Более того, просто уверен, что в Рождественской истории каждый из нас становится каким-то персонажем рядом со святым семейством. Бердяев как-то сказал, что вся русская литература так или иначе ранена христианской темой. А мне кажется, что все мы, современные христиане, ранены Рождеством.
* * *
Начало «голодных» 90-х, когда родителям задерживали зарплату (или давали товаром), а студенты, как манну с неба, ждали стипендию. Дома зачастую не бывало даже хлеба. Это был нерелигиозный социальный пост. В храм тогда моя нога не ступала, но мысли о Боге уже теснили мое сознание.
Наступило 6 января. За окнами вечерело. Мне вдруг физически захотелось стать хоть чем-то причастным Рождеству Христову. А если точнее — захотелось выйти с Ним на связь. Все, что мог придумать — это запалить стеариновую свечу, которая всегда находилась на дежурном месте в шкафу на случай веерного отключения электричества.
Я поставил ее в крышке из-под банки на подоконник ближе к окну. Помню, тогда даже была какая-то попытка робкой молитвы… И знаете, Он мне ответил. В тот момент я будто оказался в числе пастухов, которые были не в теме, но в ней внезапно оказались. (А может, не внезапно? Может, они у костра разговаривали о грядущем Мессии?)
* * *
2007-й. К тому времени я уже молодой диакон. Старенький монастырский храм с послевоенным иконостасом, написанный безвестным советским богомазом. Верхние ярусы в пыли. У меня сжимается сердце, пульсируя вопросом: «Как же мы будем встречать Христа с грязным иконостасом?». Иду к наместнику — беру благословение исправить эту проблему. Несколько часов по стремянке ввех-вниз с ведром, полным воды.
Вечером дома состояние ухудшилось. Словно в мозг в районе мозжечка кто-то воткнул шило. Врач скорой помощи рассказала, что у меня гипертонический криз — верхнее давление под 170. А мне на то время нет еще и 30-ти, но я уже получил звание «гипертоника».
От Рождества до Крещения служил как в тумане. Голова кружилась и была готова лопнуть от лишней крови — с вытекающей дезориентацией соображения. По ощущениям чувствовал себя скорее рождественским бычком, который, не совсем воспринимая события, взирал на ясли Спасителя… После праздников слег в больницу.
* * *
2014-й. Стою возле престола вместе с духовенством кафедрального собора. На нас белые ризы. Такое чувство, что алтарь — это вертеп, а мы стоим как часовые перед яслями Богомладенца. Внутренний настрой возвышенный.
Странно, но себя ощущаю одним из волхвов. Пришли за звездой в ночном небе. Нашли и удивились. Принесли Царю то, что имели — золото, ладан и смирну своих священнических молитв. Искренне старался, чтобы возгласы были особенно торжественными — хотелось поделиться праздничным настроением с людьми, которые не могут зайти в вифлеемскую пещеру.
Но вот мы выносим Родившегося Христа в трех евхаристических Чашах. Люди в три ручья текут по храму, чтобы встретиться со своим Спасителем… А на улице крупными хлопьями падал снег. Совсем как на рождественских открытках. Чудо случилось.