Российские солдаты говорили, что молитва защищает их лучше танковой брони

Источник: Интерфакс-Религия

Настоятель Аланского подворья в Москве игумен Георгий (Бестаев) дал интервью корреспонденту «Интерфакс-Религия» Елене Жосул накануне признания независимости Южной Осетии и Абхазии — сразу после своего возвращения из Цхинвали.


— О вооруженной агрессии руководства Грузии против моего народа в Южной Осетии я узнал поздно ночью 7 августа из теленовостей. Но что я мог сделать в это время?! Я стал молиться. Просил у Всевышнего Бога мира, просил, чтобы в результате варварского обстрела Цхинвала не гибли люди. Под утро мы поехали в осетинский культурный центр, где начали собираться члены московской осетинской общины. Утром 8 августа я был уже в патриархии и получил благословение выехать в Южную Осетию.

Я был и в самом Цхинвале, и в районах, и в деревнях, встречался и с простым народом, и с ребятами-воинами российской армии, и с ополченцами. Должен сказать, двоякое чувство я испытывал, когда видел этих ополченцев. Младенцы, которых я носил когда-то на руках, стали ополченцами, защитниками осетин, настоящими патриотами. С другой стороны, обидно, что эти ребята вместо того, чтобы учиться на учителей, врачей, агрономов и строителей, вынуждены с оружием в руках оборонять свои дома от агрессии Грузии.

Я был приятно удивлен патриотизмом людей по всей Осетии. Во Владикавказе мы зашли в военный магазин купить камуфляж. В огромной очереди стоят все — и 16-летние ребята, и старики — и раскупают военное обмундирование, продавщицы не успевают приносить. Как мне показалось, мое появление в рясе вдохновляло людей, все мне желали добра. Когда я зашел и когда люди узнали, что я осетин, все просто воспряли духом, для них уже само присутствие священника оказалось помощью.

В Цхинвал просто так не пускали, нам пришлось ехать с военной колонной. Я добрался до своей родной деревни. Те военные посты, которые терроризировали нас 20 лет, были уже сняты, осетинские деревни были освобождены. И настолько же, с одной стороны, было приятно проехать по этой дороге и понимать, что уже никто нас не будет мучить. А с другой стороны, было страшно видеть, как полыхают три грузинские деревни, расположенные между нашим поселком и городом.

— В этих деревнях на протяжении 20 лет стояли грузинские войска?

— Да. Все это время они вели себя просто нагло — как хотели, так и издевались. Например, представьте себе, закрывали дорогу и никого не пускали. Взрывали водопровод, проходивший через деревню и обеспечивавший народ водой. Останавливали проезжавшие машины и избивали ребят. Всех били по почкам, некоторых избивали до смерти.

В прошлом году я еду домой, а меня не пускают: «У тебя российский паспорт!» Проезжаешь, а они постоянно сигналят: остановись. В последний год вообще — если везешь больше килограмма муки или пачку соли в родную деревню, все отнимали. Зачем надо это делать? Чего им не хватало? Даже в советские времена грузины притесняли осетин. Номенклатурные должности, хорошие места, как правило, занимали грузины. Но при этом я должен заявить, что в то время простой народ жил в дружбе и взаимопонимании друг с другом. Конечно, помогало и то, что грузины — тоже православный народ, и мы веками жили вместе. Я до 6 класса учился в грузинской деревне, была общая школа, и у нас не было никаких ссор. У нас процентов тридцать семей — смешанные браки. Чего не хватало грузинским руководителям? Живите нормально, живите с Богом, и все будет хорошо. А нас опять ударили в спину. Зачем?

За последнее время это была вторая попытка грузин выселить или уничтожить осетин. Если вспомнить, что творили стервятники Гамсахурдиа в 1989-1991 годах, — это просто кошмар. Бандитов и уголовников одели в военную форму, а командовал ими при этом вор в законе Джаба Иоселиани. Они творили зверства — сжигали, убивали, насиловали. Тогда, в 1989-м, был случай, когда грузинские военные остановили автобус с беженцами и расстреляли в упор всех, в том числе женщин и детей. Там было столько крови, что караваи хлеба, которые вез этот автобус, плавали в кровавых лужах.

