Ребенок вырастет — тогда и выучит, что ему нужно? Анастасия Ждановская

О том, как учиться всю жизнь

— Анастасия, мы живем в эпоху life long learning — учиться всю жизнь. И я часто слышу от родителей: «Ребенок вырастет, его припрет и он сам все нужные навыки доберет: языки, математику… Сейчас пусть учит то, что дают в школе». Насколько эта концепция верна?

— Мы все обречены учиться всю жизнь. Каждые полгода выходит новый инструмент, который надо осваивать. Но чтобы регулярно учиться новому, нужно это и выбирать, и планировать. И отдавать себе отчет, чему именно уделяешь внимание в данный момент. Это навык, который нужно нарабатывать. 

Часто хвалят индивидуализацию образования, где каждый ученик выберет то, что нужно ему. Но при этом только обостряется необходимость в консультации с экспертом, который подскажет: «Этот инструмент необходим, а вот этот можно пропустить — на досуге изучишь». 

Без поддержки легко потеряться. Даже рефлексирующие люди набирают слишком много обучений, с которыми не могут справиться. 

Со стороны кажется крутым, что у человека формируется индивидуальный профессиональный и опыт, и слепок. Специалисты становятся действительно уникальными. Но чтобы получить этот опыт, нужно много вкладываться в него. Поэтому нужна помощь специалистов, которые помогают расставить приоритеты и приучают делать это самостоятельно. Это вполне ложится на школьное образование — формируется привычка, метанавык. 

Важно останавливаться и спрашивать себя: «Зачем я это делаю? Меня это как поддерживает в моих планах на будущее?» Это уже много. Есть ли у ребенка в школе время и место, чтобы подумать об этом? Мне кажется, что без дополнительного усилия сам ребенок этого делать не будет. 

Для меня большой вопрос, как в школьную программу, которая включает много дисциплин и длится порядка 10 лет, включать новые привычки, рефлексивные механики и метанавыки. В каждом школьном или университетском предмете должно быть немного рефлексии, привычки делегировать себе задачи. Это большая методическая и административная работа, нужно научить учителей передавать этот опыт. Это сложно и дорого.

Возвращаясь к вопросу, я не думаю, что этот навык возникает сам по себе. Можно ли во взрослом возрасте получать образование без привычки рефлексировать? Наверное, можно. Но это будет довольно мучительно — переварить все знания с неясным целеполаганием.

Мне кажется, образование для взрослых тем и хорошо, что как будто снимает эту необходимость. По крайней мере, есть какие-то специальные люди, которые готовы в этом поддержать.

О высшем образовании для взрослых

— Можете рассказать про то, что вы в «Яндексе» делаете?

— В «Яндекс.Практикуме» мы делаем программы высшего образования. В основном это магистратура. 

Вначале «Яндекс.Практикум» был циклом программ дополнительного образования для взрослых, которые хотят сменить профессию. Но затем мы обнаружили, что многие люди хотят вырасти в сфере, в которой уже работают. Поэтому им тоже важно обучение в магистратуре. Также есть работодатели, которым важен магистерский диплом сотрудника, на этом может быть завязан карьерный рост в компании.

— Работодатели смотрят на дипломы?

Мы запускаем магистерские программы онлайн. Так в университеты приходит новая аудитория — люди, которые окончили бакалавриат, поработали, а потом поняли, что им нужна магистратура. Кому-то не хватает уверенности в себе как в специалисте, кому-то — системности или какого-то архитектурного майндсета (mindset — склад ума, образ мыслей, тип мышления). 

И эти люди к нам приходят лет в двадцать пять и доучиваются. Им сложно выделить время на классическую офлайн-программу. Наши студенты работают, им не всегда удобно ездить в университет. При этом обучение в «Яндекс.Практикуме» не заочное. Есть постоянный контакт во время обучения, но онлайн, что экономит усилия, издержки на дорогу. Кроме того, обучение становится доступным тем, кто не живет в городах присутствия университетов. <…>

О самых востребованных профессиях

— Какие направления сейчас наиболее востребованы? Еще 20 лет назад это были юристы и экономисты. Что происходит сейчас?

