и англичанам, составлявшим в то время большинство общины.
А ещё она рассказала: когда, благодаря подвигу сестёр Майданович, начали выходить первые брошюрки митрополита Антония Сурожского, она попросила его оставить автограф. Владыка выполнил просьбу со словами: «Никогда ничего не писал и никогда ничего не подписывал». «Поставьте только имя – это будет благословение мне», – сказала Александра Ивановна.
Она настоящая! Её уважают и прихожане, и архиереи. Так, между прочим, обмолвилась нам, что заходил проведать владыка Елисей.
Впрочем, мне ли, той, которую навещали и архиепископ Герман, и епископ Зосима, и епископ Роман, который приезжал на дачу (а потом я уж и сама постепенно начала его «навещать» в епархиальном управлении), удивляться.
Молитва за английскую королеву
На самой же конференции было множество открытий, но главное – архиепископ Керченский Анатолий. Его биография есть в интернете, даже сухие факты говорят о том, насколько удивительной была у него жизнь. Я о нём знала: и иконописец, и выдающийся церковный руководитель, и сподвижник митрополита Антония Сурожского, и старейший по хиротонии архиерей… Но личное знакомство с ним предварили живые характеристики Лидии Николаевны Григорьевой. Надеюсь, она когда-нибудь издаст о нём книгу.
Дело в том, что в день начала конференции на дорогах Англии случился какой-то коллапс: куча аварий, неимоверные пробки везде, включая магистрали. Автобус с членами делегации ехал вместо пятидесяти минут почти пять часов и все переживали, как там бедный архиепископ Анатолий (старцу под 90 лет). Лидия Николаевна заметила: «Ему-то что: живёт в полуподвале без келейника, никому не разрешает себя обслуживать, передвигается пешком, не ест, не пьет, в туалет не ходит… Святой! А вот как другие?» Попытки любящих прихожан изменить жизнь владыки Анатолия не приводят ни к чему. Он сердится: «Я же монах! Раньше в пустыне жили.»
За ужином мы оказались с ним за одним столиком. Маленький, сухонький, с каким-то изумленным и в то же время ироничным всепонимающим взглядом ясных голубых, прозрачных – не по-старчески, а как-то небесно – глаз, он посматривал на нас и чему-то едва-едва благодушно улыбался (так смотрит на шалящих детей любящий их взрослый).
Открытие конференции пришлось отложить. Вечер был посвящён неформальным знакомствам. А утро подарило мне новое переживание. На молебне, предваряющем работу, я молилась за английскую королеву! Это было забавно.
Конференцию открыл владыка Елисей. А выступления начал рукоположенный владыкой Антонием протоиерей Сергий Овсянников из Амстердама. Замечательный! В двух словах трудно передать его доклад, точнее, рассказ-рассуждение, наполненный цитатами из речей митрополита Антония Сурожского.
Если я правильно запомнила, они крестят только тех, кто может ответить на три вопроса: что означало слово «Христос»? Что значит призыв «миром Господу помолимся»? Что такое Троица? (На последний я даже не пытаюсь отвечать и даже самой себе – он просто мало меня интересует. Так бывает). Он говорил, что важна не религиозность, а Бог, встреча с Ним. Люди входят в Церковь, но проходят мимо Христа. Владыка Антоний Сурожский утверждал, что важнее всего стать человеком, потом христианином, а потом уже национальность имеет значение.
Очень мне понравился харизматичный, весёлый (впрочем, чувство юмора блистательно проявили все выступавшие) американец-итальянец со славянскими корнями – протоиерей Эрик Тоси. Секретарь Православной Церкви в США рассказывал, как они создают общины: поселяются среди совсем ничего не знающих о Православии людей и начинают свидетельствовать о Христе, прежде всего, своей жизнью. Приходы бывают многонациональными, и они стараются включить в богослужение разные языки… Он, как и многие другие делегаты конференции, считает, что очень важно продолжение общения после литургии. Трапеза, разговоры, взаимопомощь объединяют верующих и собирают их вокруг Христа. Общинная жизнь привлекает других людей.
На вопрос, «как сплотить общину», отец Сергий Овсянников ответил: «Пейте кофе!»
Протоиерей Дмитрий Карпенко из Белгорода говорил о проблемах, связанных с возможностью внесения изменений в Божественную литургию – в язык, проповедь, объяснение богослужения, открытие “тайных” молитв… Он написал в Фэйсбуке: где ещё можно встретиться с Ириной Дмитриевой! И наш дорогой отец Агафангел (Белых) тут же передал мне поклонище. Мир тесен!
