«Рок-концерт в Великий пост, чего они хотели?» Почему такие слова оправдывают преступление

Может ли Бог наказывать людей руками преступников

— После трагедии в «Крокусе» и священники, и просто верующие не раз высказали мысль: «В Великий пост на концерты ходить — чего же они хотели?» 

— Все начинается с ложного представления о Боге как о карателе. Люди были убиты, сгорели. Получается, Бог наказал их, действуя руками террористов? Это безумие. Так размышлять совершенно невозможно, особенно христианину.

Часто так думают даже прихожане, которым ты из раза в раз твердишь, что Бог — это не мужик с дубинкой, который хочет всех покарать и всякий раз бьет вас по рукам. Но почему-то вот такой Бог оказывается более привлекателен, как привлекательны и проповедники, которые этот образ тиражируют.

С Богом евангельским это не имеет никакой связи, потому что Он ради того, чтобы выручить человека, чтобы избавить его, восходит на Крест и отдает Свою жизнь. Когда мы сопоставим два этих образа, мы поймем, что один из них ложный. 

— Почему люди, которые это говорят, уверены, что с ними такого произойти не может, ведь они, например, не ходят в посты на концерты?

— Мне сложно это понять. Наверное, потому что это согласуется с их опытом, в котором они себя убедили. Когда ты, скажем, испытываешь греховные мысли или желания или даже совершаешь поступки, так проще себя остановить: «Бог меня за это накажет». Ну если ничего другого не работает…

На самом деле мысль не новая, мы можем найти ее в творениях святых отцов: когда тебе хочется грешить, вспоминай о Божьем суде, а когда уже согрешил, вспоминай о Божьем милосердии.

Но это нисколько не оправдывает людей, которые сегодня так говорят после теракта. Здесь неуместно морализаторство. Было бы лучше банально поставить свечку или выразить соболезнования.

— Как увязать эти рассуждения с тем, что в таких крупных трагедиях погибают дети, которые только начинают осознавать свои поступки?

— Я живу в Кемеровской области, и первое, что вспомнил, — пожар в «Зимней вишне». Тогда один священник тоже публично написал, что люди сами виноваты, раз в Великий пост повели детей не в храм, а смотреть мультик. 

Но когда дети гибнут, это лишний раз доказывает, что зло безумно и у него нет ясных причинно-следственных связей. Ты ничего не сделал — и с тобой это произошло. Зло, как вирус, то там вспыхнет, то здесь, и непонятно, кто станет новой жертвой.

— Разве есть какой-то способ вести себя так хорошо, чтобы тебя не убили?

— Мы забываем, что хорошо себя вести — тоже не гарантия. Вообще никакая жизнь не гарантия того, что с тобой ничего не случится. Эти аргументы про концерт и пост разбиваются о самые простые примеры христиан-мучеников. В Сомали люди погибали за веру в Христа. Они что, неправильно жили? Нет, они молились и верили в Бога, но к ним тоже пришли террористы. 

«Так и было надо, мы все это заслужили»

— «Нам за наши грехи такое и положено, ничто людей/мир больше не исправит». Как оценить это стремление перенести некий «коллективный грех» вообще на всех людей? Ведь христианское учение, кажется, очень личное: следи за своими поступками, за них и ответишь.

— Говорить, что конкретно я или все что-то сделали, поэтому случилась трагедия, нельзя. Есть много примеров, когда явные злодеи живут вполне спокойно, доживают до старости и ничего с ними не происходит.

Если бы нам воздавалось добром за добро и наоборот, было бы слишком просто.

Ведь мы не можем сказать, что это все потому, что Он что-то сделал не так.

— Но тогда получается, что Бог несправедлив?

— Несправедлив, но в совершенно обратном. Несмотря на то, что мы недостойно живем и пренебрегаем Им, Он продолжает нас любить. Только так. 

Бог не творил зла. Мы верим, что зло в этом мире идет только от дьявола. Зло — это хаос. Оно потому и называется беззаконие, что не вписывается ни в какой закон. Но Бог создал человека свободным. Он не запрограммировал его, как робота, но дал ему возможность выбрать между добром и злом. Как говорят богословы XX века, Бог пошел на риск, творя человека свободным, потому что человек может Его отвергнуть. 

Каждый раз, когда мы говорим «Отче наш», мы верим, что Бог — наш отец. Он приходит в этот мир, чтобы в полноте испытать и разделить с человеком его боль, показать, что он не одинок посреди этого хаоса. Бог страдает вместе с теми, кто терпит зло.