— Вакансий для них по-прежнему много. Если у человека есть бизнес, то он консультируется и у юриста, и у бухгалтера. Эти профессии никуда не денутся.

Но на этот вопрос я отвечу с оговоркой, что в «Яндекс.Практикуме» мы действуем в зоне цифровых профессий. При этом быть айтишником — это не только писать код. Есть много смежных специальностей — управление проектами, продакт-менеджмент, дизайн и так далее.

В «Яндекс.Практикуме» в сегменте высшего образования наиболее востребовано программирование — frontend-разработка, backend-разработка…

— Сейчас говорят, что программистов уже слишком много.

— Мы отвечаем на текущий запрос рынка. Прямо сейчас программисты нужны. И как предугадать, а что будет через три года? 

Сейчас развиваются ноукод-подходы к разработке, которые предлагают использовать графический интерфейс и минимум кода для создания приложений. В них можно войти без серьезного технического бэкграунда. Но и применимость таких решений ограничена: это скорее быстрые прототипы, которыми сложно долго управлять. Уникальные решения требуют полноценного кода и продуманной архитектуры.

Об искусственном интеллекте

— Что мы потеряем с искусственным интеллектом?

— Надеюсь, что бессмысленную работу, где надо писать ненужные документы — я вообще не расстроюсь.

— «Напишите мне претензию или запрос…»

— «Переведите с юридического языка на человеческий», «напишите бюрократическую записку» — все это. Я вообще не против, чтобы люди перестали это делать, а занялись бы чем-нибудь еще. 

Не вижу угрозы для профессий — любую служебную записку, сгенеренную Алисой или другим искусственным интеллектом, надо все равно проверить человеку (Алиса — виртуальный голосовой помощник, созданный компанией «Яндекс». — Примеч. ред.). Я довольно много использую эти инструменты. Важно увидеть, адекватен ли результат — это фарс или содержательный текст. Кроме того, умение ставить задачу перед ассистентом или чат-ботом всегда останется за людьми.

А главное, что все эти алгоритмы не рождаются сами по себе. Им нужна человеческая экспертиза — люди посмотрят на ответы и скажут: «Это нормальный ответ. А вот это плохой». Искусственный интеллект нужно обучать.

У меня есть любимый пример из преподавательской работы как раз. Я понимаю, что давать студентам эссе про «Этику» Аристотеля смысла нет. Про нее столько написано в интернете, что они пойдут к Алисе и она все отлично за них напишет. Но как только я даю им эссе про что-то более нишевое — никакой искусственный интеллект не справится, потому что про это не написано ничего в интернете. Надо пойти и почитать книги, пока они не оцифрованы.

— Когда самые страшные экзамены — те, на которых можно пользоваться всем. Все равно не поможет.

— В общем, да. Мы избавляемся от каких-то супербазовых вещей. В преподавании нужно придумывать более нишевые тесты и задачи. Это посложнее, чем билеты по очередным темам. На то мы эксперты, чтобы понять, что из этого и нишево, и интересно, а что уже обсуждать смысла и нет. 

Какие навыки нужны современным студентам

— Вы преподаете на историческом факультете МГУ. Каких навыков не хватает современным студентам? О чем бы вы сказали: важно этому научиться?

— Ребята, которые поступили на истфак, привыкли думать и читать. Зачастую они эрудированнее меня в каких-то областях. Я даже не пытаюсь соревноваться. Но мне кажется, что эта эрудированность — огромное поле, в котором надо уметь ориентироваться. 

Анастасия Ждановская

В этом и задача учебы в университете на истфаке. Все могут прочитать много книг. Но научиться формулировать на базе прочитанного ключевой ответ на 5 минут сложно. Часто так бывает: что-то спрашиваю у ребят и в ответ слышу монолог на 30 минут. Я говорю: «Подождите, а что главное?» 

— Навык работы с текстом.

— Как его развить? Читаешь текст и миллион раз спрашиваешь: «А что здесь самое важное?» И этот навык отрастает. 

