Россияне о религии и Церкви: о возрождении страны и влиянии на власть — Комментарии экспертов

В четверг «Левада-центр» опубликовал результаты опроса «Россияне о религии и церкви».

Церковь и россияне

Почти половина россиян (48%) уверена, что только в обращении к религии, к Церкви общество может найти сейчас силу для духовного возрождения страны, при этом 58% утверждают, что «в трудные периоды истории России православная церковь спасала страну, и сейчас она должна это сделать снова» (19%).

Как показал опрос, большинство респондентов не сомневаются, что Русская православная церковь в настоящее время принимает участие в деятельности органов государственного управления, среди них 10% считают такое участие «очень большим», а 41% — «довольно большим».

ВЫ БЫ СОГЛАСИЛИСЬ С ТЕМ, ЧТО В ТРУДНЫЕ ПЕРИОДЫ ИСТОРИИ РОССИИ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ СПАСАЛА СТРАНУ, И СЕЙЧАС ОНА ДОЛЖНА ЭТО СДЕЛАТЬ СНОВА?

ВЫ БЫ СОГЛАСИЛИСЬ С ТЕМ, ЧТО ЦЕРКОВЬ В НАШЕЙ СТРАНЕ МАЛО ВЛИЯЕТ НА ПОВСЕДНЕВНУЮ ЖИЗНЬ, И НРАВЫ ЛЮДЕЙ?

Как изменилось число православных верующих в России и характер их веры за последние несколько лет? Насколько существенно число людей, воспринимающих себя «православными», отличается от людей, активно исповедующих веру? Что можно сказать об отношении людей к участию Церкви в политике и общественной жизни?

Заместитель директора Левада-центра Алексей Иванович Гражданкин:

Люди доверяют Церкви и хотят от нее большей активности в общественной жизни.

За последние полгода интерес к Церкви увеличился. Это связано с известной акцией Pussy Riot в храме Христа Спасителя, которая заставила людей определиться в своем отношении к Церкви, к религии, к роли Церкви в государстве.

Мы и так знаем, что Церковь среди прочих общественных институтов является одним из тех, кому население доверяет более всего, менее всего подозревает в интригах, корыстолюбии, и так далее. Поэтому совсем неудивительно, что реакция большинства населения на акцию Pussy Riot оказалась очень негативной. А дальнейший конфликт-обсуждение сделал еще более выразительной позицию этой части населения, поэтому данные не кажутся сколько-нибудь расходящимися с нашими представлениями об этом.

Число верующих за последнее время серьезно не изменилось, при этом сложно определить, где у людей, которые называют себя православными, кончается граница культурного самоопределения и где начинается религиозное сознание. По ответам на вопросы, как часто люди, например, посещают службы, можно представить, сколько из них действительно верующих. Воцерковленный человек должен ходить на службу хотя бы еженедельно, а мы видим, что таких людей абсолютное меньшинство. Поэтому православное самоопределение, которое мы видим по результатам опроса – скорее, культурно-историческое отождествление, а не признание своей религиозности.

Соответственно, в сознании людей, которые считают себя православными, творится порой нечто совсем далекое от христианских представлений о мире, в такой ситуации это неизбежно.

Естественно, Церковь воспринимается одним из не только общественных, но и государственных институтов. Мы сталкиваемся с этим, когда задаем вопрос: «Назовите 5-6 политиков, которым вы более всего доверяете». В десятку политиков, которым люди больше всего доверяют, попадает Святейший Патриарх Кирилл – он воспринимается людьми как такой же политик, как наши президент, премьер и главы политических партий.

Церковь воспринимается как участник политического процесса, и, учитывая уровень доверия к ней, в этом ничего дурного основная часть россиян не видит. Я не имею в виду группы, которые по тем или иным причинам критикуют Церковь за ее участие в политике: понятно, что это может не нравиться представителям других конфессий, потому что они оказываются ущемленными в своих правах и возможностях влиять на политику страны; также это могут быть верующие, которые считают, что «Божие — Богу, а кесарево — кесарю», что эти вещи должны быть разделены. Но большинство реагирует на это положительно.

