Недавно я читал книгу Эбена Александера – нейрохирурга, который пережил чрезвычайно яркий и подробный околосмертный опыт во время комы, в которую впал из-за тяжёлой инфекции. Сначала он побывал в каком-то малоприятном месте, но потом оказался в раю, где его тепло приветствовали райские жители, которые прогуливались по райским садам со своими райскими собаками. Поправившись от болезни, Эбен написал книгу «Доказательства рая», и неустанно проповедует своё послание.
Сергей Худиев
Недавно я слышал передачу с его участием. Впечатления хладнокровного мошенника, который эксплуатирует модную тему околосмертного опыта, он не производит. Похоже, он верит в то, что рассказывает. Бог (Эбен называет его словом «Ом») есть любовь и при этом Он никак не связан с какой-то конкретной земной религией. Все они, впрочем, на глубинном уровне, учат одному и тому же.
Что же, я думаю, Эбен сам себе не врёт – он действительно пережил околосмертный опыт, который перевернул всю его жизнь. Выводы из этого опыта подозрительно совпадают с представлениями современного медийного мейнстрима – Бог есть, но это «Бог всех религий», никакое конкретное вероучение не может претендовать на окончательную истину о Нем, все эти Церкви с их тщательно продуманными богословскими схемами просто не понимают Его.
Но это понятно – есть опыт, есть его интерпретация. Опыт может быть подлинным, интерпретация – продиктованной культурными предпочтениями и личным опытом человека.
Любой наш опыт проходит через систему наших внутренних фильтров – так, например, люди, которые верят в посещение земли инопланетянами, усматривают изображения космических кораблей в барельефах майя, которые на самом деле имеют совсем другой смысл.
В какой-то степени мы видим (и переживаем) то, что ожидаем пережить – это не значит, что наши переживания неподлинны; это просто значит, что мы неизбежно понимаем их в меру нашего опыта и ожиданий. Это верно и в отношении мистического опыта – человек неизбежно накладывает на него свои взгляды и предпочтения.
Но само это переживание – Бог гораздо больше религии, попытки как-то «упаковать» Его в тот или иной набор догматов нелепы – по-человечески понятно, за ним стоит определённая правда.
Клайв Льюис где-то приводит пример человека, который увидел море, был глубоко поражён, и понял, что все эти карты – не более чем раскрашенные листы бумаги. Это верно – карты это не само море. Это всего лишь карты. Знать карты – это ещё не значит знать море. Но если вы хотите пуститься в морское путешествие, без карт вам не обойтись.
Если вы хотите отправиться в духовное путешествие, вы неизбежно примете какие-то догматы. Уже самое признание бытия личностного Бога – Бога, который любит вас, Бога, к которому можно обратиться на «Ты», Бога, с которым можно войти в какие-то личные отношения – оставит за бортом вашего поиска Буддизм и другие нетеистические формы религиозности.
Вам неизбежно придётся признать, что чьи-то представления о духовной реальности ошибочны – и вы уже нарушите первое правило политкорректности, признавать все религии одинаково ценными. Обращаясь к Богу с какой бы то ни было молитвой, вы уже, самим этим актом, отклоняете какие-то религиозные представления как ошибочные.
Другой вопрос, который перед вами неизбежно встанет, – это вопрос об Откровении. Даёт ли Бог знать о Себе как-то ещё, помимо кратких сообщений людей, переживших клиническую смерть? Если Он заинтересован в том, чтобы мы познали Его, – не открылся ли Он как-то ещё? Не дал ли Он знать о Себе более подробно?
Апостол Иоанн Богослов
Кстати, откуда сама эта фраза – «Бог есть любовь?» Это слова из Библии, и принадлежат они Апостолу Иоанну. Он говорит их в виду совершенно конкретного события:
«Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши» (1-е Иоанна 4:7–10).
Апостол говорит о том, что любовь Божия открылась нам в личности и спасительных деяниях Иисуса Христа. Бог стал человеком и принял человеческую смерть, во всем ее ужасе и уродстве, чтобы спасти свои падшие творения. Его любовь явилась не в заверениях, а в поступке – в совершенно конкретном, осязаемом деянии. В Жертве.
Мы знаем, что Бог есть любовь, потому что Христос умер за наши грехи. Надмирная любовь пришла в мир в виде человека, во всем подобного нам, кроме греха, и сделалась Жертвой за нас, чтобы спасти нас для жизни вечной.
Это поразительное возвещение либо истинно, либо ложно; мы либо принимаем его, либо отвергаем. Если мы принимаем, что Христос Евангелия говорит правду о Себе, о Своей личности и Своей Миссии, то другие религии просто не нужны. Бог, к которому они должны были привести, Сам пришёл к нам. В них мог быть некий, частичный и искажённый свет, и даже за него во мраке ночи можно поблагодарить – но Христос есть Солнце, которое делает колеблющиеся и неверные огоньки свечей ненужными.
Если же мы не принимаем Евангелия, мы тем более не можем сохранить нашу веру в то, что «все религии говорят об истине» – ведь тогда мы отказываем в истине по крайней мере, одной из мировых религий, Христианству.
Конечно, Бог больше религии; Бог больше священных текстов; Бог больше догматов – неизмеримо больше, как океан больше карты или как вселенная больше карты звёздного неба. Но из этого никак не следует, что карты бесполезны, без них можно обойтись, или что все карты – в том числе те, которые расходятся между собою, одинаково хороши.
С Эбеном Александером происходит то же самое, что и со всеми, кто говорит об «истине во всех религиях» – он просто добавляет к уже имеющимся религиям ещё одну, собственного изобретения, основанную на его личной интерпретации пережитого им опыта.
Но изобретать ничего не нужно; Бог уже пришёл к людям, чтобы пребыть с нами навсегда – в Иисусе Христе.