Татьяна остановилась напротив школы, глубоко вздохнула, задержала дыхание и на счет три выдохнула. «Хорошо, что я хожу на йогу, а то бы с ума сошла от стрессов». Покончив с дыхательной гимнастикой, она подмазала губы, посмотрелась в зеркальце, и по-американски улыбнулась всеми зубами своему отражению.
«К бою готова! Сейчас я покажу этому попу, как морочить головы взрослым людям. Покоя нет от церковников, лезут везде! Уже до школы добрались!»
Молодая женщина вышла из машины и, решительно стуча высокими каблуками, зашла в школьное здание.
— Тань, привет! Подожди! – догнал ее на лестнице Олег, отец Пашки Смирнова. – Хорошо выглядишь. Не боишься священника смутить? – он выразительно посмотрел на ее короткую красную юбку.
— Это он к нам пришел, а не мы к нему, — передернула женщина плечами. – Не нравится, пусть уходит!
— Тань, а ты за какой предмет голосовать будешь?
— За этику и эстетику! Культуры нашим детям катастрофически не хватает! – нарочито громко ответила она, входя в класс. Пусть все знают мнение председателя родительского комитета.
Татьяна уселась на место сына, за первую парту, и по-хозяйски оглядела отремонтированное помещение. На каждом столе компьютер, новые парты, вместо старых деревянных рам — стеклопакеты.
«Жаль, что в моем детстве было по-другому, — подумала она, — хотя, если бы у нас были компьютеры, то вряд ли я бы столько прочитала. Играла бы, как Гошка, в компьютерные игры весь день или в «Одноклассниках» сидела».
Класс потихоньку заполнялся. Родителей пришло неожиданно много. «Надо же, почти стопроцентная явка», — удивилась Татьяна, отмечая в тетради фамилии пришедших.
— Тань, можно к тебе? – не дожидаясь ответа, на соседний стул села худенькая голубоглазая Лена, мать Антона, с которым вроде бы дружил Гошка.
— Зачем спрашиваешь, если уже села? – Татьяна поставила галочку напротив фамилии Асвариш.
«Ничего не понимаю в современных детях, — вздохнула она. — Спрашиваю Гошку: «Антон тебе друг?» — он отвечает: «Когда дает телефон поиграть, то друг, а когда не дает, то не друг». Вот, пусть им на этике и объясняют, что такое дружба».
— Тань, смотри, как смешно – каждый родитель сел на место своего ребенка, — хихикнула Лена. – А ты заметила, как папаша Федьки Лукина похож на медведя – огромный, лохматый, вот-вот зарычит.
— Точно, Лукин старший — вылитый медведь, — услышал ее слова Виктор Мережко, отец Катеньки, самой красивой девочки в классе. – А его Федор похож на медвежонка: толстый и неповоротливый. Катя говорит, что он постоянно физкультуру сачкует.
— У мальчика нарушен обмен веществ, — вмешалась в разговор Оксана Прокопова, мать Людочки, сидящая через проход. – Поэтому у него лишний вес. Кстати, вы за какой предмет будете голосовать? Я – за историю религий. Сама ничего о них не знаю, так пусть ребенок послушает. Потом расскажет и о буддизме, и об исламе. А то сейчас столько религиозных направлений.
— Я – за… — Виктор замолчал на полуслове. В класс вошел священник.
— Здравствуйте! – улыбнулся он немного смущенно.
— Здравствуйте, — ответил нестройный хор голосов, а увалень Мережко даже привстал.
— Давайте знакомиться, меня зовут отец Игорь, я протоиерей РПЦ, настоятель храма апостолов Петра и Павла.
«Надо же, такой молодой, а уже настоятель. – Татьяна внимательно рассматривала священника. – Симпатичный, даже красивый. Борода аккуратно подстрижена, а не веником торчит, как в фильмах показывают. Высокий, стройный. Только зачем он этот черный балахон надел? Остался бы в джинсах, вон они из-под балахона торчат. И ботиночки у него «екко», недешевые ботиночки. Интересно, на какой машине он приехал? Надо будет посмотреть после собрания. Сейчас все они на дорогих машинах разъезжают».
Поп производил приятное впечатление, что Татьяне было неприятно.
«Чувствуется, батек-то молодой, да не простой. Простого бы к нам не отправили, — размышлял Олег Смирнов, приветливо глядя на отца Игоря. – Наверное, его благочинный благословил на сей подвиг».
Олег посмотрел по сторонам. Лица родителей были напряжены, чувствовалось, что разговор предстоял серьезный. «Неужели они боятся, что их дети поверят в существования Бога? В то, что землю, небо, нас создал Господь? Неужели кому-то нравится верить в то, что человек произошел от обезьяны? Уже и ученые убедились, что это не так.
