Когда во граде Давида,
славном меж градов Иудеи,
был рожден от Девы Предвечный,
Чье Имя уму невместимо,
и являлся в недрах пещеры
Живый во свете неприступном, —
кто воздал Рожденному славу,
песнословие принес Владыке?
На высоте небесной,
превыше холмов Иудеи,
пылали пламена созвездий
и гласы ангельские пели;
странен был напев, и чуден,
и слуху земному непостижен:
«Слава в вышних Богу,
и на земле мир Его людям!»
И в память о хорах горних
во святых храмах и поныне
поют и поют лики,
тайно образуя Херувимов;
и алтарь, как глубокое небо,
и свечи звездам подобны,
и длится напев уставный,
от Ангелов людям внушенный.
Когда покоился в яслях,
дремал на соломе скудной
Почиющий на Херувимах,
лепотою Облекшийся без меры,
и кормился от сосцов родимых
Сущий прежде Денницы, —
кто пел малому Дитяти,
Отроча Младо утешил?
Пастухи, что были при стаде
и за ночь глаз не сомкнули,
чада нищеты и надежды,
тишины и скудости великой,
слабые, узревшие славу,
кроткие, приявшие слово,
пришли Младенцу поклониться,
воспели утешные песни.
И доселе напев неискусный
о яслях, о звезде, о Дитяти
из рода в род не смолкает,
и плачет жестокое сердце,
и малым подается милость,
и Бог вечеряет с убогим,
и почиет на бедном весельи
неистленное благословенье.
Когда во удолии плача,
во владениях греха и смерти
рожден был Агнец непорочный,
уготованный для закланья,
прежде сложения мира
избравший удел Свой крестный,
Муж Скорбей, и Обручник муки, —
чьим гласом был Он восславлен?
Глас беды слышался в Раме,
рыдание и плач великий,
предреченная словом Пророка
Рахиль о чадах вопияла;
над малыми телами закланных,
причастившихся смерти Агнца,
рыдали матери без меры,
не желая себе утешенья.
И до самого скончания века,
до дня суда и возмездья,
нет перед Богом перлов,
как слезы, безвинно пролитые;
и святее всех сладкопений —
вопль, что рвется из сердца;
и только боль обручает
некончающемуся блаженству.
Читайте также:
