Инокиня Евгения (Сеньчукова)
Второе Пришествие Христово — это не только строчка из Символа веры и некое эсхатологическое обещание из Евангелия. Второе Пришествие Христово происходит здесь и сейчас, когда Он верою рождается в нашем сердце. Скажете, вера уже есть, а значит, и Христос в сердце родился? Отлично. Но Господь создал нас для совершенства — мы не можем остановиться на какой-то ступеньке нашей персональной жизненной лествицы и считать, что взобрались на самый верх.
Итак, мы ждем Рождения Христа. Наивно думать, что в точности в ночь на седьмое января наше сердце откроется и примет Его. Церковный календарь — своего рода символическая система координат. Он похож не на обычный перекидной или настенный календарь, а на датированный ежедневник. Каждый в своем ежедневнике отмечает свои предстоящие встречи и конспектирует их результаты, закрывает выполненные дела и напоминает себе о нерешенных задачах, кто-то ведет дневник — но календарь у всех один. Человек — существо общественное, он делит с себе подобными не только пространство, но и время.
И Церковь — не исключение. Даже напротив.
У обитателей Дома Божия — единая картина мира, у клеток Тела Христова — единое кровообращение. Так что жизнь у каждого своя, а символическая система одна — есть в ней и общий символ ожидания Рождения Христа в наших душах.
Кратко суть Рождественского поста можно описать словами старой песни Анны Герман: «Надо только выучиться ждать». Вот и учимся. Все вместе учимся. Рождеству Христову предшествовали века ограничений Ветхого Завета, существовавших как раз для подготовки к этому важнейшему событию — хотя, казалось бы, где Христос, а где жвачные животные? Рождеству Христову в церковном календаре предшествуют сорок дней облегченного питания — и вроде бы тоже кислая капуста с Вифлеемской звездой никак не связана.
По сути этот своеобразный абсурд, попытка связать несвязуемое напоминает нам о том, что стимулом и импульсом к началу жизни во Христе — то есть Его рождению в нас — может быть вообще все что угодно. Не надо удивляться, если к Встрече с ним кого-то приведет долгая болезнь, а кого-то — бестолковая пирушка (в житии святителя Игнатия (Брянчанинова) рассказывается, как на глазах у будущего автора духовных трудов в разгар шумного веселья умер товарищ, что и поразило его так, что, отказавшись от блестящей карьеры, он устремился к монашеству).
Сразу смотрим в календарь — ну надо же, к Его Рождению мы шли через такую бытовую мелочь, как отсутствие условных сосисок.
Сосиски условные, потому что общецерковный устав предлагает образец, а вообще подход должен быть индивидуальный. Кто-то от сосисок отказывается, а кто-то, напротив, на них после фуа-гра переходит (это не духовный совет, конечно). Никакой логики искать не надо, это просто упражнение на прокачку мышцы терпения. Можно назвать его «послушанием Церкви», но любое послушание должно иметь цель (в Церкви эта цель — спасение во Христе), иначе оно превращается в то, что в современной философии называют симулякром — копию без оригинала. Потенциально вредное и опасное «то, не знаю что», приводящее «туда, не знаю куда». Так что лучше уж вернемся к изначальному термину: аскеза — упражнение.
Такие вот парадоксальные уроки церковности. Они нисколько не противоречат совершенно очевидным для христианина вещам — что время перед праздником хорошо было бы посвятить делам милосердия — не зря же в минувшее воскресенье притчу о добром самарянине читали. Но, по большому счету, такое «делание» и непостному времени не противоречит ни на йоту. Наоборот, оно должно происходить ежедневно, как нечто само собой разумеющееся.
Христос Сам говорит: «Нищих всегда имеете», — и это значит только то, что нуждающемуся надо помогать всегда. И добавляет: «…а Меня не всегда». Как не всегда? Почему?! Да все потому же. Приди, Господи, в мое сердце, в эти каменные ясли, которые и меня-то не согрели бы, каким сеном ни выстилай, а уж Младенец расплачется от холода, и Своими слезами и дыханием согреет их. Приди, Господи. Еще раз приди в мир, к каждому и лично ко мне.