И сейчас то же самое. Они думали, что у них сейчас при помощи Америки все пойдет гладко. Я в прошлом году разговаривал с грузинами на их военном посту, предупреждал: ребята, если так будете делать, далеко не пойдете. Вы смотрите не на Америку, а на Бога. Они смеялись в ответ…

На этот раз грузинские агрессоры вели себя еще хлеще. Например, они проходили по улице мимо подвала, где укрывались люди, и кидали в подвальное окно гранаты. Рассказывали, как дети выбежали им навстречу: «Дяди, дяди!» — а те детей расстреляли в упор. Или рассказывали, как грузинские военные ворвались в квартиру, изнасиловали дочь, молодую, красивую девчонку, на глазах у матери, потом на глазах у девушки сняли голову матери, а потом убили ее саму.

Такие зверства я видел еще в американских фильмах, где солдаты армии США убивают во Вьетнаме — хладнокровно расправляются с женщинами и детьми. Я слышал, что грузинский контингент в Ираке — численностью две тысячи человек, там их специально учат хладнокровно убивать. Сотни американских инструкторов, как мы знаем, обучали грузинские войска, грузинский спецназ на территории самой Грузии. Очевидно, американцы научили их убивать в основном женщин, стариков и детей.

Такие зверства грузинских агрессоров трудно простить. И отсюда осетины делают свой политический вывод: в одном государстве с грузинами нам не жить никогда.

— Вы говорите, что все эти 20 лет грузинские военные творили такие бесчинства в отношении осетин. А простые грузины — как складывались отношения с ними?

— Простой народ всегда жил с нами в мире. Только очень больно сознавать, что многие наши соседи в грузинских деревнях раньше поддерживали Гамсахурдиа, а сейчас все встали на сторону Саакашвили. А он их настроил против России. Я думаю, что процентов 85 местных грузин были настроены антироссийски.

— Что Вы увидели в самом Цхинвали? Как вели себя простые люди, как реагировали?

— Наш народ привык к трудностям, начиная со времен Гамсахурдиа. И с тех пор еще успел натерпеться. А теперь воевать приходится детям, которые родились еще в то время. Сейчас перед самым моим приездом Цхинвал уже почти полностью освободили, но в городе все еще шла стрельба. Как мне говорили, 17-летние воины-ополченцы бесстрашно воевали — они запрыгивали на грузинские танки, открывали люки и захватывали экипаж. На эту войну против грузин поднялись все, кто мог держать оружие, от 16 до 60 лет. Это была народная война не на жизнь, а на смерть.

Хотя, конечно, народ был просто в шоковом состоянии после всего того, что натворили грузинские агрессоры, но при моем появлении люди как-то оживлялись, у всех как будто появлялось вдохновение. Куда бы я ни заходил, вокруг меня сразу собиралась толпа, люди спрашивали: «Как мы будем, что мы будем?» Я их призывал молиться Богу, ведь молитва — она сильнее атомной бомбы. Ходишь с крестом, без камуфляжа и без автомата, общаешься, разговариваешь с ними, утешаешь, говоришь, что все будет нормально, — и уже это для людей оказывалось облегчением, они уходили совсем другими.

Я неоднократно встречался с воинами российской армии, раздавал им крестики, ленточки с 90-м псалмом («Живый в помощи»). Более двух тысяч таких молитв раздал. И ребята признавались: «Эта молитва оказывает нам помощь большую, чем все командирские приказы и танковая броня, потому что с нами Бог». Когда нашим, русским, солдатам перед боем даешь святыню, они тогда себя ощущают ближе к Богу. И эту молитву очень многие солдаты просили. Ее одевали даже некрещеные, маловеры и через два дня говорили мне: «Батюшка, какая это сила, как помогает!»