А ещё очень всех впечатлил митрополит Константинопольского патриархата Калист (Уэр). Запомнился один из его ответов на вопрос, прозвучавший в последний день конференции. Молодой человек с комплексом православной полноценности, которая порождает высокомерно враждебное отношение к людям (у нас же Истина!), спросил: как понимать слова молитв перед Причастием “не врагам Твоим тайну повем”. Кто эти враги? Он явно ожидал, что поставит в тупик владыку, утверждающего, что литургия служится обо всем мире, а не только о христианах. Но митрополит Калист начал с шутки (сразу снизив градус высокопарности вопрошавшего): “У владыки Антония Сурожского есть на эту тему целая статья, но я её не помню. А что касается врагов Христа, то это, прежде всего, мы сами, предающие Его постоянно. Так и понимайте: враг Бога – я сам. А не кто-то другой”. Это не дословно, но близко к тексту.
Он говорил о центральной роли Евхаристии: мы евхаристические животные. Есть два аспекта: жизнь во внутрь Церкви, когда мы приносим Богу из внешнего мира всё своё, стремление и соединение со Христом, и центробежная сила, несущая любовь и евхаристический мир во вне общины – всему миру. Последнее тоже очень важно. Мы обязаны миссионерствовать. А успех любого дела определяется вложенным в него страданием и состраданием.
После обеда состоялся импровизированный поэтический «солнцепёк». На лужайке собрался кружок из нескольких русских, и мы с Виктором Никифоровым почитали стихи. Я рада была хоть чем-то выразить свою благодарность старосте, Наталье Васильевне, милейшей женщине, которая светится добротой, но в то же время очень чётко ведёт приходские дела, она, по всему видно, хороший организатор.
Потом начались круглые столы. Мы пошли к отцу Сергию Овсянникову. Потому что это было интересно. Он был интересен. И потому что у отца Эрика разговор шёл на английском (а у нас в основном на русском). Мне понравилось, что спор был живой – никто не ломался, не сидел, потупив глазки с ложным смирением. Дискуссия была жаркой и даже я там что-то рассказала о специфических проблемах миссионерства нашей епархии. Люди делились историями о том, как они создавали приходы на пустом месте, размышляли, как совмещать быт и храм, семью и Церковь, воспитывать детей – не по лжи.
Чего не было на этой конференции совсем, так это формализма, закрытости, иерархичности: все были равны, как перед Богом – архиереи, священники, духовные чада самого владыки Антония или протоиерея Михаила Фортунато и совсем молодые ребята, только входящие в Церковь.
На следующий день, в праздник Всех Святых, прямо в конференц-зале при открытом алтаре Высокопреосвященный Елисей в сослужении с архиепископом Керченским Анатолием и примерно двадцатью священниками из разных уголков Англии, Шотландии, Ирландии, США, Голландии, Испании, России отслужил Божественную литургию. Митрополит Каллист молился с прихожанами.
Накануне мы легли спать очень поздно, пытая разговорами владыку Анатолия, и я просто не держалась на ногах, голова кружилась, а он – маленький великан – всю службу стоял свечой, покрывая нас своей молитвой. Большая часть богослужения совершалась на английском, акустика была плохой, но благодать чувствовалась необыкновенная. Архиереи, священнослужители, прихожане из разных стран – и такое единение друг с другом и со Христом! И снова мы вместе молили Бога обо всём мире и о королеве Великобритании! Но на этот раз я делала это с совершенно иным чувством – более осознанно, что ли.
Купание в любви
После литургии и завтрака конференция продолжилась. И я очень пожалела, что невнимательно слушала отца Стивена Платта, который чётко резюмировал все доклады, выявив в них самую сердцевину, потому что лихорадочно думала: о чём говорить самой. Дело в том, что моё вступление не планировалось (ведь я же была лишь гостьей), но отец Стивен объявил, что у меня «всего пятнадцать минут».
Попробую вспомнить тезисно. Кажется, я сказала, что кроме личных сильных переживаний, эта конференция будет очень полезна мне для работы и над «Логосом», потому что он – миссионерское издание, и над книгой по истории Православия в Якутии, потому что вся она – это история миссионерства, причём сегодня не в меньшей степени! Немного рассказала о специфике современной миссии в нашем северном крае, давно просвещённом Светом Христовым, но отвернувшемся от Бога в советские времена.