Стоит только задуматься о том, как невероятно сложно и вместе с тем логично устроен наш мир. Невозможно полностью вместить умом зарождение жизни. Ее тайну люди никогда не разгадают, как и тайну яйца или зерна или любой травинки. Это понятно только Создателю. Ученые могут лишь разобрать то, что Им создано, и из этих частей собрать что-то другое, не более.
Люди, в большинстве, не хотят думать ни о чем, кроме себя и своей жизни. К тому же их всячески отвлекают от самого мыслительного процесса. А может, родители боятся, что их дети узнают, что такое грех и поймут, что мир, который им выдают за правильный, вовсе не такой. Что нельзя жить для себя, а надо жить для других, что нельзя лгать, хитрить, лукавить, искать выгоду.
Но ведь так живет большинство. Получается, что родителям выгодно скрывать правду от детей, чтобы те не обличили их, и чтобы им не было стыдно перед детьми. Церковь – это единственное место, где сегодня можно спастись, очиститься от грязи и разврата, но как объяснить это людям, которые не хотят ничего слышать? Невозможно объяснить человеку, что такое чистый воздух, пока он сам его не вдохнет».
Олег был верующим. Он не только ходил в храм по воскресеньям, читал Библию и святых отцов, но и молился перед едой, чем несказанно раздражал тещу, с которой они с женой и сыном жили вместе.
«Твой-то совсем поддался религиозному дурману», — говорила она дочери, когда зять в законный выходной, вместо того чтобы спать, шел в церковь, непонятно зачем. Нет, теща тоже туда иногда заходила свечку поставить, когда была нужда что-либо сделать или купить, или подруга заболела, или умер кто, но просто так тратить воскресное утро — она еще из ума не выжила.
Жена более спокойно относилась к религиозности мужа и даже разрешала Олегу причащать Пашку. Когда сыну исполнилось семь лет и настало время исповеди, жена вдруг запретила водить ребенка в храм. «Если Пашку что-то тяготит, пусть он мне скажет. Я мать, я лучше священника знаю, что моему ребенку полезно», — заявила она.
Олег ее и уговаривал, и Священное Писание цитировал: «Не мешайте детям приходить ко мне», и статьи разные читал – ничто не помогло. «А будешь ребенка в церковь втихаря водить, будет хуже!», — пригрозила теща.
— Я не буду уговаривать вас голосовать за предмет «Основы православной культуры», я только хочу спросить – как вы считаете, что лучше: честный, порядочный, но не очень культурный человек или образованный эстет, но подлец?
«Ничего себе батюшка дает!», — оторвался Олег от своих мыслей.
— Вы на кого намекаете? – возмутился Виктор.
— А может быть и честный, и образованный эстет?! – засмеялась Леночка.
— А без попов что, честным человеком уже быть нельзя? – раздался женский голос с задней парты.
— Я – за историю религий! – невпопад крикнула Оксана.
Поднялся страшный гул.
— Уважаемые родители, успокойтесь, — поднял руку отец Игорь. – Давайте, каждый выскажет свое мнение и обоснует его.
— Этак мы до утра не разойдемся, — буркнул старший Лукин. – Давайте проголосуем, и все!
— А Вы за какой предмет будете голосовать? – спросил его отец Игорь.
— За основы православной культуры, конечно, — неожиданно для всех ответил Лукин. – Я русский человек, и хоть в церковь не хожу, но в Бога верю. У меня дед на Курской дуге воевал, так он рассказывал, что однажды перед боем там Богородица явилась. Ее все видели — и наши и немцы. После этого фашисты деру дали, а дед в Бога уверовал.
Я хочу, чтобы мой сын узнал историю нашей православной веры, чтобы заповеди узнал, понял, что такое хорошо, а что такое плохо. Сейчас ведь мир вверх тормашками перевернут. Что раньше было плохо – стало хорошо, что было ужасно – стало нормой.
Педики женятся, молодежь в блуде живет, все врут и думают только о деньгах. Про то, как вилку с ножом держать и другие политесы я сыну сам расскажу, а про веру христианскую я ничего не знаю. В общем, я – за ОПК!
— Ага, расскажет он про политесы, медведь неотесанный, — фыркнула Леночка в ухо Татьяне. – А что значит — живут в блуде? – громко спросила она.
— Брак, прежде всего, это ответственность за жизнь другого человека, — начал говорить отец Игорь приятным мягким баритоном, — раньше люди женились для того, чтобы создать семью, родить детей и прожить всю жизнь вместе, неся тяготы друг друга. Любые отношения вне брака – это блуд.
