Мне досталась страничка с номером 59. После сорокаминутного стояния в очереди подхожу к микрофону, читаю: «Белин Павел Николаевич, 49 лет, заместитель начальника мобилизационного отдела Наркомата путей сообщения СССР, расстрелян 8 февраля 1938 года. Белицкий Ефим Яковлевич, 45 лет, начальник финансового отдела Главного управления автомобильной промышленности, расстрелян 5 февраля 1940 года».
Ставлю к Соловецкому камню горящую лампаду, отхожу.
Всё, два имени. Какие-то начальники. Я не знаю, кто они, какими были людьми. Но листочек почему-то не выбрасываю. Аккуратно сворачиваю и убираю в карман. Пусть останется на память.
У микрофона сменяются люди, они читают имена, но слух улавливает привычное: 17 лет, бригадир землекопов, 32 года, полковник, 55 лет, врач, 27 лет, продавщица мороженого, крестьянин, на момент ареста безработный, архитектор, рабочий, сторож…
Два дня в Москве будут звучать имена расстрелянных в годы сталинских репрессий: 29 октября – в самом центре, на Лубянке, у Соловецкого камня, 30 октября – на Бутовском полигоне. Любой желающий может прийти и прочитать имена погибших почти 80 лет назад, прочитать и как будто протянуть руку в прошлое, пожать чью-то ладонь.
Акция памяти жертв политических репрессий у Соловецкого камня проходит девятый раз. Те, кто пришел, получают листки со скупой информацией – имя, фамилия, профессия и даты расстрела.
Первым имена расстрелянных зачитал бывший уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин: «Абаков Василий Тарасович, 50 лет, рядовой колхозник…».
По словам исполнительного директора общества «Мемориал» Елены Жимковой, акция была задумана для того, чтобы превратить безликие цифры в людей, вернуть им имена, придать памяти человеческое лицо, ведь когда говорят о тысячах расстрелянных, безымянные цифры не вызывают отклика:
«С самого начала думали, что будем читать, пока не прочтем все, но так не получилось. И мы решили, что будем читать в течение дня – с 10 утра до 10 вечера – накануне дня государственного Дня памяти жертв политических репрессий. Нам удается прочитать на это время меньше 3 тысяч имен политзаключенных. А ведь по данным общества «Мемориал», в 1937-1938 годах лишь в Москве было расстреляно более 30 тыс. человек, а всего в эти годы в СССР расстреляли 725 тыс. человек. Точное количество жертв политических репрессий до сих пор неизвестно».
Несмотря на морозный день, люди приходят, стоят в очереди к микрофону, зачитывают имена с листочков, многие добавляют к ним имена своих дедушек, бабушек, отцов и матерей, родных или знакомых:
«Расстреляны отец и мама, школьная учительница. Мне было 6,5 лет. Братьям 9 лет и 9 месяцев. В 1959 году мой отец был реабилитирован», – срывающимся голосом говорит старик; «Я хочу вспомнить имена отцов моих друзей, потому что друзья уже ушли и не могут сделать это сами», – это мужчина в годах; «Мои прабабушка и прадед расстреляны» – молодая женщина; «Расстреляны родители, нас, детей, отправили в детские распределители при НКВД», – плачет старушка. Ее обнимает сотрудница «Мемориала», вытирает ей слезы. Детское горе до сих пор болит.
Пока я стояла в очереди, спросила тех, кто был рядом, что привело их сюда. Оказалось, далеко не у всех родные были репрессированы, но, тем не менее, они не считают это давнишнее горе чужим.
Светлана Федоровна Архипова: «Я первый раз здесь. Каждый год собиралась прийти, и как-то не складывалось. А в этом году побывала на Соловках и увидела все своими глазами. И решила, что в этот раз точно пойду. Поняла, что надо ходить каждый раз. Мне очень стыдно, что я не была раньше».
Ксения Кример, историк: «Я хожу сюда уже четвертый год. Мне кажется, что это очень важная церемония, потому что она позволяет поддерживать живой память, чувствовать единство и совместность в этом горе и в этой травме, которая у нас до сих пор отрицается и не проработана, не прожита. Я всегда говорю своим студентам, что им обязательно нужно знать о репрессиях, нужно ходить сюда, чтобы соприкоснуться с той эпохой».
Владимир, юрист: «Пришел сюда, потому что я разделяю цели этой акции: знать историю своей страны и ее трагические события».
Мария, врач: «Я всю жизнь живу здесь, здесь жили мои предки, и все, что мне дорого, так или иначе, связано с нашим прошлым и, может быть, одной из самых важных частей является тот страшный период. Поскольку сейчас делается очень много попыток замолчать или обелить, или как-то оправдать то страшное время, мне кажется, очень важно сопротивляться этому просто сохранением памяти, чтобы все жертвы были не напрасны, чтобы в нашей памяти оставались невинно убитые люди, чтобы мы понимали, что это не должно повториться».
Владимир: «Хоть я сам родом из Донбасса, но, к сожалению, моя бывшая жена из семьи потомственных КГБ-истов. Когда мы с ней познакомились, я об этом не знал. Но теперь вот пришел сюда – читать имена жертв террора».
Виктория Степановна Петрова плачет: «Я пришла сюда первый раз исполнить долг перед своим отцом. Он расстрелян в Волгограде. Отец прошел всю гражданскую войну. У меня сохранились фотографии, где он в длиннополой шинели, в буденовке. Когда окончилась война, он поступил в Ростовский университет, потом стал замечательным строителем. Его послали в Волгоград. Помню, в детстве я играла его чертежами. Мне было пять лет, когда его расстреляли. Место захоронения не известно. Под Волгоградом очень много оврагов, расстреливали в этих оврагах и трактором сравнивали землю. И у меня до сих пор болит эта рана в груди, я спрашиваю себя: где мой папочка? что думал он перед расстрелом, оставляя двоих детей и 24-летнюю жену без средств к существованию?»
Булгаков Виктор Антонович: «Я политзэк. Когда мне было 17 лет, я и мои друзья интересовались политикой. По моему впечатлению, ребята взрослели очень рано и очень серьезно относились к тому, что происходит вокруг, возникали молодежные организации, которых сейчас зарегистрировано больше ста. Одна из таких организаций возникла и у нас, она была хорошо сделана, поэтому в итоге сидел только я. Это было в 1953 году».
Татьяна и ее дочь Августа. Приехали первый раз.
Инна Чичагова: «Это мой прадед, житель города Архангельска, был арестован в 31-м году. По его разработкам Северных морских путей до сих пор ходят наши корабли… Извините, мне тяжело говорить. По доносу он был арестован в марте, расстрелян в июле. Мы до сих пор не знаем, по какой статье он обвинялся. Единственное, что удалось узнать, это то, что это было групповое дело. Место захоронения нам неизвестно. В нашей семье есть еще один пострадавший от сталинских репрессий – митрополит Серафим Чичагов, он расстрелян в Бутово. Надеюсь завтра быть там».
Наталья Ликвинцева: «Сложно сказать, почему сюда приходят. Наверное, это одно из мест, где можно почувствовать себя человеком. С одной стороны, когда стоишь здесь, становится ужасно грустно. А с другой, как будто оживаешь. Может быть, ожить-то можно только вот так, всем вместе».
Вероника второй раз на чтении имен. Ее дочка Манечка впервые. Мама говорит, что девочка сама вызвалась «поклониться Соловецкому камню».
Катя: «Я пришла сюда в первый раз, потому что это очень важно – помнить. То, что мы собираемся здесь, нас объединяет. Мне кажется, что в этом есть что-то ритуальное, это будто какой-то обряд, когда стоишь, читаешь имена и начинаешь плакать».
Люди прибывают, очередь к 12 часам становится вдвое больше. В это время прибывают послы и представители посольств разных стран: Европейского Союза, США, Хорватии, Финляндии, Эстонии, Словении, Германии, Люксембурга, Венгрии, Дании и других. Почтив минутой молчания погибших, они возлагают цветы к памятнику. И замершая на несколько минут церемония возвращения имен продолжается.
На интерактивных стендах занесена информация о том, где жили и были расстреляны в Москве политзаключенные. Проект носит название «Топография террора». Также общество «Мемориал» проводит акцию «Последний адрес».
Уже дома нахожу более подробную информацию о «своих» расстрельных:
Белин Павел Николаевич родился в 1889 в городе Владимир Ивановской обл.; русский, баспартийный, образование высшее, проживал в Москве на ул.Рязанская, д.16, кв.33.
Был арестован 14.12.1937. Приговорен ВКВС СССР 07.02.1938 по обвинению в шпионаже к расстрелу, который и был осуществлен меньше чем через два месяца после ареста -08.02.1938. Захоронен в Бутово-Коммунарка. Реабилитирован 11.07.1956.
Белицкий Ефим Яковлевич родился в 1895 в Черкассах; еврей; образование незаконченное высшее; беспартийный. В Москве жил по ул. Каляевская, д. 5, кв. 165. Арестован 22.06.1939, осужден 04.02.1940 Военная коллегия Верховного суда СССР по обвинению в шпионаже, участии в контр-революционной организации и ее финансировании. Расстрелян 05.02.1940 на Донском кладбище в Москве. Там же и захоронен в могиле 1. Реабилитирован 06.12.1956 ВКВС СССР.
Фото: Анна Гальперина