Все слушали о подвигах нынешних якутских священников, несущих весть о Христе в разные уголки огромной епархии, с живейшим вниманием. Пастырям, сетующим, что приходится на машине в течение недели объезжать по три вверенных им храма, было любопытно услышать про то, как якутские архиереи и священники преодолевают на самолётах и вертолётах гигантские расстояния в суровейшие морозы; про то, как ждут их верующие, порой по целому году, чтобы причаститься. И о том, что пока мы тут спорим по поводу миссионерских литургий, о пении всем храмом молитв и переводе богослужения на понятный язык, епископ Якутский и Ленский Роман, летающий на самолётах чаще, чем некоторые пользуются общественным транспортом, объездивший вдоль и поперёк всю республику, уже служит (по крайней мере в семинарии) литургии с объяснениями и каждое воскресенье в нескольких храмах епархии Божественная литургия совершается по-якутски, а в кафедральном Преображенском соборе (на поздней, которая служится на привычном церковнославянском) диакон грозно обращается к прихожанам перед ектеньями: «Пойте все!» (я передразнила нашего отца Григория, и зал засмеялся).
А потом попробовала вывести главное из того, что услышала, что шло красной нитью от доклада к докладу через моё сердце: каждый из нас должен стремиться стать человеком, христианином, реализуя себя в общине любви, а потом нести эту любовь и мир в мир, потому что по большому счёту миру от нас ничего другого не нужно, кроме любви и мира; на круглом столе мы выяснили, что поделиться с другими мы можем только тем, что сами выстрадали и пережили, и вот я поделюсь своими стихами. Прочитала два коротеньких, и меня упрекали за то, что мало. Приятные претензии.
Отец Сергий Овсянников показал мне большой палец: молодец! А после подошёл и сказал, что решил перед сном полистать «Логос» и не смог оторваться – не спал. Оказывается, его, физика, знающего древнееврейский, владыка Антоний благословил заниматься созданием в СССР группы для перевода Священного Писания на языки народов России. Он вспомнил нашу переводчицу и богословского редактора Саргылану Леонтьеву. И ещё одну точку соприкосновения нашёл. Только я забыла, какую.
Вообще, там я купалась в любви, и это главное, что сумел сохранить Успенский приход, прошедший по Промыслу Божию, столь сложнейшие испытания. Поэтому очень обрадовалась, когда Высокопреосвященный владыка Елисей пообещал, что конференции, задуманные митрополитом Антонием Сурожским как традиционные, снова такими станут. И следующая в 2017 году будет посвящена святителю Иннокентию Вениаминову, просветителю народов Америки, дальнего Востока и нашей Якутии.
А ведь я всю эту поездку думала, что она состоялась для меня по молитвам этого святого, о котором я писала, которому молилась усердно последнее время. Всё это было Божиим даром – и чудесная конференция, и мои новые английские друзья, буквально носившие меня на руках – Светлана, её муж Стивен. Лидия Николаевна Григорьева подарила мне своё общение, чудесный вид из окна на Лондон, свой дивный сад. Я поняла, что мои представления о его физических размерах, которые я рисовала по стихам, были весьма преувеличены. Впрочем, сад Поэта – это нечто большее, чем деревья и цветы, это место, где пространство уходит в безграничные небеса, а время впадает в вечность. Лидия Николаевна имеет дар запечатлевать сны и реальность нашего всеобщего Сада не только в слове, но и в фото-картинах. Её маки-ангелы летят за мной до сих пор.
А как мне было интересно общаться с неверующими людьми! Муж Светы – физик и веган, готовящий нам прекрасные и отнюдь не вегетарианские ужины. Дэвид Брайнс, бизнесмен, работавший когда-то в Якутске. Мой племянник, служащий в крупной страховой фирме. Это ведь тоже уроки жизни! Вот какой она, оказывается, бывает! И это не мелочи, нет – другая жизнь, постигать которую полезно и интересно. Так же, как другое Православие: как ни странно, в Англии оно гораздо больше похоже на якутское, чем на то, что мы видим в Центральной России.
Надо почаще смотреть друг на друга, учиться друг у друга и друг друга любить. Ведь это же безмерно обогащает! Кажется, так всё просто.