– Ни за что! Я не хочу ехать в Хороль! – воскликнула Елена, узнав, что ее мужа, священника Александра Орехова из Владивостока, где тогда жила молодая семья, переводят в поселок.
Матушка Елена с детьми
Тогда, в 2004 году, Елена ожидала первенца. Точнее – первенцев, двойню. О жизни в поселке на Дальнем Востоке молодая матушка, выросшая в соседнем селе Благодатное, где она была чуть ли не единственной верующей в школе, знала не понаслышке. Но знала она и то, что выходила замуж за священника, а это не профессия, а служение, так что – собрали вещи, поехали.
Первое жилье священника и его жены, находящейся на восьмом месяце беременности, оказалось в некотором отдалении от села, в так называемом «гарнизоне».
– Частично заброшенные дома, половина домов вообще пустые, без окон, без дверей. В одном из таких не до конца заброшенных домов нам и дали комнату, – вспоминает отец Александр. – Правда, нам тоже через некоторое время двери выбили пьяные, так что мы их вставляли, придерживали мешком картошки.
В эту комнату приехали из местного роддома и первые дети Ореховых. О нем Елена вспоминает без особой радости:
– Всегда там отношение к роженицам было не очень, а когда я рожала четвертого ребенка, дочку, девочка чуть не погибла.
Медперсонал был занят, у меня отслойка плаценты началась, уже потуги, а мне говорят: «Не рожай, не рожай. Нам некогда». Я в коридоре больше часа пролежала, там в итоге и дочка родилась.
Дочка родилась – не дышала. Ее или все-таки реанимировать успели, или она сама просто решила жить.
Сейчас в семье пятнадцать детей.
– Тринадцать детей появились у нас естественным образом и двое – сверхъестественным, – поясняет отец Александр.
Взять приемных детей супруги договорились еще перед венчанием. Правда, думали, что это будут малыши, но в 2006 году в их семье появились два семилетних мальчика.
– Мы только спустя пять лет узнали, что один из сыновей перед тем, как попасть к нам, лежал в психиатрической клинике, – говорит отец Александр, – а тогда, первое время, не понимали, почему он выгибается по ночам, кричит нечеловеческим голосом. Но в итоге приступы удалось скомпенсировать, и все прошло. Сейчас это по-настоящему наши сыновья, им по 19 лет, живут с нами, уже пробуют работать, но здесь трудно найти нормальную постоянную работу.
Как говорят супруги, приемных детей им давать сначала не хотели, с чего это вдруг священнику – и приемные дети!
– Подействовал исключительно аргумент мужа, что верующие – это не страшно. Президент тоже вот в храм ходит, и ничего. Они прямо так и сказали: «Раз, говорите, президент в храм ходит, тогда дадим», – говорит Елена.
Сейчас семья живет в своем небольшом доме, который купили, в том числе, с помощью материнского капитала.
Сам нарисовал, сам месил цемент
Местные немногочисленные верующие сначала настороженно встретили появление священника, но постепенно приняли, стали активно участвовать в приходской жизни.
Прихожане – в основном пожилые женщины. Но есть и молодые. В первое время по воскресеньям если приходили четыре человека, то уже хорошо. Сейчас на литургии собирается человек тридцать.
Верующие сразу поддержали идею отца Александра построить новый храм на месте того, что был разрушен в годы советской власти.
Работа началась с первоначальным бюджетом в три тысячи рублей, потом – с миру по нитке, нашелся и крупный жертвователь: «Пусть о работниках нашей компании помолятся на Дальнем Востоке». После введения санкций, спада экономики с деньгами стало сложнее, но храм все-таки был построен.
Светское образование у отца Александра – худграф педагогического вуза, до того, как приехать в Приморье, он занимался церковной живописью – расписывал храмы, писал иконы.
– Потом всем сказал, что буду глобально заниматься монументализмом, строить храм, – смеется священник. – В итоге сам я этот храм нарисовал, сам спроектировал, вместе с другими месил цемент…
Больше двадцати судов за детей
Около восьми лет назад опека решила изъять приемных детей из семьи. Ореховым пришлось пройти более двадцати судебных заседаний, чтобы отстоять право детей жить в семье, для которой это было самое тяжелое время.
