Если бы Всемогущий, вопреки официальному бунюэлевскому атеизму (в чем я лично несколько сомневаюсь), позволил ему этот каприз; если бы очередные десять лет истекли буквально в эти дни, я был бы рад представить бледного маэстро, прижимающегося к стенам и бредущего к своему могильному камню. Во всех газетах мира, среди информации о том, как страдают люди, он прочел бы сегодня и о моем городе – о Киеве. И New York Times, и Guardian, и Daily Mail показали бы ему фотографии баррикад, предоставили бы аналитику из разряда кофейной гущи и прогнозы ближайшего будущего. Там еще было бы всего вдоволь. Были бы сюжеты об обнищании Британского королевского дома, о Сноудене, о смелых речах Обамы, о Сирии. Вот из Испании, где он родился, сообщают на полном серьезе, что в барселонском музее эротики выставят Дали (с ним Бунюэль придумал «Андалузского пса»). А в Мексике, тоже не чужой для режиссера (там снят «Симеон Столпник»), говорят, поймали наркобарона по кличке «Дядя», а еще больше сотни людей умерло от гриппа. Мир продолжает жить и страдать. Это правда. Но сегодня из информации о страданиях мира Бунюэль бы узнал имя страны, о которой не писали газеты во времена расцвета его творчества. Не было тогда такой самостоятельной страны.
Самостоятельность вообще эфемерная штука. Туристические страны зависят от приезжих, аграрные от урожая, марионеточные – от приказов хозяина, все вместе зависят от того будет или нет авария на какой-то ядерной электростанции. Все от кого-то зависят. И самые сильные страны тоже зависят от согласия всех остальных считать их самыми сильными. Но мы не об этом. Я представляю сегодня, что ловлю Бунюэля на улице и уговариваю дать короткое интервью. Нет, не интервью. Какой из меня интервьюер? Просто задаю пару вопросов. Просто говорю с ним, но не о чем-нибудь, а о том, что меня волнует.
Он бы не говорил со мной. На его месте я с собой бы не говорил, к тому же он не любил тех, кто лезет в душу с вопросами. Но если уж представить на улице мертвеца с газетами, то почему бы не представить разговор с ним?
***
— Что вы думаете, господин Бунюэль, о событиях в Украине?
— Я впервые читаю что-то о вашей стране, и ничего подробного о ней не знаю. (Его губы движутся с трудом — он молчал десять лет). Но я думаю, что любая революция должна иметь, кроме внутренних, еще и внешние источники финансирования. Еще – агентурную и информационную помощь заинтересованных иностранных центров. Попросту – мощную пропаганду. Ну и разогретое недовольство населения. Так было везде и всегда: в Испании, где я родился, в Мексике, где жил и работал, в СССР, чья идеология была одна из вездесущих в мои годы.
— Какой из этих факторов, на ваш взгляд, самый важный?
— Третий, домашний. Довольных народов не бывает никогда. Люди всегда более или менее склонны к недовольству жизнью, ведь мы не в Раю (на этих словах он грустно улыбается, и я вспоминаю, что говорю с покойником). Но риски можно минимизировать. Властям не стоит шокировать людей показной роскошью, учить детей исключительно в престижных зарубежных университетах, держать основные денежные счета в иностранных банках, и так далее. Надо быть скромнее и патриотичнее. (Замолкает, словно подбирая слова) Да-да, именно так: скромнее и патриотичнее. Иначе власти становятся коррумпированными и уязвимыми. Тем, кто правит, это выгодно. Штатам, к слову, Мексика выгодна только в бедном качестве, как и весь Латинский мир. Если власть шалеет от денег и безответственности, то внутри она ненавидима, а снаружи управляема. И сегодняшние благодетели в любое время могут устроить ей Варфоломеевскую ночь, сместить руками информационно обработанных масс. Стоит только захотеть.
— Неужели возможно оболванить в корыстных целях огромные массы народа?
— Конечно. Не забывайте, что я – кинорежиссер, и кое-что понимаю в массовых коммуникациях. К тому же в любом народе всегда есть немало тех, кого не нужно оболванивать по причине того, что они и так болваны. Простите, если это звучит резко.
— А зачем? Ради всемирной власти? Ради денег?
— Не знаю. Это область практического сатанизма, и нам трудно теоретизировать. Мы видим лишь то, что называется тактикой, но есть и скрытая от нас стратегия. Зачем Гитлер напал на СССР, а Наполеон – на Россию? Ведь целью обоих была Англия.
— Они хотели укрепиться и избавиться от врагов в тылу перед главной схваткой.
— Да. Это были их тактические ходы. Ошибочные, но тактические. А стратегия была иной. С вашей родиной может быть то же самое.
— Вы хотите сказать, что украинская карта разыгрывается накануне более серьезных, главных событий? Каких? Кто главная цель? Россия?
— Не относитесь к моим словам серьезно. Не забывайте, что я все же покойник. Просто примите их к сведению. Кстати, прошу прощения, я хотел бы закончить. Мое кладбище совсем близко.
— Последние пару слов нашим читателям. Пожалуйста.
— Не читайте газет. Точнее так – читайте газеты в том случае, если вы читаете серьезные книги и пытаетесь думать. В противном случае поверхностная и тенденциозно поданная информация убьет вас или искалечит.
***
Он продолжил свой путь, прижимаясь к стенам, и неся под мышкой объемную пачку свежей прессы. Я смотрел на него со спины. «Столько слов о сострадании нищим, и все лишь для того, чтобы продать побольше бумаги», — так он когда-то выразился о прессе. Одна из газет выпала у него из-под мышки. На передовице по-немецки было написано о продолжающейся коме Шумахера. Но Бунюэль не обернулся и не поднял газету.