Во время учебы в бакалавриате студенту нужно научиться выполнять обязательства. То есть если мы о чем-то договорились, то это должно быть сделано. Если люди устраиваются на работу и не выполняют обещания, то у них возникают серьезные проблемы. В университете можно натренировать этот навык с меньшим риском.

Я внимательно отношусь к дедлайну. Не потому, что мне важно проверить работы, например, в 23:59. Естественно, я этого не делаю.

И впоследствии, если я знаю, что мне нужно через две недели сдать какую-то работу — я смогу спланировать свое время так, чтобы сделать это. 

В жизни я часто сталкиваюсь с людьми, которые мне что-то обещают, а потом исчезают. У них нет привычки выполнять обещания. 

— Мне кажется, этот навык у многих людей сейчас отсутствует.

— Есть еще управление ожиданиями. Абсолютно нормально, когда мы о чем-то договорились, а человек через неделю пишет: «Извините, я понял, что переоценил свои силы, давайте мы отложим наш дедлайн еще на неделю». Супер! Давайте отложим. По крайней мере, я знаю, чего мне ожидать. И эта привычка — управлять чужими ожиданиями — тоже полезна. Это важно — не пропадать, не обманывать, пусть даже и невольно. И на такие вещи работодатель обращает внимание. 

К хард-скиллам я отношусь более расслабленно («жесткие» или профессиональные навыки. — Примеч. ред.). Естественно, «Яндекс» не наймет разработчика, который не программировал. Такому специалисту нужен опыт. Но доучить отдельный фреймворк (программная платформа, определяющая структуру программной системы; программное обеспечение, облегчающее разработку и объединение разных компонентов большого программного проекта. — Примеч. ред.), прокачаться на каком-то языке [программирования] — это можно сделать по ходу выполнения задачи. А привычки отвечать за данные обещания, не пропадать и предупреждать, что не справляешься, перепланировать ресурсы за три месяца испытательного срока не сформируются.

— Что еще вам хотелось бы передать студентам — нужно больше учиться, смотреть новые программы, вкладываться в новые навыки? Или больше прокачивать умение запоминать имена, общаться?

— Это зависит от профессии. В целом я не верю в конкретные инструменты и хард-скиллы как инвестицию на всю жизнь, потому что они устаревают за 4-5 лет. 

Пока человек учится в университете, ему нужно научиться подбирать интересные дисциплины, навыки, инструменты и осваивать их. И делать это с регулярностью раз в год или в два. Наша цифровая жизнь такова, что приходится это делать постоянно. И тогда нет страха перед новым, оно скорее вызывает любопытство и интерес.

Поэтому смелость и любопытство — важные качества. Рабочая схема: я начну изучать новое, не справлюсь с ним сразу же идеально, но это нормально — спрошу об этом кого-нибудь, чтобы разобраться. 

В университете я вижу, что у многих ребят возникает иллюзия вечного академического успеха. Они боятся ошибиться, волнуются, что покажутся кому-то непрофессиональными людьми, которые непонятно чему учились последние пять лет. И этот страх парализующий. 

И мы должны выставлять оценки. Но когда мы делаем это без обратной связи, то это просто число, которое деморализует.

У меня есть воспоминание из студенческого опыта. Строгая профессор принимала у нас экзамен. Я хорошо справлялась с предметом весь год. Но мне не повезло на экзамене. Профессор поставила мне четверку и сказала: «Вы весь год хорошо работали, а сейчас вам просто не повезло». И мне было важнее услышать высокую оценку моей регулярной работы, а не отдельного ответа на экзамене. Это к вопросу про обратную связь. 

И мне кажется важным отличать себя от своей работы. То есть я хороший специалист, но могу выполнить работу неидеально. Это нормально. В следующий раз я смогу иначе. И это живой процесс. Оценка моей работы — не оценка меня.

Что будет, если отказаться от оценок в школах?

— Мне кажется, что огромный страх ошибки приходит еще из начальной школы. Потому что «две помарки — минус балл».

— Можно ли избавиться от оценивания? Есть такие экспериментальные школы. Ученики в них неплохо сдают ЕГЭ и поступают в вузы. Хотелось бы узнать, что с этими школьниками произойдет, когда им будет 30 лет. Будут ли они свободнее, увереннее в себе, счастливее, чем все остальные. Это дало бы сигнал, что без оценок учиться хорошо. 

Не хочется привязывать человека к оценкам, это фрустрирует. Все мы привыкли к школьной шкале и травмированы ей. Но при этом нам, как создателям образовательной программы «Яндекс.Практикума», нужно понимать, кто на ней учится лучше, а кто хуже. Потому что более продвинутым студентам мы хотим предложить стажировки у классных партнеров или взять к себе на работу. Нам нужно понимать, кто на каком уровне находится сейчас. И это не значит, что нельзя до такого уровня дойти. 

Значит, что все-таки нужен ассессмент (комплексный метод оценки компетенций, который позволяет определить уровень развития навыков и спрогнозировать эффективность работы сотрудника в конкретной должности или роли. — Примеч. ред.). Возможно, их надо отвязать от оценок по пятибалльной шкале, и напряжения станет меньше. Или это будет обратная связь, а мы у себя ее переведем в какие-то баллы. Вопрос открытый. <…>

«Спрашиваю, что студенты смотрят на YouTube»

— Многие моменты в образовании не учитываются. Например, за последние полгода я слышала от шести экспертов-врачей во время интервью: «Я человек с СДВГ, поэтому перепрыгиваю с одной мысли на другую» (синдром дефицита внимания и гиперактивности. — Примеч. ред.). Но когда учились, они об этом не знали. Эти и другие особенности не учитываются в образовании.

— Это правда. Но их можно выявить в исследованиях. 

Я люблю спрашивать у социальной аудитории о привычках потребления контента. Это часто означает то, как люди будут относиться к образовательному процессу. Особенно если он полуразвлекательный, неформальный: пришли на программу, хотя могли бы в кино пойти.

— Например?

— Например, человек мне говорит: «Я смотрю YouTube». — «Ага, а что вы там смотрите?» — «10-минутные ролики и не больше». И я делаю вывод: значит, если я ему предложу сейчас посмотреть часовой разбор кейса, то он отвалится на 15 минутах. 

Можно сказать: «Вам нужно образование — идите и страдайте!» Но если можно что-то сделать, что привычно и легко войдет в жизнь, и люди вместо 15-минутного стендапа на YouTube посмотрят кейс в рамках моей программы — почему бы нет? 

Так мы человеку позволяем достичь образовательного результата легче. Он не ночами учится через «не хочу» и «не могу», а раз в день прошел 15-минутный урок и не заметил. При этом навыки у него формируются.

— Вы тоже за 15-минутные уроки каждый день?

— Это зависит от человека. Например, если бы я бы делала курс для студентов и выпускников Шанинки, то не побоялась бы туда включить большой объем чтения, потому что они привыкли к этому и хорошо справляются, для них это естественный процесс. 

Этот подход позволяет не делать лишней работы, а сразу перейти к полезному, минуя лишние операции.

— На платформе «Яндекс. Практикум» вы видите, кто из студентов сколько занимается. В университетах раньше не учитывалась посещаемость. Если вы приходили на экзамен и сдавали на пятерку, то вопросов не было. При этом я вижу, что сейчас во многих направлениях высшего образования посещаемость — это часть оценки. Например, 0.5 балла за каждое занятие.

— Я думаю, что на длинных программах надо человека удерживать в процессе. Выдать студенту асинхронные активности на два года, а потом встретиться с ним на защите — это не сработает. Люди склонны выпадать из процесса, особенно если они заняты чем-то еще.

— Не в приоритете, получается.

— Думаю, что образование должно предоставлять рамку, которая снимает головную боль по самостоятельному распределению приоритетов. Например, предложить: «Давайте встретимся и вместе подумаем, что вы хотите за этот месяц успеть». Это и правда людей удерживает на плаву. Нужно время и место, чтобы подумать об этом. 

Мне кажется, зачастую не хватает часа раз в месяц, чтобы мы сели и подумали, что мы хотим изучить. И если программа время и место для этих размышлений предоставляет, то хорошо. Человеку не надо самостоятельно никакие расписания придумывать, и формулировать вопросы, чтобы отрефлексировать свой опыт — это сделали за него.

Просто могу получить удовольствие и пользу. Наверное, тот, кто в другой обстановке находится большую часть времени, готов к индивидуальной траектории, хочет в нее вкладываться. Я — нет. Но это тоже к вопросу про исследование аудитории. То есть если я целюсь во взрослых, много работающих людей, то, наверное, им хочется, чтобы им соломку постелили.

Мне кажется, если в программе можно ничего не делать полгода, а потом просто прийти и сдать — с ней что-то не так. Вероятно, она должна быть не дисциплиной, а списком книг, которые потом обсудят. Или мы говорим: «Если нужна тут помощь и навигация, то приходите на занятия. Если нет и вы готовы учиться самостоятельно, то пожалуйста».

Я практически отказалась от передачи контента, который можно где-то еще прочесть и посмотреть. Мне нравится, что коллеги из других университетов записывают открытые курсы лекций. Я часто студентам говорю: «Идите и посмотрите курс от Европейского университета, а потом мы с вами обсудим его. Что вы поняли оттуда, а что нет». Зачем я буду пересказывать еще раз то, что уже рассказали великолепные специалисты? Мне кажется, никакой конкуренции нет, а есть взаимоподдержка.

Оплатил пять учебных курсов и не прошел ни одного

— Есть тенденция много учиться, набирать курсы, программы, с которыми человек просто не справляется. Почему это происходит? Как найти для себя баланс, чтобы все то, что хочется и надо, не лежало купленное мертвым грузом?

— Это сложный вопрос. Потому что привычка купить, скачать, отложить, а потом никогда не открыть — мощная вещь, к сожалению. 

— Как с книгами, кстати.

— С книгами у меня такое было в процессе написания диссертации. Появилась возможность фотографировать все в библиотеке. «Сейчас я сфотографирую 10 монографий, и потом, конечно же, их прочитаю». Прочитала ли я их? Конечно же нет. Но до сих пор у меня есть папочка с фотографиями этих книг. Это соблазн какой-то такой — откладывать. 

Почему люди уходят с длинных программ? По миллиону причин. «Вы знаете, у меня заболел старший родственник, теперь я за ним ухаживаю, у меня нет времени учиться». «Ребенок родился». Многое происходит в жизни. Кто-то понял, что прямо сейчас не хочет менять работу. Зачем тогда тратить на учебу время? Причины разные.

Если мы знаем, что у нас нагрузка адекватная, и условно 60% людей доходит до конца программы, то, наверное, это нормально. А те, кто в оставшиеся 40% попадают — сделаем скидку на разнообразные причины. Но при условии, что мы проверили — нагрузка вменяемая. А не то, что мы загрузили людей на 70 часов и удивляемся, а что это они не справились?

Как выбирать курсы и пытаться осилить их все — это снова вопрос про самонавигацию, про разговор с собой. Я на своем личном учебном опыте это знаю. Раз уж я пришла на программу, мне хочется ее на 100% осилить. Если она длится два месяца, то это возможно. Но если год или два, то у меня ведь есть еще жизнь, которая для меня важна. И я задаю себе вопрос: «Если я сейчас впаду в безумие и решу пройти программу полностью, от чего мне нужно будет отказаться? От встреч с друзьями, от спорта, от поездок? Позволит ли мне это осилить всю программу целиком? Да. Буду ли я от этого счастливее? Кажется, что нет». 

Возможно, я готова отказаться от всего, что мне важно, чтобы закончить магистратуру в Оксфорде — это единственный шанс в жизни, он не повторится. Тогда это ограничение себя ради возможности, которая мне кажется важной — это другой разговор.

Новая профессия — продакт-менеджер образовательных проектов

— Расскажите о вашей программе в Шанинке?

— Мы готовим профиль «Управление образовательными продуктами и педагогический дизайн». Профессиональный портрет — это продакт-менеджер образовательных проектов, продуктов, программ, сервисов, платформ. Разного образования, не только школьного и университетского. 

Когда я осмысляла учебный план, обратилась к коллегам — продакт-менеджерам и руководителям профильных университетов. Расписала, что продакт должен уметь и в каких темах ориентироваться, чтобы делать качественные образовательные продукты: навыки, инструменты, умение проводить исследования, отстраивать бизнес-процессы. И спросила: «Посмотрите на этот список и дополните». Все дополнения были мягкими навыками. Причем теми, которые связаны с установками и мышлением.

— А например?

— Один коллега мне сказал: «Мне важно, чтобы продакты, которых я нанимаю, всегда умели фокусироваться на цели того, что мы делаем. И через это отсеивать все ненужное». Это важно. Но нельзя ввести дисциплину, которая будет называться «Умение фокусироваться на главном» и семестр этому учить. Нам надо фокусироваться на главном везде и всегда, вводить это в привычку. 

Также важно управление ожиданиями. Коллеги из корпоративного сектора управляют ожиданиями руководителей бизнеса, которые им говорят: «Давайте за два дня обучим наших людей проводить переговоры». Им надо объяснить, что так не работает, эта задача требует времени, ресурсов, бюджета. 

В «Яндекс.Практикуме» мы работаем со студентом напрямую, и нам нужно в его ожидания попадать. А в корпоративном обучении есть третий персонаж, заказчик. В школьном образовании тоже такая фигура есть — родитель. Управлять ожиданиями всех этих людей важно. Хороший продакт держит в голове трансформационность образовательного процесса, обращается к студенту не только в начале, а еще и в середине, чтобы понять, что с ним происходит. Но это тоже надо просто ввести в привычку. 

Это показательно, что те списки навыков и инструментов, которые я сформулировала, никого не заинтересовали. Мне все сказали: «Нам надо, чтобы человек думал структурно, принимал решения, фокусировался на главном, отсеивал лишнее».

— Где этому можно научиться?

— Тут вопрос не в том, где, а в том, как? Условно, у нас есть много дисциплин в учебном плане, от второго курса и до четвертого. И я надеюсь, что в них будет присутствовать много работы, где мы, с одной стороны, научились что-то делать непосредственно — рынок анализировать, программы записывать, проектировать. С другой — работать в команде, где кто-то менеджерскую роль исполняет, а кто-то какую-то еще. Это скорее про процесс, чем про наполнение. 

— Кого будете готовить на программе, что будете делать?

— Я радуюсь, что эта программа — «Управление образовательными продуктами и педагогический дизайн», — бакалаврская. Она на четыре года, можно разные роли попробовать. 

Мы в программе занимаемся двумя большими сегментами — управление образовательным продуктом и педагогический дизайн, то есть проектирование образовательного опыта. Это не только про детское образование, но и про обучение взрослых.

Проектирование образовательного опыта — это создание образовательных событий или программ, сервисов, где люди учатся в студентоцентричном подходе — от запроса аудитории, от ее привычек и возможностей. Это проектирование большой образовательной среды, которая состоит не только из заданий и семинаров. У нее есть ценности, которые реализуются и поддерживаются. Учитывается взаимодействие с одногруппниками, преподавателями. Это учет абсолютно всего, что происходит в рамках учебного процесса. Все учатся в каком-то контексте. Особенно взрослые. 

Управление образовательными продуктами — это превращение этих программ в продукт, востребованный на рынке. Мы ведь учимся этот рынок исследовать и развивать, поэтому готовы к улучшениям и сбору обратной связи. 

Продукт — это еще и про то, чтобы уметь превращать образование в бизнес. И понимать, что оно востребовано, у него есть аудитория, которая готова платить. И это не только про деньги из кармана, а про поиск возможностей. Речь о том, чтобы сама работа образовательной программы была оправдана экономически.

Продакт-менеджер пытается найти баланс. Чтобы у нас и экономика сошлась, и студенческий опыт был бы классный и полезный. Это выход на осмысление образования как рыночного продукта, бизнес-возможности. 

Продакт-менеджмент в образовании — это ниша, которая заполняется людьми из разных сфер. Мне кажется очень важным, что у нас на программе будут формироваться специалисты, которые знают и про продукт, и про числа, и про метрики, и про рынок. При этом они хорошо разбираются в том, как люди учатся, почему, как образовательная сфера устроена. 

Я запланировала в программе отдельный блок и про философию образования, и про социологию образования. В общем, мне нравится, что это программа бакалаврская. Можно посвятить год образовательной составляющей проектирования образовательных программ, еще год — продуктовой работе, а на выходе выбрать, что понравилось больше. И это тоже классная такая вариативность на будущее. Профессии внутри образования часто перекликаются друг с другом. Можно стать продюсером, руководителем проектов, если у человека классные менеджерские интересы и скиллы. Бакалавриат позволяет попробовать и то, и другое, и не принимать решение раз и навсегда на старте. 

— У вас нет ощущения, что непросто говорить про серьезные изменения в образовании, потому что многие говорят: «Да какое там образование? Вот в советское время…»

— Я не считаю, что мы должны в рамках этой программы предоставить ответ на вопросы Вселенной. Но хочу, чтобы люди послушали курс по философии образования и поняли, что им откликается. Например, что они хотят делать программы в духе Дьюи (Джон Дьюи (1859—1952) — философ и педагог, представитель философского направления прагматизма. — Примеч. ред.). Это про рефлексию и насмотренность. 

Кто-то идет в образование как сферу производства знаний. И это академическая работа. Кто-то — потому что считает образование инструментом социальных изменений. Тогда это большие проекты, возможно, некоммерческие. У кого-то другие причины. Мне хочется, чтобы мы про это поговорили. Чтобы у студентов была возможность осознать этот спектр. И для себя выбрать, причем не раз и навсегда. 

Когда мы сделали продукт и его продаем аудитории, то она не сильно интересуется: «А вы сейчас в каком подходе работали?» Но это помогает избежать внутренних противоречий.

Конечно, у меня есть собственные предпочтения среди подходов. Например, я перешла из неформального образования для взрослых людей в формализованную структуру вузовского образования. И понимаю, что для своих задач она зачастую оправдана. 

Если для кого-то важно быть в школе, надо осознать, что там есть определенные ограничения. То есть пойти на электив про школьное образование, послушать все и осознать, какие есть возможности в школе, почему важно там работать. Тут довольно много развилок. 

Уверена, что будут люди, которым хочется с детьми работать. И те, кто хочет пойти в корпоративное обучение, потому что это более устойчивая сфера. Будет тот, кто захочет проектировать большие программы. При этом я знаю людей, которые кайфуют от коротких интенсивов с быстрыми результатами. Странно выпустить 20 одинаковых студентов.

— Было ли когда-то такое системное обучение менеджменту в образовании? Мне кажется, что это, с одной стороны, очень ново. А с другой — далеко не все понимают, насколько эта сфера становится востребованной, насколько быстро растет этот рынок.

— Это правда. Если речь идет про базовое образование, то есть бакалавриат, можно поступить в педагогический университет. Если есть интерес к школе и педагогике. Это образование, после которого люди становятся учителями или школьными управленцами.

Среди моих коллег есть многие, кто пришел из школы с педагогическим образованием. Конечно, оно их усиливает, в плане психологии обучения они подкованы. Про все образование как сферу во всем многообразии больших бакалаврских программ мне неизвестно. Сейчас много программ дополнительного профессионального образования. Они для взрослых, которые переквалифицируются. Я сама в такой в свое время училась. Но это была короткая, прикладная программа. Есть программы, которые посвящены управлению цифровыми продуктами. Из них тоже можно прийти в работу над образовательными продуктами. 

Но при этом мне кажется важным, что те продакты, которых мы выпустим, понимают, как образование устроено. Потому что быть продактом банковского приложения и быть продактом большой образовательной программы, которая меняет людей — разные вещи. Мы наводим фокус на то, что происходит со студентом в то время, когда он получает образование.

Фото: Анна Данилова, pexels.com, freepik.com