Эмоции не зреют, они не арбузы
Анастасия Рубцова
Недавно звонит подруга, говорит:
— Читаю книгу про детей, которые росли у эмоционально незрелых родителей. Наконец-то я всё поняла! Мы все выросли у незрелых родителей, вот в чем дело! Поэтому нам так тяжело жить.
Это как мой ребенок говорит: «Мама, я смотрела на ютубе ролик, там говорят, что драконы совершенно точно существуют, их можно приручить!». Мне понятно горячее желание верить в драконов.
Мне жаль разочаровывать, но…
У меня есть основания полагать, что никаких «эмоционально зрелых родителей» не существует.
Во-первых, никто никогда их не видел. Уже это о многом говорит.
Во-вторых, «зрелость» эмоций – это абсолютно выдуманный конструкт. Эмоции не зреют, они не арбузы. Эмоции возникают в ответ на раздражитель. В какой форме они вылезут наружу – зависит от нашей индивидуальности, а вовсе не «зрелости».
От темперамента. От норм социального круга, в котором мы выросли. От градуса внутренних конфликтов. От нашего физического состояния — то есть от того, насколько мы устали, не высыпаемся, болеем, чувствуем себя высосанными или затроганными.
Эти факторы, как инструменты в оркестре, имеют неравный вес.
Темперамент, например, это первая скрипка, его не услышать невозможно (человек чувствительный, быстрый и эмпатичный переживает материнство гораздо хуже, чем медленный и маловосприимчивый — хотя вот в некоторых статьях-то написано, что должно быть наоборот).
При этом темперамент невозможно переделать, перевоспитать или натренировать.
А наше физическое состояние, оно как барабан — мы его в оркестре не всегда слышим, но не надо, черт возьми, недооценивать барабан. Он так бахнет, что мало не покажется.
А вот внутренний конфликт вокруг материнства — как не знаю какой инструмент, придумайте сами. Виолончель. Флейта. Гобой.
Но его тоже трудно не услышать.
Никому не интересны наши знания и самореализация
Как бы мы ни готовились к материнству, мы все равно входим в него неподготовленными. Потому что готовимся-то головой, а проваливаемся всем телом. И вдруг вынуждены заниматься совершенно не тем, чему учились и чем занимались до сих пор, а чем-то новым. Странным. Изматывающим. И, будем честны, скучным.
Представьте, что вы всю жизнь изучали экономические модели или античную литературу, и ну или бухгалтерию и теорию моды, или что хотите, то и изучали. И изучили. А потом вас вывели в чисто поле, дали лопату и сказали: «Копай!». Вы эту лопату в первый раз видите. Вы не понимаете, с какой стороны на нее надавить, она гнется и выскальзывает из рук. У вас на руках кровавые мозоли, а главное, вы никак не можете себе объяснить, зачем копать и куда копать.
Если копать достаточно долго, то можно и к лопате привыкнуть, и даже сродниться с ней, и укрепить мышцы спины, и даже как-то философски осмыслить происходящее. По части того, чтобы объяснить что-то самому себе, человеку вообще нет равных.
Но на это нужно время. Изрядно времени.
А пока этого не произошло, необходимость копать вызывает огромный внутренний протест и уныние вплоть до депрессии.
Мы как-то даже не задумываемся, насколько материнская роль отличается от всего, чему нас учат и к чему готовят. Какой список ценностей вручает мир подрастающему человеку? Учиться, работать, совершенствоваться, быть привлекательным, рисковать и быть успешным, делать то, что интересно.
Ок, говорим мы, и начинаем как-то двигаться в эту сторону. И часто рождение ребенка видится как еще один шаг на пути к самосовершенствованию и самореализации. А дальше ох.
Дальше ребенок рождается, и весь этот список ценностей, вся предыдущая жизнь летит просто в чертову дыру. Там, где мы оказались, никому не интересны наши знания и самореализация. Общество больше не хвалит нас и не чешет за ушком за то, какие мы эффективные и креативные. Привлекательным тоже непонятно зачем и для кого быть. И уже не успеваешь делать не то что интересное — а даже необходимое. Поспать, умыться, сходить в туалет.
И главный конфликт тут разворачивается между прежней профессиональной ролью и новой, материнской. Он тем больнее, чем интереснее была наша жизнь до детей, и чем успешнее мы были профессионально.
Все это ужасная боль, горе и все летит в тартарары. Иногда эта история смягчается окситоцином и помощью близких людей.
Мы — просто живые люди
Можно ли считать, что этот конфликт и эта дыра – показатель «эмоциональной незрелости»?
Да нет, это настоящее, невыдуманное противоречие.
Или вот гораздо лучше в материнской роли себя чувствуют те, у кого эта роль не конфликтует ни с чем. Кто успел родить ребенка рано, или не вкладывал много сил в образование и профессию.
Будем ли мы считать, что это люди «более эмоционально зрелые»?
Я бы не рискнула.
Или, опять же, есть люди флегматического темперамента. Они устойчивы к раздражителям всякого рода. Родились такими. Их в популяции немного, но они есть, и часть из них — женщины.
Им в работе иногда не очень везет. Современный амбициозный мир требует быстрых реакций, высокой производительности, умения быстро устанавливать социальные связи. А у тех, кто устойчив к раздражителям, как правило, не очень все и с креативностью, и со скоростью (это можно легко объяснить с точки зрения физиологии).
Но в материнстве им просто равных нет. Это как раз те матери, которых не раздражает бесконечное «попить-пописять-дай-дай-дай-не пойду-не пойду-не пойду». Кто с божественным спокойствием двадцать раз по кругу читает одну и ту же книжку, поднимает одну и ту же упавшую игрушку, слушает двадцатиминутный визг про «не хочу спать, не хочу-у-у-у». Кого не выбивают из колеи детские колики, истерики, недосып и размазанное по кухне пюре из брокколи. Они могут играть в ладушки или лепить куличики, и их не-бесит.
Можно ли их называть «эмоционально зрелыми» в противовес всем остальным, «эмоционально незрелым»? Учитывая, что научить этому всех остальных невозможно? Учитывая, что это не дает им преимущества везде, а только в одной жизненной сфере?
В общем, я бы с опаской смотрела на тех, кто рассуждает об эмоциональной зрелости. Как и об эмоциональной свежести. Эмоциональной турбулентности. И всяком таком.
Потому что часто это бессмысленный набор звуков.
А мы просто живые люди. Обыкновенные. Ужасно неидеальные, в чем-то сильные и прекрасные, в чем-то беспомощные.
Дети таких же живых родителей (у которых тоже были свои темпераменты, обстоятельства жизни, внутренние конфликты и социальный круг, ага). Родители таких же живых детей (с темпераментами, внутренними конфликтами и так далее, вы поняли).
И много красоты в этом гимне жизни, вот что мне кажется.
Источник: Facebook Анастасии Рубцовой