Роман Лункин: Преждевременно говорить о кризисе мирового православия
Роман Лункин
Ситуация вокруг Собора говорит о многообразии Мирового Православия, а также интересов разных Поместных Церквей. Пока преждевременно говорить о кризисе мирового православия и о том, что Церкви вообще не могут друг с другом договориться. Каждая Церковь в процессе подготовки Собора, естественно, хотела показать свою значимость и заявить о своих интересах. Это сделали Антиохийская, Иерусалимская, Болгарская Церкви, теперь и Русская Православная Церковь. Хотя, безусловно, в ситуации с Болгарской Церковью присутствовал аспект мелочности: заявление, что у них нет средств, чтобы ехать на этот Собор, звучит немного смешно.
На согласование интересов перед Собором было отведено не так много времени. В ближайшем будущем можно говорить только о проведении всеправославного совещания, а не Собора. Полноценного Собора, на который все рассчитывали и который готовил Константинопольский Патриархат, уже не было и до решения Русской Православной Церкви. А теперь — тем более он невозможен в прежнем формате.
Безболезненно такую ситуацию надо было разрешать раньше с помощью постоянных консультаций между Церквями. И надо было действовать более согласованно. Здесь большая ответственность, безусловно, лежит на Константинополськом Патриархате. В данном случае Московский Патриархат действовал наиболее разумно в рамках подготовки к Собору. Прежде всего, это было стремление как-то договориться с разными Церквями, то есть целенаправленное отстаивание принципа консенсуса. И, во-вторых, это открытая публикация всех документов перед Собором для того, чтобы всеми они были прочитаны и обсуждены.
Я думаю, что большое значение сыграли заявления Священного Синода по Собору и разъяснение ОВЦС по поводу разных страхов, связанных с проведением Собора, с позицией Константинополя, и с возможным изменением образа мирового Православия — уния с католицизмом, модернизм и так далее.
Думаю, что такая позиция Русской Православной Церкви связана с тем, что для Московского Патриархата было выгодно проведение этого Собора в широком формате, с участием всех Церквей и принятием довольно гибких решений. Для того, чтобы после Всеправославного Собора Русская Православная Церковь имела все возможности по-своему интерпретировать документы, принятые Собором, и развивать собственную политику в рамках мирового Православия.
Что, в общем, неизбежно, поскольку Русская Православная Церковь сейчас занимает лидирующие позиции и является одной из самых многочисленных и богатых Церквей.
В том числе на фоне украинского кризиса, Московскому Патриархату было нужно мирное и спокойное проведение Собора в широком формате и с высоким статусом. Поэтому удивительно слышать разные политические спекуляции на счет роли Русской Православной Церкви в решении разных Церквей об отказе от Собора, что Московский Патриархат их отговаривал и так далее. Это, конечно, из области фантастики.
Сложности и противоречия
Те сложности, которые возникли, прежде всего, говорят о том, что есть политические противоречия между Ближневосточными Церквями, а также между Церквями Восточной Европы. Связаны они в основном со спорами вокруг канонических территорий. Кроме того, в XX веке, особенно на фоне монолитной Католической Церкви, Православные Поместные Церкви прошли очень разный путь. У всех Церквей была своя история. И часть Церквей вообще находилась в рамках социалистического блока. Постсоветское развитие наложило на Церкви глубокий отпечаток. Верующих репрессировали, Церкви были под гнетом государства.
Тогда как Константинопольский Патриархат с 1950-х годов семимильными шагами шел по пути, в том числе, сближения общественно-политических позиций с Ватиканом. Даже под какими-то мелочными претензиями Болгарской Церкви прослеживаются более глубокие противоречия между Церквями. Они не готовы во всем следовать Константинопольскому Патриархату, который, фактически, в глазах многих Церквей, скорее принимает второй Ватиканский Собор.
То есть, многие предполагают, что Патриарх Варфоломей хотел бы провести что-то типа второго Ватиканского Собора для Вселенского Православия. Да и широкая общественность ожидает чего-то подобного. Безусловно, в разъяснениях Священного Синода Русской Православной Церкви было также стремление развенчать все эти опасения, поскольку в рамках документов действительно нет никаких реальных оснований для выводов о том, будто Собор собирался модернизировать Православие. Другое дело, что все Церкви могут трактовать документы будущего Собора по-своему.
Про императора
Есть мнения, что проблемы с Собором связаны с тем, что сейчас ситуация иная, чем раньше, когда Вселенские Соборы собирались императорами. Процесс отделения Церкви от государства, от чаяний и надежд, связанных с тесным сотрудничеством Церкви и государства, в Православии еще идет. Католики и протестанты уже осознали свое отделение от государства. Многим Церквям только предстоит это ощутить на себе. Претензии многих Церквей и их какие-то внутренние обиды, реакции связаны с тем, что они не привыкли принимать решения самостоятельно. Они тесно связаны с государством, а церковное руководство слишком далеко от народа.
И Болгарская, и Сербская, и Русская Православная Церкви имеют сильные государственнические настроения и кажется, что кто-то должен направить все противоречивое многообразное православное поле, собрать его. Многие публицисты прочили на место такого православного государя президента Путина. Но в современном мире такие конструкции уже невозможны. Надежда на власть, на государство, на государя — это абсолютная иллюзия. И чем быстрее она будет изжита, тем быстрее самостоятельные независимые Церкви будут принимать общие решения на Соборе.
Церкви вполне способны без какого-то главнокомандующего, без помощи государства договориться между собой, если они поднимутся над национальными рамками. Русская Православная Церковь уже находится над ними в силу особенностей. Она уже в каком-то смысле ощущает себя такой глобальной Церковью, особенно это стало очевидно при Патриархе Кирилле. Но другие все-таки замыкаются в рамках узко-национальных интересов, как сербы, болгары, отчасти греки.
Подготовка к Собору, которая продолжится в ближайшие годы, будет первым этапом православной глобализации, когда Церкви будут осознавать, что узко-национальная Церковь, оторванная от интересов простых прихожан, в том числе мигрантов, обречена на поражение. Надо осознавать общность интересов, надо работать с разными людьми. Потому что Европа и Россия открыты глобальному миру, в котором уже нет мононациональных государств.
Такого рода православная глобализация вполне возможна. Тогда и Собор приобретет другое звучание для массы Церквей. Он будет более прикладным, практически приложимым к жизни конкретных Церквей и Православия как третьей по численности христианской конфессии. Миссионерской по духу Церкви легче поступиться своими интересами ради возможности решить общие проблемы и заявить во всеуслышание о своей позиции в мире.