Церковь грехи любодеяния и прелюбодеяния относит к смертным грехам. Это не значит, что совершив их, вы тут же умрете, — предвосхитил он вопрос Лены, — этими грехами Вы убиваете свою душу. Мне на исповеди и мужчины, и женщины рассказывали, что после блуда или измены супругу на душе бывает так тошно, так тяжело, что жить не хочется.
— А как же тайна исповеди? – крикнул веселый мужской голос с «камчатки».
— Я же вам не называю имени, кто сказал, значит, тайна сохранена, — спокойно пояснил священник.
«Словно врач с больными разговаривает», — подумала Татьяна.
— Бог сказал Адаму и Еве «плодитесь и размножайтесь», а не наслаждайтесь друг другом, — закончил мысль отец Игорь.
— Может это и так, в чем я лично сомневаюсь, — вступила в разговор Оксана, — но это было неизвестно когда. Может, миллионы лет назад. А сейчас другое время – рождение детей можно планировать. Объясните мне, если молодые люди не хотят иметь детей, зачем им брак?
— Чтобы избежать блуда, беспорядочных связей, которые ведут к бесплодию и распущенности. Живя с партнером, не желая иметь потомство, женщина вынуждена предохраняться. Сегодня, как правило, медики предлагают ей гормональные контрацептивы, регулярное применение которых ведет к бесплодию.
Получается, что когда женщина захочет ребенка, забеременеть ей будет трудно, она будет вынуждена долго лечиться или прибегать к искусственному оплодотворению. Хорошо, если партнер согласен ждать, но, как правило, мужчина, не хотящий брать на себя ответственность, и в этом случае уходит от проблем. Рождаемость катастрофически падает, что бы нам ни говорили.
«Прямо лекцию нам читает», — начала раздражаться Татьяна. – И к чему эти разговоры о детях? Надо по существу говорить».
— А у Вас дети есть? – спросил Виктор.
— Да, четверо.
— Сколько?! — ахнул класс.
— Четверо, — улыбнулся отец Игорь и достал из бумажника фотографию своей семьи, на которой молодая светловолосая красивая женщина и четверо детишек-погодок старательно улыбались в камеру.
Снимок пошел по рукам. Татьяна почувствовала, что отношение к священнику поменялось. «Надо что-то делать, а то проголосует сентиментальное большинство за многодетного красавца, и будут наши дети зубрить молитвы и псалмы».
— А Вам известно, что урок ОПК будет занимать время, отведенное на литературу? – достала Татьяна из рукава свой козырь.
— К сожалению, это так, — вздохнул отец Игорь, — мне самому это не нравится. Но учитель ОПК может закреплять пройденный материал на примерах из нашей замечательной классической русской литературы. В основе православия лежит любовь. Любовь к ближнему, любовь к родителям, любовь ко всему миру, любовь к Богу. Вы знаете, что означает слово любовь?
— Нет, — хором ответил класс.
— Лю – люди, бо — Бога, ве — ведают, — в столбик написал отец Игорь на доске.
— Ничего себе, — поразилась Оксана, — а я никогда об этом не слышала.
— Вы не представляете, как интересно изучать церковнославянский язык, — увлеченно заговорил батюшка, — раньше не только каждое слово, но и каждый звук, буква имели свое значение.
— Я думала здесь собрание, а у вас лекция по лингвистике, — в класс, улыбаясь, вошла Вера Петровна, классная руководительница 5-го «Б». – Здравствуйте, простите за опоздание, была на совещании у директора. Продолжайте, отец Игорь.
Учительница села за последнюю парту.
«Интересно, где они познакомились? – задумалась Татьяна, — может в церкви? Но наша Вера на верующую не похожа: ходит все время в брючном костюме, косметикой пользуется. Ладно, потом спрошу у нее».
— А этот язык входит в курс ОПК? – заинтересовались несколько мамаш.
— К сожалению, не входит, но вы можете сами найти материал в интернете и почитать детям, — обрадовался положительной динамике отец Игорь.
— Кстати, об учителе, — поднялся с места Олег. – Я православный, но я против преподавания ОПК в школе. Я считаю, что неверующий учитель, кроме вреда, ничего не принесет нашим детям. Представляете, если я, филолог, возьмусь преподавать химию?
«Ура! Нашего полку неожиданно прибыло» — обрадовалась Татьяна.
— Если уж верующие против этого предмета, то о чем мы говорим?! – заявила она.
— Подождите, давайте разберемся, — мягко улыбнулся отец Игорь, — конечно, в идеале было бы хорошо, чтобы ОПК преподавал священник или верующий человек, но в школу нас не пускают. Наверное, боятся, что мы своим видом напугаем детей, — пошутил он, но никто не улыбнулся.
«Еще один прокол», — отметила довольная Татьяна.