Авторитет Церкви высок, люди считают нормальным участие Церкви в политике и повседневной жизни и считают, что было бы полезно, чтобы она более активно действовала в этом направлении. Все факты, в которых проявляется доверие к Церкви, укладываются в утверждение: люди доверяют Церкви и хотят, чтобы она еще более активно, чем сейчас, занималась политикой и тем, что называется повседневной жизнью: образование, воспитание подрастающего поколения, решение нравственных конфликтов, участие в СМИ – ущерба от этого людям видится гораздо меньше, чем положительных результатов. То есть негативные последствия, «клерикализация» повседневной жизни большинством населения оцениваются как не такие уж существенные, по сравнению с преимуществами, в частности, облагораживанием нравственного климата, которое, как ожидается, от этого может произойти.

Протоиерей Владимир Вигилянский, настоятель храма святой мученицы Татианы и духовник гимназии имени святителя Василия Великого, экс-руководитель Пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси:

Люди отравлены мифами вокруг религии.

Мне опрос «Левады» показался любопытным. Как в вопросах, так и в ответах я увидел, в каком плену находятся люди, отравленные мифами вокруг веры, религии, Православной Церкви. Мифы эти рождались в разные десятилетия и являются плодами и атеистической пропаганды советских времен, и разнузданных информационных кампаний против Церкви в 90-егоды, и атак против религии, предпринятых в последние месяцы. Многие вопросы поставлены настолько непрофессионально, что не веришь — имеем ли мы дело с социологической службой или с журналистами бульварной прессы.

Первые два вопроса (Относите ли Вы себя к какому-либо вероисповеданию, и если да, то к какому именно? Посещаете ли Вы религиозные службы, и если да, то как часто? — прим. ред.) — вполне традиционны, к ним нет претензий. Но, начиная с третьего вопроса, вступает в действие пропагандистская фальшивка. «Насколько существенное участие принимает сейчас Русская Православная Церковь в деятельности органов государственного управления»?

Поскольку управление в нашем государстве осуществляется тремя ветвями власти — исполнительной, судебной, законодательной, то, поставив вопрос более конкретно, реципиент должен припомнить хотя бы один факт такого участия Церкви в управлении государством. Сомневаюсь, что кто-нибудь вспомнит хотя бы один такой факт. Цифры опроса были бы совершенно другими.

Или такие два вопроса: «Как вы считаете, сотрудничало ли в советские времена руководство Русской Православной Церкви с КГБ СССР» и «Как вы считаете, сотрудничает ли сейчас руководство Русской Православной Церкви с ФСБ России»? Что касается первого вопроса, то зачем нужны эти безумные обобщения? В атмосфере тотального террора, в какой пребывала Церковь, когда были репрессированы 99% духовенства, когда тюремно-лагерные сроки выживших священнослужителей исчислялись десятилетиями, когда мы можем вспомнить десятки географических точек массовых расстрелов духовенства, этот вопрос выглядит кощунством по отношению к жертвам сталинизма. Это все равно, что спросить, сколько было сексотов в Бабьем Яру и «штрейкбрехеров» среди узников Катыни.

Элементарная этика обязывает не только уклоняться от каких бы то ни было обобщений в этом болезненном вопросе, но и вовсе не позволяет добросовестному исследователю обращаться к нему до тех пор, пока не будет выяснен и восстановлен по архивам КГБ контекст. Лишь тогда, когда обнаружится, сколько было агентов КГБ среди членов творческих Союзов, Академии Наук, среди преподавателей высших и средних учебных заведений, среди чиновников и инженеров, вагоновожатых и дворников, журналистов и социологов, наконец, среди диссидентов и правозащитников, будет корректно обратить свой взор и к священнослужителям. В противном случае, подобный вопрос выглядит провокационно, если не подло.

Далее. Что в понятие «сотрудничества» вкладывают социологи? Освящение храма при ФСБ — это сотрудничество? А Крещение в храме сотрудника ФСБ — это как, сотрудничество или нет? А если священник такого сотрудника исповедует? А если причащает? Венчает? Отпевает? И вообще — ФСБ уже стало «врагом народа»? В таком случае — что такое ЦРУ, не «друг» ли?

Более профессиональные социологи уже давно (20 лет назад) разработали целую систему градаций воцерковленности. Покойная В. Ф. Чеснокова, например, насчитывала семь степеней. Каждой из этих групп свойственны такие черты, которые не совпадают с показателями других групп. Но попытки свалить всех в одну кучу свидетельствуют, что наряду с другими государственными, общественными и культурными кризисами, социологические службы испытывает общую болезнь нашего общества — упадок.

Комментировать такую работу не хочется.

Настоятель храма Сошествия Святаго Духа на Лазаревском кладбище в Москве, публицист, миссионер, писатель игумен Сергий (Рыбко):

Народ возлагает на Церковь надежды, но когда мы пытаемся что-то сделать, начинает обвинять.

У меня цифры Левада-центра о том, что люди редко посещают храмы, вызывают сомнения. Я служу в спальном районе, кроме нашего храма в районе есть два небольших храма-часовни, человек на 30-50. И у нас на службе никогда пусто не бывает, количество прихожан только увеличивается. Сейчас люди, которые ходят в храмы – это 10% населения, не меньше.

Я вижу, сколько людей ходит на воскресную литургию, на праздничную литургию, на всенощное бдение. На праздники в нашем храме – несколько тысяч человек, стабильно. И по содержанию вопросов, с которыми люди ко мне приходят, я могу видеть, что уровень только растет. Церковь не проводит статистических исследований, но мы подсчитываем количество причастников. Я мог сказать, что в Праздник Покрова Пресвятой Богородицы в нашем храме в Бибирево причастилось 500 человек.

Большинство людей, которые считают себя православными, но в церковь не ходят, это люди, которые необходимость быть в Церкви пока не оценили. Они пока только на пути к Богу, и это нормально. У людей, которые не воспитывались в воцерковленной семье, этот путь может занять значительное время. Есть люди, которые уважают Христа, но в храм только иногда заходят. Конечно, не все из них станут прихожанами Церкви, кое-кто так и не дойдет, но многие.

Самая здоровая тянущаяся к религии часть общества – это молодежь, но молодежь должна учиться, многим приходится зарабатывать себе на учебу, если у человека есть совесть, он пытается помочь родителям, братьям-сестрам. Молодежь и рада бы пойти в храм, но они вкалывают как лошади и в выходной не могут подняться с кровати. Ходят старушки, которые свое уже отработали, внукам завтрак приготовили, в школу их отвели и идут в храм. Поэтому и создается такое впечатление, что в храме нет молодежи. Людей, которые хотят быть в храме, но не могут по бытовым причинам – в несколько раз больше.

Православная Церковь – востребована. Просто православных верующих, в отличие от защитников известной группы, не всегда видно. Мы – люди мирные, спокойные, мы не выходим на улицы с митингами.

Согласно данным опроса, народ возлагает на Церковь некоторые надежды. Но когда мы пытаемся что-то сделать, нас немедленно начинают обвинять в смычке с государством. Но как мы можем помочь, не входя во взаимодействие с государством? Церковь помогает бедным, больным, посещает заключенных, можно почитать о деятельности Синодального отдела по благотворительности и социальному служению. В каждом храме оказывается адресная помощь нуждающимся, просто эта деятельность не афишируется, согласно заповеди: «У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая. Чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно». Своей социальной деятельностью мы не собираемся заменять государственную помощь, у нас другая задача, воспитывать людей в любви и добре, а не подменять собой деятельность государственных организаций. Государство – это государство, Церковь – это Церковь. Но почему-то, когда мы начинаем сотрудничать, начинаются абсурдные обвинения, как в сказке про козленка, который умел считать до десяти.

Альтернативы православию сейчас нет. Ни одна партия собственными усилиями не сможет удержать власть и порядок в стране, взаимодействие Церкви и государства – необходимость, если мы хотим видеть Россию сильной страной.

Елена Зелинская, публицист, писатель, вице-президент Медиасоюза:

Влияние Церкви на общество должно возрастать

Цифры, которые представил «Левада — центр» соответствуют моим представлениям о настроении общества. И мне кажется, в целом, они передают объективную картину.

Мы видим, что большинство людей относят себя к православию, но практически не готовы его, что называется, применять в действии. Так, они не посещают службы, а это является важным фактором в реальном соотнесении себя с тем или иным вероисповеданием.

На самом деле, это не плохо, а говорит о том, что люди желают быть православными, осознают ценности православия, считают их правильными и причисляют себя к этому вероучению. Что является позитивным фактом.

То, что реально мы все крайне далеки от того, чтобы стать практикующими православными христианами, — это далеко не открытие.

Мысль, что люди стремятся к православию, подтверждается ответами и на другие вопросы опроса. Граждане России полагают, что другой опоры, другой надежды, кроме как на Церковь, у нас не существует. Понятно, что здесь сказывается и потеря доверия людей к другим сферам представлений их интересов. Это тоже заметно по результатам опроса.

Но обращаются за надеждой люди все-таки в православие. На самом деле это значимый и положительный момент.

Мы переживали, что у нас нет национальной идеи. И это действительно так: общество невероятно разделено, буквально раскромсано на маленькие группы, подгруппы. И при этом 80% опрошенных для себя выбирают хоть и недосягаемые, но все-таки ценности православия. Это говорит о многом.

То, что они пока не стали практикующими православными, далеки от этого, подтверждают, например, цифры, которые показывают, что довольно много людей желают ужесточить наказание за оскорбление чувств верующих. И, тем ни менее, это не подавляющее большинство. Все-таки очень многие связывают православие, веру с такими понятиями, как милосердие, доброта, а не ужесточение, наказание, насилие.

Что касается вопроса о поддержке Церкви государством… Я считаю, что, безусловно, государство, раз уж оно объявило себя приемником Советского Союза, должно восстановить все, что было им разрушено, вернуть Русской Православной Церкви и другим конфессиям все, что было у них украдено, разорено и разрушено.

Что касается вопроса влияния Русской Православной Церкви на жизнь общества, я бы ответила, что этого влияния явно недостаточно. Вопрос в том, каким оно должно быть. На мой взгляд, — непосредственным, носить нравственный, духовно — направляющий характер.

А если бы меня спросили о конкретном участии Церкви в политике, даже в выборах, я бы ответила, что это – стреляние из пушек по воробьям.

То, что Церковь, к сожалению, мало влияет на жизнь людей, нашло и отражение в результатах опроса. На практике мы не видим, что за последние двадцать лет нравы смягчились. Мы не видим, что уменьшилось число абортов, разводов, что уровень насилия в обществе падает. Напротив, ожесточение только нарастает.

И здесь, конечно, повторяю, не хватает влияния Церкви, оно должно усиливаться.

Вопрос про то, что люди не верят, но хотят показать свою веру: а какой мерой измерить? И кто кому судья? Только «по плодам их узнаете их» (Мф. 7, 16). Хотя по плодам, по делам видно, что, как я уже сказала, уровень ожесточения в обществе не падает. Это говорит о том, что мы пока не приняли христианство близко к сердцу.

Протоиерей Георгий Митрофанов, профессор Санкт-Петербургской духовной академии:

Формулировка вопроса о КГБ возмутительна, главного вопроса — о причащении — нет!

— Подобные опросы проводятся уже много лет, а их составители по-прежнему игнорируют главный критерий, позволяющий отделить воцерковленных или, как говорят религиозные социологи на Западе, практикующих, пусть только с формальной точки зрения подлинных христиан от мнимых. Для того чтобы определить, кто из считающих себя православными христианами является таковым, надо ставить другой вопрос: причащается ли человек хотя бы раз в году?

Вместо этого сразу же за вопросом о конфессиональной принадлежности идет вопрос о частоте посещения храмов. О посещении храмов можно сказать словами профессора Преображенского о цирке: «Мало ли кого туда пускают?». Российские социологи как будто не желают понять предмет своего исследования. Православные христиане знают, что тот, кто называет себя православным и при этом не причащается, не может рассматриваться как церковный человек. Если он крещен, он пребывает в Церкви как инородное тело, а если не крещен, просто безответственный болтун, называющий себя православным.

В западной религиоведческой терминологии, например, практикующий христианин – тот, кто участвует в таинствах Церкви. И это учитывается в социологических опросах — если участник опроса называет себя католиком, его спрашивают, причащается ли он. Это позволяет точно определить, кто католик, а кто просто считает себя таковым только по факту крещения или по происхождению.

Странное совпадение цифр

Вернемся к опросу. Из тех, кто относит себя к какому-либо вероисповеданию, несколько раз в неделю храм посещает один процент, раз в неделю – четыре процента, два-три раза в месяц – три процента, примерно раз в месяц – шесть процентов. И точно такие же цифры мы видим по всем опрошенным, из которых семь процентов не отнесли себя ни к какому вероисповеданию и пять назвали атеистами.

Очень странное совпадение. Я не социолог, но смотрю на цифры внимательно, и они вызывают у меня сомнения. Не могут люди, в действительности связывающие себя с какой-либо конфессией, посещать храмы с такой же частотой, как это делает все население страны, среди которого сознательные агностики и атеисты составляют не менее двенадцати процентов .

Я регулярно опрашивал нескольких моих знакомых священников в Великом Новгороде. Город этот для провинциального довольно живой, и хотя храмов не очень много, в некоторых из них существуют довольно активные приходские общины, духовенство города в большинстве молодое и образованное, придающее в своей значительной части большое значение участию прихожан в евхаристической жизни приходских общин.

По их данным два, максимум два с половиной процента жителей Великого Новгорода причащаются хотя бы раз в год. Эта цифра для провинции характерна. В Москве и Петербурге число практикующих христиан больше, и в среднем по стране их получается четыре-пять процентов.

Если при этом 79 процентов называют себя православными, это говорит о том, что за двадцать лет мы так и не попытались объяснить людям, даже благожелательно относящимся к Церкви, что членом Церкви можно быть только пребывая в евхаристическом общении с ней.

Мифы об участии в государственном управлении

51 процент опрошенных считает, что Русская Православная Церковь принимает существенное участие в деятельности органов государственного управления. Эти люди либо уничижительно относятся к Церкви, либо, скорее всего, по-настоящему не отдают себе отчета в том, что говорят.

Они не понимают, что Церковь и государство, тем более в условиях хотя бы формального отделения друг от друга, не могут по определению находиться в таких взаимоотношениях. А если бы находились, то Церковь несла бы ответственность за многие издержки нашей государственной бюрократии, которая на самом деле в большинстве своем состоит из людей равнодушных или даже враждебных к Церкви.

45 процентов считает, что Церковь участвует в жизни государства и получает от него необходимую поддержку, а 14 – что оказывает избыточное влияние на жизнь страны и получает от государства избыточную поддержку. Это, конечно, тоже явное преувеличение, не имеющее ничего общего с реальностью.

Некомпетентное отождествление контакта и сотрудничества

Как историка, занимающегося историей Русской Православной Церкви XX века, меня просто возмутило, в какой форме были поставлены действительно важные и очень болезненные вопросы о сотрудничестве со спецслужбами. Они двусмысленно сформулированы, потому что сотрудничество и вступление в контакт – разные вещи. Сотрудничество предполагает обоюдно приемлемую взаимную деятельность, а контакт со спецслужбами, тем более в тоталитарном обществе часто, бывает вынужденным, хотя и неизбежным.

То, что только 46 процентов опрошенных ответили на него утвердительно, говорит о полном непонимании остальными трагедии, которую пережила Россия и Церковь в XX веке. Очевидно, что допуская существование недоуничтоженной ими Церкви и пытаясь использовать ее в своих политических целях, коммунисты старались подчинить ее жесткому контролю. Это одна из самых страшных примет советского времени.