— Еще один поворот: «Значит, так было надо», «если написано им погибнуть — ничего не изменишь». 

— Выглядит как попытка защитить свою психику. Страшно мыслить себя в мире, где с тобой в любую секунду может произойти беда. И ты пытаешься закрыться в мысли, что, наверное, так надо было.

Но, рассуждая так, можно зайти очень далеко и сказать, например, что зло, которое эсэсовцы творили с еврейским народом, тоже было предрешено. Так и должно было быть? Если мы так думаем, в этом есть какая-то жестокость… Мы как бы тем самым встаем на сторону зла.

Если люди вот так гибнут — у Бога они не забыты. Они никуда не исчезли, для Бога они остаются живы. Мы не знаем их вечную участь, но по крайней мере у нас есть надежда, что Господь их принял. А это значит, что их жизнь не была бессмысленной. Но это совершенно не оправдывает их гибель. 

— По факту, если мы говорим, что «так надо», мы оправдываем преступников. Во всяком случае, снимаем с них часть вины. Чем это чревато?

— Получается, что мы даем другим право на насилие, право «наказывать». Такие происшествия обнажают пустоты, настоящие дыры в нашем сознании. Мы редко сталкиваемся с большими трагедиями и не знаем, как реагировать, если не уповаем на Бога.

Можно ведь в конце концов просто помолчать, попытаться осмыслить и пережить все, что произошло. Но вместо этого люди строят теории. Это говорит скорее о том, что люди, даже зачастую те, которые считают себя особо верующими, не готовы перед лицом такой опасности остаться при своей вере. Весь этот внутренне выстроенный домик оказывается карточным и рассыпается. 

Как общество привыкает к насилию

— Сейчас много кто призывает к справедливому наказанию для самих преступников, мы слышим жесткие высказывания. Безотносительно дискуссии о справедливости, чувствуете ли вы, как повышается уровень оправдания насилия в обществе?

— Наше общество привыкло к насилию. Есть люди, которые сострадают жертвам и их близким. Но иногда те же самые люди готовы к проклятиям и жестокости. 

Сложно говорить, потому что преступники — тоже люди. Кто-то скажет: «Ну какие же это люди, если они хладнокровно, безжалостно убивали невинных?»

Мне кажется, здесь все-таки есть опасность размыть человеческие границы и уйти далеко от этих конкретных преступников. Сегодня мы говорим о явных злодеях, а завтра начнем требовать такого наказания уже для тех, кто совершил гораздо меньший проступок, потому что они тоже, в нашем понимании, «не люди».

— Понятно, что это идет от силы негодования: всем больно и хочется, чтобы виновные были наказаны по заслугам. Как тут не ожесточиться самим?

— Вы хорошо сказали, что люди хотят справедливости. Сейчас это выплеск гнева, ненависти. Но потом можно порассуждать. Насколько это будет справедливо и что изменят крайние меры? Уменьшится ли количество террористов? Поможет ли это тем, кто потерял своих родственников? Вернет ли это к жизни погибших? 

И, конечно, в такой ситуации эти слова могут звучать неуместно. Какая любовь может быть к террористам? 

Но если мы вдумаемся и оставим эмоции… Когда мы говорим, что «око за око, зуб за зуб», надо помнить, что мы не только возвращаемся на ступень ниже в духовном плане, но и в каком-то смысле уподобляемся этим преступникам, потому что хотим действовать теми же способами, что и они: они убивали, и мы хотим убивать.

Да, они убивали невинных, а мы хотим убивать виновных, но все-таки мы хотим убивать. Я не даю ответа, как нужно поступить с этими людьми, потому что у меня самого его нет. Не знаю, что можно сделать, чтобы подобное не повторилось.

— «Богу виднее. Не осуждайте, смиритесь. Потом поймете, зачем это было надо», — любят говорить тем, у кого случилось горе. Что бы сказали вы?

— Я бы ничего не сказал. Все эти благочестивые советы, как по мне, лишние. Я наблюдал со стороны, когда в храм приходили люди, у которых кто-то умер или случилось горе. 

Верующие из самых добрых побуждений начинали им говорить, что «надо принять», «вы сейчас не знаете, но потом поймете». Ты слушаешь и думаешь: ну зачем вы это говорите? 

Все, что мы можем сделать сейчас, — помочь, поддержать, выслушать, обнять. Хотя бы мысленно. У людей в горе не то состояние, в котором они могли бы воспринять наши слова.

Иллюстрации: нейросеть Midjourney