Русская катастрофа 1917 года: важнейшие причины Февральской революции (+видео)
Протоиерей Александр Ильяшенко: Наша сегодняшняя беседа посвящена важнейшей проблеме – одной из самых загадочных, и не потому, что она какая-то излишне таинственная, а потому, что про нее, с одной стороны, очень много противоречивых данных, с другой стороны, очень мало фактических данных.
Наша беседа посвящена русской катастрофе 1917 года. Это очень яркое название, которое просто попадает в точку. Но надо понять, что эта катастрофа – многогранное явление, которое подготавливалось всем XIX веком, может быть, и раньше надо корни искать – это не одномоментное событие, не по каким-то внешним текущим причинам возникшее, а имеющее глубокие исторические корни.
Мы знаем, что в феврале (по старому стилю), в марте (по новому) произошла Февральская революция. Владимир Михайлович, как вы считаете, каковы важнейшие причины Февральской революции?
Могла ли история развиваться иначе?
Профессор Владимир Лавров: В советское время считалось, что аграрный вопрос – едва ли не самая важная причина, и, действительно, это причина серьезная. Вопрос решался, но решен еще не был. Но давайте задумаемся, а сейчас решен аграрный вопрос? Тоже не решен, и что из этого?
Протоиерей Александр Ильяшенко: Мне кажется, даже еще хуже – он не ставится.
Профессор Владимир Лавров: Решать-то его некому. Тогда было кому решать, были десятки миллионов тружеников, которые готовы и хотят работать на земле. Сейчас их нет.
Протоиерей Александр Ильяшенко: И были такие выдающиеся люди, как Столыпин, которые понимали их интересы.
Профессор Владимир Лавров: Так что с причинами, на самом деле, всё очень непросто. Есть целый ряд парадоксов. Например, если бы события в Первую мировую войну развивались так же, как во Вторую, то есть немцы окружили бы Петроград, были бы у Москвы, у Царицына (Сталинграда), то в окруженном Петрограде было бы не до Февральской и Октябрьской революций, не до съездов Советов!
Протоиерей Александр Ильяшенко: Эта идея мне приходила в голову: если бы у русского правительства хватило мудрости дождаться полной мобилизации русской армии (для которой требуется большое время, мобилизации не дали полностью закончиться и начали Восточно-Прусскую операцию, в которой русская армия потерпела поражение), за это время немцы вполне могли разбить французскую армию и захватить Париж.
Профессор Владимир Лавров: Безусловно.
Протоиерей Александр Ильяшенко: Тогда, как показывает опыт Второй мировой войны и Великой Отечественной войны, один на один с Германией Россия может справиться. Пусть понадобилось бы какое-то время, какие-то усилия, но это была бы страна, которая не потерпела всевозможных колоссальных потерь – и демографических, и интеллектуальных, не были бы потеряны великие личности, которые погибли или вынуждены были уехать. Россия разделалась бы с Германией примерно за столько же времени, или чуть побольше, как с Наполеоном, но тогда действительно ни о какой Февральской революции речи бы не было.
Владимир Лавров и протоиерей Александр Ильяшенко
Поначалу не очень-то воевали за партию и Сталина
Профессор Владимир Лавров: Я понял вашу очень интересную логику, но она работает в том случае, который реально был в 1941-м, 1942-м и последующих годах. Тогда мы допустили немцев чуть ли не до стен Кремля. Ведь поначалу воевали очень плохо – в 1941 году только сдалось в плен 3,5 миллиона красноармейцев.
Протоиерей Александр Ильяшенко: Практически вся армия.
Профессор Владимир Лавров: Да. В следующем году еще миллион сдался.
Протоиерей Александр Ильяшенко: Я бы все-таки сказал: не сдались, а были захвачены, разница есть. Из-за бездарности командования солдаты были подставлены, и им ничего другого не оставалось. Все-таки есть небольшое отличие.
Профессор Владимир Лавров: Я какую мысль провожу? Что поначалу не очень-то воевали – за комиссаров, за коммунистическую партию, за Сталина. Воевать стали за Россию! И сам Сталин это признал, когда американскому послу в Москве сказал: «Вы думаете, они за меня сражаются? Они сражаются за Россию». Сталин это понимал, но это осознание пришло не сразу, а когда допустили до последних рубежей, когда стало известно, что творят фашисты на оккупированных территориях. В Первую мировую ситуация была другая.
Протоиерей Александр Ильяшенко: Вы знаете ли, она была другая, потому что силы были практически равны. Уровень высшего командования примерно соответствовал один другому, пусть у одних чуть больше успехов, у других чуть меньше, и то еще баланс надо подводить, в чью пользу. Когда австрийцы захватили какой-то наш город и начали там творить бесчинства, в ответ на это Брусилов, когда его солдаты захватили Львов, сказал: «Или, вы братцы-австрийцы, прекратите, или я сейчас устрою во Львове то же самое, что и вы» – тогда они немножечко сдали назад.
Когда германский император отправлял карательный отряд в Китай, он издал приказ, который я цитирую по памяти, но примерно так: «Солдаты, побеждайте! Никому не давайте пощады, никого не щадите. Не берите пленных. Пусть трепещут от имени германского солдата, как некогда трепетали от имени Аттилы». Он сразу поставил своих солдат на одну доску с Аттилой, который управлял ордами гуннов.
Первая мировая война, уровень командования и развитие мировых событий показали, что война идет примерно на равных, поэтому необходимо соблюдать некие правила. А во Вторую мировую войну из-за вынужденного, ненормального отступления, которое произошло в 1941 году и в первой половине 1942-го, немцы просто распоясались и вели себя хуже, чем орды гуннов.
Протоиерей Александр Ильяшенко
Профессор Владимир Лавров: Конечно, хуже фашистов трудно кого-то найти. Я говорю о том, что в октябре, ноябре, декабре 1941 года уже было понятно, за что воюем – за Москву, за Ленинград. А в 1914-м за что воюем? И в 1915-м, и в 1916-м не было понимания. Немцы были остановлены царской армией на очень дальних рубежах – и Ригу не сдали, и Минск не сдали, и Киев не сдали, и к Волге не пустили. За что воюем?
Если взять Царский манифест о начале войны, о чем там говорилось? Там говорилось о братской православной славянской Сербии. Что такое Сербия для малограмотных или вовсе неграмотных рабочих, крестьян, крестьян в солдатских шинелях? Они не знали, где это, что это. Да и сейчас далеко не все знают, где эта Сербия находится.
Протоиерей Александр Ильяшенко: И почему за нее надо умирать?
Профессор Владимир Лавров: Почему за нее нужны такие лишения, особенно если они затянулись на годы? А когда стали говорить про Босфор, Дарданеллы и святую Софию, то вообще это впервые слышали, во всяком случае, о Босфоре и Дарданеллах. Выговорить не могли.
Протоиерей Александр Ильяшенко: Конечно, знать не знал, слыхом не слыхал.
«Нам придется сражаться с нашими нынешними союзниками»
Профессор Владимир Лавров: Император Николай II заботился об армии, ему и в голову не приходило уничтожать командный состав собственной армии, как будет уничтожать Сталин. Война была где-то на дальних рубежах, царское сельское хозяйство справлялось лучше, чем потом колхозы и совхозы, то есть даже карточек не было, можно было прийти в магазин и купить то, что хочешь. Причем такого в кайзеровской Германии не было – там карточки.
Протоиерей Александр Ильяшенко: Я был знаком с замечательной женщиной Натальей Николаевной Делоне, ее фамилия идет от эмигрантов, которые приехали в Россию после французской революции. Ее пращур, одноногий инвалид, был последним комендантом Бастилии, там сидел один зэк. Французы праздновали разрушение Бастилии, когда там вообще никого не было. В 1918 году ей было 14 лет. Я спросил: «Скажите, пожалуйста, Наталья Николаевна, в каком году вы перестали есть ветчину?» Она подумала и сказала: «В году 1918, когда поляки пришли».
Профессор Владимир Лавров: Народ не понимал, солдаты не понимали, за что воюем уже несколько лет – это очень важный момент. Кроме того, был еще целый ряд, целый комплекс проблем. Так получилось, что реально та Государственная Дума, которая существовала, она к 1917 году оказалась вся революционной и антиправительственной.
Еще в 1915 году октябристы и конституционные демократы между собой проговаривали – это потом Милюков вспоминал, – что нельзя допустить русской победы. Если будет победа, то произойдет укрепление самодержавия, и мы, то есть кадеты и октябристы, к власти не придем. То, что революция произошла именно в феврале-марте 1917 года – это не случайно, поскольку на апрель было назначено генеральное наступление.
Протоиерей Александр Ильяшенко: Которое должно было быть решающим.
Профессор Владимир Лавров: Оно вполне могло быть победоносным. И мы, и союзники были к этому готовы. Силы, во главе которых стояли Гучков, лидер октябристов, и Милюков, лидер кадетов, стремились не допустить этого триумфа Николая II, триумфа самодержавия.
Протоиерей Александр Ильяшенко: В 1916 году начальник Главного артиллерийского управления генерал Мышлаевский приказал строить новые орудийные заводы. Он пишет: «Вы спросите, зачем новые орудийные заводы, которые строятся два года (в царское время, от нуля до пуска всего лишь два года, а ведь это были новейшие технологии тогда), когда война кончится через год? Дело в том, что нам придется сражаться с нашими нынешними союзниками». Он смотрел далеко вперед. Были люди, которые всё понимали тогда. Так что союзнички вполне были в сговоре с милюковыми и гучковыми, может быть, даже их инициировали, потому что им было не интересно, чтобы Россия вышла победителем.
Увольнение путиловских рабочих – глупость или провокация?
Профессор Владимир Лавров: Как началась революция? Вызывали императора Николая II в Ставку в Могилев. Он спрашивает: «Зачем? Почему?» Ему не говорят: «Приедете, Вам будет доложено». Таков смысл переговоров. И 22 февраля 1917 года по старому стилю он выезжает в Ставку. И что происходит? Тут же с Путиловского завода выкидывают на улицу 36 тысяч рабочих. Что это такое? Что делают эти рабочие? Они идут на соседние заводы, поднимают своих знакомых и товарищей на забастовки солидарности. И подняли. Выбросить на улицу 36 тысяч рабочих, спрашивается, это глупость?
Протоиерей Александр Ильяшенко: Или измена.
Профессор Владимир Лавров: Или провокация. При этом известно, что до этого Гучков, лидер заговора, встречался с руководством Путиловского завода. Что они говорили, неизвестно. Известен сам факт встречи.
Протоиерей Александр Ильяшенко: Очень интересно.
Профессор Владимир Лавров: Любопытно? Когда выходят массы на улицы, это только верхняя часть айсберга. Рабочие и солдаты думают, что они вершат судьбы мира, но на самом деле рабочими и солдатами можно манипулировать.
Причем принято считать, что нехватка хлеба заставила и женщин принять самое активное участие в происходящем. Революция началась 23 февраля по старому стилю, по новому стилю это 8 марта – День международной солидарности работниц. Дело в том, что на самом деле хлеб в стране был в достаточном количестве, просто произошли перебои с доставкой из-за сильных снегопадов.
Но на всякий случай достаточно большой запас хлеба был в Петрограде. Однако кто-то стал распространять слухи, что хлеба не хватит – и начался ажиотажный спрос. Женщины вместо одной буханки стали брать несколько, в результате хлеба действительно стало не хватать, и образовались огромные очереди. Того, кто распространял эти слухи, так и не нашли.
Текст: Тамара Амелина
Видео: Виктор Аромштам
Историческая миссия России
Цикл бесед об исторической миссии России – попытка с духовно-нравственных, православных позиций осмыслить важнейшие события отечественной истории.
Ведущий – протоиерей Александр Ильяшенко, настоятель храма Всемилостивого Спаса бывшего Скорбященского монастыря, руководитель интернет-порталов «Правмир», «Непридуманные рассказы о войне», основатель постоянно действующего мобильного фестиваля «Семейный лекторий: Старое доброе кино», член Союза писателей России и Союза журналистов Москвы.
Гость – историк Владимир Михайлович Лавров, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории РАН, профессор Николо-Угрешской православной духовной семинарии, академик Российской академии естественных наук.