Причины изъятия Ореховым не объясняли. То есть объясняли, но странным образом.
– На одном суде говорили, что мы принуждаем их к труду. На другом – что, наоборот, не приучаем, – вспоминает отец Александр. – «Определитесь уже, что мы делаем», – предлагал я им. А на претензии, что детей не кормят, предлагал взвесить, чтобы стало понятно, плохо или хорошо их кормят.
То, что у детей были диагнозы, нам, когда мы их брали, не сказали, а затем стали предъявлять претензии, что это в нашей семье они появились. Мне пришлось буквально выкрадывать справки, что до того, как попасть к нам, дети находились в больнице с такими диагнозами.
– После того, как детей забрали и сначала поместили в больницу, они вышибали окна, прыгали со второго этажа, по морозу прибегали обратно, в дом, который они уже считали своим. Опека приходила с милицией, детей снова забирали, – рассказывает Елена.
В итоге детей, которые уже считали друг друга братьями, разместили в учреждения в разные стороны Приморья. Наконец, после года судебных разбирательств, было получено решение суда детей вернуть, отец Александр съездил и привез их. А на следующее утро обнаружил под окнами дома наряд милиции. Стражи порядка требовали вернуть детей.
– Пришлось выйти, сказать, что как я отдам им моих детей? – говорит отец Александр. – Разложил на траве решения судов… Один прочитал, обернулся к другим: «Я не понимаю, что мы тут делаем». Но дело не закончилось этим, после того, как детей вернули, еще был примерно год судов.
Шкаф для школьной формы
Чтобы поддержать семейный бюджет, семья занималась сельским хозяйством – коровы, бычки, овцы, перепела…
– Я пытаюсь какую-нибудь работу найти, но совмещать с детьми можно, только работая удаленно. Пока времени нет, не доходят руки, чтобы прямо серьезно заняться, но я планирую, – говорит Елена.
Она уже начала изучать интернет-рынок, между приготовлением еды и проверкой уроков.
Еду Елена готовит каждый день – все любят свежее. В день уходит примерно пять литров молока (если своего нет, то покупают), шесть буханок хлеба…
Основная еда – молоко, домашняя выпечка, каши, борщи, котлеты.
Ужинает большая семья обязательно все вместе, за одним столом. «Папа, пошли молиться», – так обычно дети зовут отца Александра к столу.
Для того, чтобы дети всегда в школу ходили аккуратными, для формы – отдельный шкаф. Пришли после занятий, повесили туда одежду, и мама видит, все ли у всех в порядке.
Чтобы отдохнуть от бытовых забот, Елена идет рисовать. Раньше – увлекалась вышивкой, бисероплетением и даже что-то удавалось продавать. Потом решила вязать носки на продажу, но в селе это оказалось невостребованным: все вяжут носки.
Верующий человек до сих пор – шок
Сейчас семья собирается переезжать в село во Владимирской области. Владимир – родина отца Александра, там живет его мама. Уже почти распродали всех обитателей своей фермы…
За годы жизни в Приморском крае он так до конца и не смог привыкнуть, а теперь трудности появились у детей.
– Я после армии жил во Владивостоке, у меня была изостудия «Святого Луки», я там преподавал, и параллельно в школе.
И иногда хотелось просто крикнуть: «Люди, вы в курсе, что у нас власть сменилась, что Ленина уже нет и Брежнева. Что уже не коммунизм!» То есть верующий человек до сих пор воспринимается как какое-то шоковое явление.
И в Хороле, если брать не малочисленных в общем масштабе прихожан, а остальных людей, обстановка такая же.
– Детей в школе травят, как когда-то меня, – вздыхает Елена. – Я училась в девяностые, по всей стране люди обратились к вере, а у нас в школе срывали крестики, родителей вызывали к директору…
– Конечно, тяжело бросать 15 лет трудов, 15 лет мечтаний что-то изменить, – признается отец Александр. – Но на родине меня ждет новый приход и детям там точно будет лучше!
Однако отцу Александру и всем членам его большой семьи расстаться с Хоролем непросто даже технически. Чтобы переехать из Приморского края во Владимирскую область, им нужно оплатить 17 билетов на поезд и контейнер для вещей. Сумма для многодетной семьи сельского священника просто космическая. Батюшка обращается за помощью к нам.