Далее идет вопрос о сотрудничестве нынешнего церковного руководства с ФСБ, и 49 процентов отвечает «да». А ведь это не так. Контакты, безусловно, имеют место и сейчас, но их невозможно сопоставлять с контактами, а тем более с сотрудничеством, которые могли иметь место у отдельных священнослужителей в советское время. Разница очевидна, но, оказывается, далеко не для всех. Поэтому то ли некомпетентное, то ли лукавое отождествление контакта и сотрудничества заставляет меня опять критически отозваться об опросе в целом.

Надежда на начальника

58 процентов считают, что в трудные периоды Церковь спасала страну и сейчас должна сделать это. Плохо знают они историю! Строго говоря, без Церкви не было бы России. Ни хорошей, ни плохой – благодаря Церкви она есть. Но это не значит, что в критические периоды Церковь в лице своей иерархии должна брать на себя миссию выполнять те функции, которые должны выполнять сами граждане и государство.

Здесь проявляется иждивенческий подход к Церкви наших современников, не являющихся на самом деле церковными людьми. Они не на Церковь надеются, а на еще одного начальника, который, может быть, решит за них их проблемы.

Вопрос для обывателей

Вопрос о личных качествах Патриарха обращен к простым обывателям, готовым оценивать всех. Естественно, я как священник Русской Православной Церкви, считаю для себя нравственно недопустимым даже комментировать ответы на подобного рода вопросы. В общем, большая часть вопросов либо сформулирована некорректно, либо вообще не имеет права на существование при подобном опросе.

Неутешительные выводы

Свои же выводы я делаю не столько на основе каких-либо собственных опросов, а на основе жизненного опыта, опыта почти четвертьвекового священнического служения и преподавательской деятельности прежде в духовной школе. Хотя преподавать приходится и в светских аудиториях. К тому же храм, в котором я служу, находится в светском учебном заведении, Санкт-Петербургской Академии Постдипломного Педагогического Образования, где сейчас, в частности, начинают готовить преподавателей «Основ православной культуры».

Могу сказать со всей ответственностью, что основная часть нашего образованного класса – те же учителя – к Церкви совершенно индифферентна. Да, когда им плохо, они могут зайти в храм, но когда хорошо,  могут о нем вообще не вспоминать. Когда родится ребенок, они его окрестят, даже не задумываясь, что его надо воцерковлять. Когда умрет кто-то из близких, они попросят его отпеть, даже не подумав, что их близкий реально предстал перед Богом. Когда их спросят о конфессиональной принадлежности, которая неотделима для многих из них от этнического происхождения, они ответят, что они, конечно же, православные вместо того, чтобы признать, что они всего лишь крещеные или считающие себя православными безбожники.

Поэтому из этого вовсе не следует, что мы можем говорить о каком-то подъеме авторитета Церкви. Наоборот, очевидно, что этот авторитет сейчас значительно понизился, что видно, например, по снижению конкурса в наши духовные учебные заведения и уровня абитуриентов.

В девяностые годы были огромные надежды на Церковь даже со стороны неверующих людей. А сейчас мы видим скорее не надежду, а проявление привычного для нас патерналистского сознания. Люди совсем разуверились в государстве и надеются, что, может быть, что-то сделает Церковь при этом без всякого их участия. Они совершенно не пытаются понять ее как Церковь Христову. Многие из них всего лишь надеются, что плохо работающее здравоохранение, соцобеспечение, правоохранительные органы Бог компенсирует им через «шаманов-священников», способных оказывать соответствующую помощь.

Подготовили Алиса Орлова, Оксана Головко, Леонид Виноградов

Вы прочитали статью Россияне о религии и Церкви | Статистика. Читайте также:

Кто из россиян посещает богослужения, постится, носит крестик и молится? — результаты опроса

Большинство пришедших на молебен в защиту веры — люди с высшим образованием

Портрет современного паломника: опрос в очереди к Поясу Пресвятой Богородицы