В последнее время некоторые известные и заслуженно уважаемые священнослужители стали поднимать в церковных и светских средствах массовой информации вопросы о личном членстве в приходской общине, о выборности духовенства прихожанами, о возрождении церковной десятины и о контроле мирян над приходскими бюджетами, которые даже предлагается публиковать.
Протоиерей Константин Островский
Перечисленные меры вроде бы должны сделать Церковь независимой от спонсоров и от государства, и священникам не нужно будет вместо службы и пастырства «заниматься попрошайничеством» (встречалось и такое выражение).
Что касается последнего, то любителей «попрошайничать» не отвадит от этого никакой материальный достаток. А с другой стороны, мы, священнослужители, даже и в самых трудных обстоятельствах должны вести себя достойно.
Бывает, что настоятелю необходимо обратиться за материальной помощью к прихожанам, но это вовсе не значит «попрошайничать». Во времена гонений на Церковь батюшкам приходилось собирать по дворам деньги на уплату непосильных для прихода налогов, это было частью их подвига и страдания и отнюдь не заслуживает порицающих эпитетов.
Кроме того, в руках епархиального архиерея достаточно административных средств, чтобы и при существующем устройстве приходской жизни не допускать чрезмерной относительной бедности приходов и духовенства [1].
Теперь о личном членстве в приходской общине. Предполагается, что оно сделает прихожан более ответственными за ее духовное и материальное состояние. А те, кто не записан в члены никакого прихода, будут знать, что в их церковной жизни что-то не так, и это побудит их более глубоко подойти к своему членству вообще в Церкви, побудит увидеть в приходе духовную семью, а не просто собрание людей, ходящих в один храм. В этих рассуждениях, конечно, есть некоторая правда.
Но ведь личное членство в приходской общине никогда и не запрещалось. И сейчас, я слышал, это бывает по местам, даже в Москве.
В тех же странах или регионах, где православные (хотя бы номинально) христиане составляют незначительное меньшинство населения, только так, наверное, и возможно. А еще мне рассказывали, что при советской власти в городе Седове на Азовском море всего пять семей содержали храм и так и не дали его закрыть. Понятно, что у них было «личное членство в общине».
И сейчас, если в каком-то приходе устроилось личное членство и всё при этом мирно, благочестиво, церковно, то против этого никто не возражает. Но когда о личном членстве говорится как о чём-то несомненно желательном, к чему следует стремиться в общецерковном масштабе, это вызывает серьезные вопросы.
Например, прихожанка храма, где я служу настоятелем, по будням нередко молится в нашем храме и преподает в нашей воскресной школе, а по воскресеньям и праздникам регентует в другом храме и руководит там воскресной школой. К какому приходу ее отнести? Другая наша прихожанка много лет несет послушание казначея в большом московском приходе, и такого рода примеры далеко не единичны.
Немало прихожан нашего храма живет в одном городе, а работает в другом, иногда они идут на службу в храм по месту жительства, а иногда – по месту работы. Духовник при этом у них может быть совсем в другом храме. При обязательном личном членстве придется или допустить членство одновременно в нескольких приходах, или в одном приходе человек будет полноценным членом, а в другом каким-то неполноценным. Причем может оказаться, что этот «неполноценный» принимает участие в приходской жизни больше, чем многие «полноценные» (примеры смотри выше).
Фото: georg-hram.ru
Конечно, «полноценные и неполноценные члены» – звучит как-то некрасиво. Будем называть тех, кто записан в члены прихода, действительными членами.
Предполагается, что действительные члены прихода станут отдавать на его содержание некоторую обязательную часть своих доходов. Кто будет за этим следить? Представители прихода?
А если человек ездит на личном «Мерседесе» и при этом вносит на приходские нужды сто рублей в месяц, тогда что? Требовать с него доплаты? Донести на него в налоговые органы? Грозить ему исключением из прихода? Отказывать в причастии?
Или мы хотим, чтобы сбором средств занималось государство: собирало деньги с православных людей, а потом отдавало их церковным структурам (так устроено в некоторых странах)? Не остаться бы нам при таком подходе вообще без всего.
Кстати, о предлагаемой одним известным священнослужителем публикации церковных бюджетов. Это отнюдь не приведет к тому, что благочестивые верующие прихожане станут анализировать газетные бухгалтерские отчеты, а приведет к тотальному контролю государства над церковным хозяйством. Это само по себе зло, но главное не в деньгах.
Не то должно заботить нас, церковных людей, как ограничить аппетиты корыстных батюшек, а то, чтобы наши батюшки не были корыстными, были благочестивыми и не нуждались в надзоре. А для этого всем нам нужно молиться за наших пастырей, архипастырей и вообще друг за друга и за самих себя.
И это мы пока обратили внимание лишь на формальности: сбор денег, членство в нескольких приходах и прочее. Но есть другие, не менее важные вопросы. Например: каковы критерии официального членства в приходе: уплата членских взносов? определенная частота причащения Святых Христовых Тайн? Но ведь, какие критерии ни придумай, люди при любых критериях переменчивы: сегодня человек соответствует им, завтра перестал соответствовать, а послезавтра опять засоответствовал. Кто-то должен будет отслеживать соответствие членов прихода избранным критериям.
Или люди сами должны сознаваться: «Я опять изменил жене – исключите меня из членов»? Или наоборот: «Я уже третий раз за месяц причастился – запишите меня в члены»?
Не будет ли это попыткой прихода заместить Господа Бога в суде над ближними?
Еще куда ни шло, если весь приход состоит из нескольких десятков человек, как это зачастую бывает в западных странах, там всё может сложиться само собой. Но на городском приходе в России, где в большой праздник причащается несколько сот человек, личное членство прихожан само собой не может устроиться и поддерживаться.
Можно, конечно, выделить из тысяч православных людей несколько десятков особенных, которых и назвать «действительными членами прихода». И это будут «свои», а остальные будут, чтобы не сказать «чужие», «не вполне свои»? Но так не может смотреть на церковную жизнь православный пастырь. Для него должны быть своими все. То, что это зачастую не так или не совсем так, предмет для покаяния, а не для фиксации в церковных правилах.
Кроме того, действительный член прихода, очевидно, будет иметь не только обязанности, но и права. Тогда появится дополнительная опасность проникновения в приходское управление влиятельных по мирским понятиям людей, которые по своим личным качествам совершенно не желательны в этом деле, однако формально соответствуют критериям членства в приходе.
Что касается мечты о том, чтобы приходское духовенство выбиралось самими прихожанами, то не дай Бог этой мечте сделаться явью. Авторам идеи представляется, очевидно, следующая приятная картина. На приходе появилась необходимость в новом священнослужителе, тогда прихожане каким-то образом находят кандидата на это место и предлагают его правящему архиерею. Архиерей, познакомившись с кандидатом и не найдя в нём препятствий к рукоположению, поставляет его на соответствующее место.
Но, на самом деле, именно так сейчас обычно и бывает. Только последовательность несколько иная. Человек, желающий стать священнослужителем, готовится к этому, в частности, получает духовное образование. Это уже само делает его известным священноначалию. Когда на приходе по какой-то причине возникает нужда в новом священнослужителе, приход в лице настоятеля сообщает об этом непосредственно или через благочинного правящему архиерею и предлагает, если есть, своего кандидата. И если против такого предложения у священноначалия не находится возражений, то этого кандидата и поставляют на освободившееся место.
Конечно, могут сказать, что ни настоятель, ни благочинный, ни правящий архиерей, как правило, не советуются с прихожанами о выборе кандидата в священники. Но это смотря что понимать под советом. При добром устроении церковной жизни правящий архиерей знает своих благочинных и доверяет им, благочинные знают настоятелей и других священнослужителей, приходское духовенство пребывает в единстве с прихожанами, и все вместе составляют народ Божий. Недостатки этого единства определяются недостатком любви у всех нас друг к другу. И этот недостаток может быть восполнен только покаянием и молитвой друг за друга.
Если же мы попытаемся восполнить недостаток любви демократическими процедурами, вводя формальное членство в приходе и устраивая формальные выборы кандидатов в священство на собраниях прихожан, то мы получим в результате внутриприходские партии, борющиеся между собой на потеху врагам Церкви Божией. Одного кандидата будет поддерживать глава местной администрации, а другого – хозяин градообразующего предприятия. Если же найдется благочестивый третий, то он, скорее всего, сам откажется от такой нездоровой борьбы за место священнослужителя.
Всё это уже было в церковной истории, потому Церковь уже давно и отказалась от формальных выборов духовенства приходскими общинами. Неформально же всякий разумный настоятель и благочинный, и правящий архиерей сами всегда стараются, чтобы на приходы назначались люди, которых уважают и любят прихожане.
Вопросов в связи с введением обязательного личного членства в российских приходах возникает уже сейчас так много и они настолько важны, что прежде чем на них будут даны удовлетворительные ответы, личное членство в приходской общине не только нельзя вводить как общеобязательное, но нельзя даже признать его для всех желательным, а разве только допустимым для отдельных приходов, где это каким-то образом уже сложилось или складывается.
У нас в церковной жизни много недостатков, но порождаются они, как правило, не недостатками в организации, а нашими страстями.
Когда в известной басне Крылова мартышка, осёл, козёл и медведь попытались исправить свою плохую игру, пересаживаясь с места на место, им было справедливо сказано: «А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь». Хорошие же музыканты, как их ни посади, всё-таки играть смогут. Ну, мы, хоть и не «музыканты» в церковной жизни, но и не «мартышки», а какие ни на есть православные люди. Несовершенные, поэтому и живем несовершенно. Будем сами исправляться – будет и жизнь наша исправляться.
Будем молиться в наших храмах, будем заботиться о них, посильно и добровольно жертвовать на их содержание; будем едины в причащении Святых Христовых Тайн, будем бороться со своими страстями, будем благодушно терпеть немощи ближних и все другие огорчения. И это без всяких формальностей сделает нас живыми членами наших приходов и – главное – живыми членами Христовой Церкви.
[1] Об опыте Московской епархии в этом отношении см. в «Московских епархиальных ведомостях» № 9-10, 2011, стр. 148.