– Но я считаю, — продолжил священник, — что в большинстве случаев педагоги справятся с задачей, если будут просто придерживаться учебника. Ведь это не вероучительный предмет, а культурологический. Подход к изучению христианской истории и культуры иной, чем в воскресных школах.
— А как они будут отвечать детям на вопросы, если ответов в учебнике нет? – спросили с камчатки.
— Честно скажем, что не знаем, но постараемся ответить на следующем занятии. Проконсультируемся у священника, можно по телефону или в интернете, — сказала вместо отца Игоря Вера Петровна. – Если педагог будет ответственно относиться к предмету, то у него все получится.
«Провал! — мелькнуло в голове у Татьяны, — если уж классная за ОПК, то все пойдут за ней».
— А я все-таки хочу, чтобы моя дочь изучала истории всех религий, а потом сама сделала выбор, какую из них выбрать или остаться атеисткой, — немного картавя, заявил отец Майи Шаферсон. – Сейчас в городе живет много мусульман, мы должны уважать и знать их вероисповедание тоже.
— Должны, — кивнул головой отец Игорь, — но после того, как хорошо узнаем свое. Я так думаю, — добавил он.
— И я так думаю, — поддержала его учительница, — к тому же я не уверена, что одиннадцатилетний ребенок сможет разобраться в предлагаемом объеме материала основ мировых религиозных культур. Даже я, просмотрев пособие, растерялась. Я бы ввела этот предмет для старшеклассников.
«Надо же, какой тандем!» — Татьяна от злости начала грызть ручку.
— Нет, вы все-таки объясните, чем урок основ православной культуры лучше основ светской этики? – раздраженно спросил Виктор.
— Он не лучше и не хуже, — ответил священник. — И тот, и другой предмет нужен детям, но нас поставили перед выбором, и мы должны его сделать. Я считаю, что одна из задач церкви – это, как бы громко не прозвучали эти слова, спасение наших детей от разврата и дебилизма.
Кто сегодня, кроме церкви, противостоит растлению детских душ? Подумайте над тем, что без основ христианской культуры светская этика может превратиться в грубое морализаторство, что принесет только вред.
Церковь – нравственность, написал он размашисто на доске.
Нравственность – здоровое общество, была следующая надпись. Любовь, дружба, целомудрие, совесть, честность, честь, родина, уважение к старшим, доброта, нестяжательство — появлялись из-под руки священника давно забытые слова.
— Когда вы в последний раз говорили со своим ребенком на одну из этих тем? – горячо спросил он.
Фото: девочка с лодочкой, photosight.ru
— У нас времени нет, мы работаем, — как-то неуверенно сказала Лена.
— Пусть школа воспитывает! – крикнул Виктор.
— А у школы сегодня тоже нет времени на воспитание ваших детей, — Вера Петровна встала рядом со священником. — Воспитание – это ваша задача, уважаемые родители. И если у вас нет на это времени или желания, — она посмотрела в глаза Виктору, и тот отвел взгляд: дневник его дочери был исписан замечаниями об ее неподобающем внешнем виде и недостойном девочки поведении – тогда доверьтесь церкви, которая кроме добра вашим детям ничего не желает. Давайте голосовать.
Председатель родительского комитета и еще несколько человек проголосовали против ОПК, но большинство было «за».
Забыв попрощаться с учительницей, Татьяна вышла из школы. Несущаяся с продленки группа детей чуть не сбила ее с ног.
— Вас что, не учили, как надо себя вести? – женщина схватила за рукав рыжего мальчугана лет десяти.
— Да пошла ты! – крикнул он, ударил ее по руке и, вырвавшись, убежал.
«Вот наглядный пример в пользу изучения этики и эстетики», — Татьяна потерла ушибленную руку. В этот момент на улицу вышел отец Игорь и направился к «хаммеру», стоявшему прямо за ее машиной.
«Я так и знала! Все они одинаковые. Как были нахлебниками на шее у народа, так и остались!» — Татьяна сфотографировала батюшку на мобильный телефон. «Покажу в классе, пусть знают, кому поверили!» — злорадно подумала она. А священник прошел мимо дорогой машины, сел в «ниву», незаметную за громадным джипом, и уехал.
По дороге домой Татьяна купила продукты и набрала номер сына.
— Гошка, выскочи во двор, помоги пакеты поднять, — попросила она.
— Не могу, мам, — быстро ответил тот и отключился.
Пятый этаж без лифта. Татьяна, тяжело дыша, вошла в квартиру, поставила пакеты и зашла в комнату сына. Тот сидел за компьютером и, трясясь в такт выстрелам, жал на гашетку. Убитые им люди с жалобным воем валились на землю.
Читайте также: