Русская Православная Церковь и Кипр

Перейти на главную страницу журнала «Альфа и Омега»

Русские христиане издавна поддерживали тесные связи с Православными Церквами Востока, и эти связи не прерывались на протяжении целого тысячелетия. Обзору исторических связей Русской Православной Церкви с одной из древних Церквей Востока, имевшей апостольское происхождение — Кипрской Православной Церковью, и посвящена настоящая статья¹.

Кипр и Киевская Русь

Сведения о Кипре стали известны на Руси в большой степени благодаря святителю Епифанию Кипрскому (367–403 гг.), почитание которого на Руси повелось исстари. Святитель Епифаний, будучи уроженцем Палестины, в 367 году был избран епископом Саламина на Кипре и в течение последующих 36 лет вплоть до своей кончины управлял этой епархией. Учение об управляющих миром бесплотных силах, содержащееся в одном из сочинений святителя Епифания, было известно на Руси уже в XI веке; оно цитируется древним летописцем, который на этом основании объяснял все небесные явления^².

Слово святителя Епифания Кипрского “О 12 камнях” было включено в “Изборник Святослава” (1073 г.)^³. Ещё большую известность снискало другое его сочинение — “Слово о погребении тела Христова”, включённое в “Клотцов сборник” — глаголический памятник древнеславянской письменности XI века^⁴. О самом же Кипре упоминается в Лаврентьевской летописи в перечне стран, унаследованных одним из сыновей Ноя — Хамом^⁵. Это известие переходит вместе с изложением библейской истории во все последующие летописные своды.

Русские христиане издревле стали предпринимать паломничества в Святую Землю, и по пути в Палестину некоторые из них посещали Кипр. Первым письменным свидетельством такого рода является “хожение” игумена Даниила, который осуществил путешествие на Восток во времена княжения киевского князя Святополка Изяславовича (1098–1113 гг.), в то самое время, когда в результате крестовых походов вновь открылся доступ в Палестину паломникам из европейских стран.

“А от Хиоса до Кипра острова до великого есть верст 200. Кипр же остров велик вельми, и множество в нем людей и обилен же есть всем добрым. Суть же бо в нем епископ 24, все ж митрополия одна”^⁶, — этими строками начинается первое известное на сегодня описание Кипра русским паломником — игуменом Даниилом. Оно важно и тем, что это — единственное русское свидетельство, которое относится к византийскому периоду истории острова. Как известно, в 1190 году Кипр был завоёван английским королём Ричардом Львиное Сердце, а в 1193 году продан иерусалимскому королю Лузиньяну, который объявил католичество господствующим исповеданием на Кипре.

Одним из провозвестников христианства на Кипре был апостол Варнава. Вместе с апостолом Павлом он проповедовал Евангелие в Саламине (Деян 13:4–13), а затем прошёл весь остров до Пафа (Пафоса). Апостол Варнава вторично был на Кипре с Иоанном, называемым Марком (Деян 15:37,39), здесь он провёл свои последние годы, претерпел мученическую кончину от иудеев, которые побили его камнями, и был погребён в пещере близ Саламина^⁷.

Игумен Даниил рассматривал Кипр как место подвига и упокоения святых подвижников Христовой Церкви, в их числе он упомянул и об апостоле Варнаве, уроженце этого острова: “И святых много ту без числа лежат: святой Епифаний, и апостол Варнава, и святой Зинон, и святой Трифиллий епископ, его же крестил Павел апостол, и Фигриос епископ”^⁸.

Продолжая анализ записок игумена Даниила, необходимо отметить, что древнейший из хронографов Кипра — грек Леонтий Махера (1410 г.) писал о том, что в 327 году по Р. Х. остров посетила на обратном пути из Иерусалима святая равноапостольная царица Елена, мать императора Константина. Царица Елена основала в Василопотаме и Тогне церкви, которым и подарила частицы обретённого честного Креста Господня^⁹. Это историческое свидетельство можно сравнить с повествованием игумена Даниила, который за несколько столетий до этого описывал своё посещение тех мест Кипра, которые были связаны с пребыванием святой равноапостольной Елены на этом острове: “Ту есть гора высока зело, — писал игумен Даниил, — и на той (Филагриос) горе святая Елена царица поставила крест кипарисен, на прогнание бесов, и всякому недугу на исцеление, и вложа в онь крест честный гвоздь Христов, и бывают на месте том знамения и чудеса многа <…> И ту недостойный аз поклонихся святыне той чудесной, и видех очима своима грешныма благодать Божию, сущу на месте том, и проходих остров той добре…”^¹⁰.

Далее путь игумена Даниила лежал в Святую Землю: “А от Кипра острова до Яфа града есть верст 400, все по морю идти…”^¹¹. Этими словами он заканчивает своё описание Кипра — первое в истории русско-кипрских церковных связей.

В своих дальнейших записях, относящихся к Палестине, игумен Даниил дважды сравнил Иордан с рекой, которую он называл Сосновой (в другом списке “хожения” — Сновой): “Всем подобен Иордан Соснове реце”^¹²; “И есть подобен Иордан по Соснове реце”^¹³. Это сравнение дало повод некоторым отечественным исследователям высказать предположение о том, что игумен Даниил был выходцем из Чернигова, поскольку именно в этих землях протекала река, в древности имевшая название Сосновой^¹⁴. Русский историк Н. М. Карамзин кроме того полагал, что игумен Даниил впоследствии в 1113 году был поставлен во епископа Юрьевского^¹⁵.

Нашествие войск Батыя на Русь в 1240 году чрезвычайно затруднило паломничество русских людей в Святую Землю, и поэтому неудивительно, что следующее письменное свидетельство, в котором кратко упоминается о Кипре, относится только ко второй половине ХIV века. Это — “Хождение архимандрита Агрефения обители Пресвятыя Богородицы”, написанное около 1370 года. О Кипре архимандрит Агрефений пишет кратко: “От Родоса до Кипра 300 (вёрст — а. А.). В Кипри острове крест благоразумного разбойника”^¹⁶.

По поводу имени автора этого “Хождения” следует отметить, что имя Агрефений не встречается в православных месяцесловах. Агрефений — это испорченные в народном говоре малоупотребительные имена Агриппа, Агриппин или Агриппий. Таким образом, имя архимандрита — автора данного “хождения”, могло быть в действительности Агриппа, Агриппин или Агриппий. Следующий вопрос — это из какой именно обители Пресвятой Богородицы был автор “хождения”. Выбор может быть сделан между двумя существовавшими в конце ХIV века богородичными обителями: Киево-Печерской и Смоленской^¹⁷.

К этому же времени относится ещё одно сообщение о Кипре. В Никоновской летописи упоминается о военных событиях 1366 года, в которых фигурирует кипрский князь, египетский “салтан” и византийский император^¹⁸.

Кипр и Россия в ХV–ХVI вв.

В рассматриваемый период времени на Руси по-прежнему большое внимание уделялось богословским трудам святого Епифания Кипрского. Так, например, стремление познакомить русских христиан с общеисторическими событиями в более широких масштабах выразилось в составлении “Хронографов”, представлявших изложение событий по нескольким летописным источникам. Хронографы, составленные по византийским источникам, встречались на Руси уже с ХV века. Среди них заметное место занимает “Еллинский и Римский летописец”. Этот Хронограф открывается сочинением святого Епифания Кипрского о шести днях творения^¹⁹.

Для изучения русско-кипрских отношений большой интерес представляет собой “Хождение инока Зосимы” (1419–1422 гг.). Известия об этом авторе, как о большинстве других русских древних паломников, крайне скудны и ограничиваются лишь тем, что он сам сообщил о себе в дошедшем до нас описании своего “Хождения”. Зосима принадлежал к братии Троице-Сергиева монастыря и именуется в одном месте иеродиаконом, а в другом — иеромонахом^²⁰.

Прожив 6 месяцев в Киеве, Зосима через Белгород по морю приплыл в Константинополь, где прожил два с половиной месяца. Отсюда, посетив Афон, через острова Хиос и Патмос он отправился в Иерусалим и прибыл в Святой град перед самой Пасхой 1420 года. После годичного пребывания в Палестине Зосима выехал из Иерусалима в Константинополь, где, прожив всю зиму, в мае 1422 года возвратился в Троице-Сергиев монастырь^²¹.

Инок Зосима посетил Кипр в 1421 году при своём возвращении из Святой Земли на родину. Отправившись из Яффы, он морским путём добрался до Кипра и сошёл на берег у древнего города Китиона (совр. Ларнака), связанного с именем евангельского Лазаря. По преданию, Лазарь после его воскрешения Господом прибыл на Кипр и был здесь епископом Китиона. “И оттуду (из Яффы — а. А.) поидох в корабль и тут бяше пристанища корабленая, — писал инок Зосима. — И идохом 300 миль и пристахом ко острову Кипрьскому в лимен ко граду Киискому; тут бяше Лазарь четверодневный епископ был. И оттоль поидох на гору, идеже крест стоит благоразумного разбойника, воздухом держим. Гора же бяше высока велми”^²².

Далее инок Зосима приводит сведения, которые отражают церковно-политические изменения, происшедшие за время господства на Кипре династии Лузиньянов. “В сем же острове град великий столный Левкусия (Никосия)^²³, — продолжает инок Зосима. — Тут седит рига фряжский (франкский, католический — а. А.), сиречь князь, обладает всем островом тем и брат его арцибурт; греческих же епископов 4, а 2 мирянина и 2 чернца. Во всех же церквах греческих со оргáны поют на велики праздники”^²⁴.

Это сообщение совпадает с тем историческим фактом, что в 1196 году на Кипре была насаждена латинская иерархия, а в 1215 году католики перенесли архиепископскую кафедру из Арсинои (Фамагусты) в Левкосию (Никосию). Кроме того, в 1260 году римский папа Александр IV издал буллу, согласно которой греческая православная иерархия на Кипре была полностью подчинена католическому архиепископу, что вскоре повлекло за собой латинизацию греческого православного богослужения.

Упомянув о столице Кипра — Левкосии (Никосии), инок Зосима перечислил также ряд других крупных по тем временам кипрских городов, отметив при этом места, особо почитаемые христианами: “А 2-й град Киринея <…> Оттоль есть 10 верст село княж, зовется Оморфо (Морфу), сиречь хорошее <…> и тут лежит святый Мамас и точит (источает) на свой праздник миро, 4-й град Сирурии (Фамагуста), 5-й Лемощь (Лимасол), 6-й — Епафа (Пафос), 7-й — Китея (Ларнака), идеже был Лазарь четверодневный”^²⁵.

В отличие от своих предшественников из России, инок Зосима смог пробыть на Кипре довольно долгое время, что позволило ему посетить знаменитый монастырь Кикко, основанный ещё в царствование византийского императора Алексея Комнина (1081–1118 гг.). “И пребых в сем острове во граде Левкусии (Никосии) полтора месяца. Монастырь зовес Бивии <…> И быхом в том монастыре Кикко. И поидох в корабль и идох 500 миль и видех землю и горы, ихже есми ни в Писании слышах, и ходих по Лукоморью и пристахом ко острову Родосу”^²⁶, — так завершает свой рассказ о Кипре насельник Троице-Сергиева монастыря.

Прежде чем переходить к сообщению о следующем по времени “Хождении” русских паломников, нельзя не упомянуть и о том, что в это время киприоты также посещали православную Русь. Об этом свидетельствуют, например, записи киприотов в рукописных книгах, бытовавших на Руси. Так, русский список сочинений святителя Иоанна Златоуста первой половины ХV века из Софийского собрания сохранил следующую русскую же приписку: “А сия книга, творение Иоанна Златоуста, списана быша игуменом Еуфимием Купрейского острова”. Упоминание в записи киприота Евфимия на сегодня может считаться самым ранним свидетельством о пребывании на Руси жителя Кипра^²⁷.

Как уже было отмечено, “Хожение” игумена Даниила (ХII в.) явилось первым (и последним) русским письменным свидетельством о Кипре в период относительно спокойного существования Православия на этом острове. Другой церковно-литературный памятник — “Хождение священноинока Варсонофия ко святому граду Иерусалиму в 1456 и 1461–1462 гг.” стал последним известным на сегодня русским описанием кипрских святынь в период, предшествовавший захвату острова турками в 1571 году.

В описании своего первого путешествия в Святую Землю инок Варсонофий лишь кратко упомянул о Кипре, перечисляя те города, через которые он следовал на пути к Иерусалиму: “Поидох от Киева к Белоуграду и от Белаграда ко Царюграду, — писал Варсонофий. — От Царяграда поидох Криту. От Крита идох ко Родосу. От Родоса идох к Кипру. И от Кипра идох в Сурею ко граду Ладокеи”^²⁸.

Вслед за первым “Хождением” в рукописи помещается рассказ о втором странствовании Варсонофия: “Сотворих другое путшествие ко святому граду Ерусалиму по шти летех прихода моего на Русь”. Сам Варсонофий относит своё первое хождение к 1456 году: “Приидох же во святый град Иерусалим, — пишет он, — месяца майя в 2-й день в лето 6964 (1456); пребысть же во Иерусалиме 2 месяца и обходих вся святая места”. Следовательно, он не мог возвратиться на Русь ранее второй половины 1456 года^²⁹.

Отправление своё в путь Варсонофий, как и в первом хождении, отмечает из Киева. Это даёт некоторое указание на место его жительства в то время. Если это был не сам Киев, то, по-видимому, местность, лежавшая вблизи Киева^³⁰. Как и во время первого “хождения”, путь Варсонофия лежал через Белгород, Константинополь, Галиполи, Крит, Родос и Кипр. На Кипре он на этот раз ходил на гору, “на нейже постави святая Елена крест благоразумного разбойника”, и в монастырь святого Маманта, “идеже лежат святые его мощи на месте, нарицаемом Стоморофу (Морфу), и от святых его мощей миро течет”^³¹.

В ХVI столетии русско-кипрские церковные связи продолжали развиваться, — в летописях упоминаются представители кипрского духовенства, например, кипрский епископ Дамаскин, подписавший в числе других православных иерархов Востока грамоту на царство Ивана IV (1561)^³².

Но ещё через 10 лет пришёл конец независимому существованию христианства на Кипре; в 1571 году остров был захвачен турками. Это печальное событие отразилось и на традиционных путях паломничества русских людей в Святую Землю, которые теперь уже не имели возможности бывать на Кипре. Это видно, например, из текста, описывающего “Хождение” московских паломников Трифона Коробейникова и Юрия Грекова на Восток, которое было совершено в 1582 году по воле Ивана Грозного для поминовения царевича Иоанна Иоанновича. Эти паломники лишь кратко упоминают о Кипре, поскольку сложная обстановка не благоприятствовала традиционному посещению кипрских святынь: “От острова Родоса широким Белым морем идти до острова Кипрского день, от острова Кипрского до Триполя града день ходу”^³³.

При анализе русско-кипрских церковных связей необходимо выяснить один спорный исторический вопрос, связанный с именем патриарха Московского Игнатия (1605–1606 гг.). В отечественных исследованиях конца XIX — начала XX в. утверждалось, что этот церковный деятель, с именем которого связаны не самые светлые страницы русский истории, был киприотом.

Так, например, в “Полном богословском энциклопедическом словаре” (изд. 1913) по этому поводу говорится следующее: “Игнатий, патриарх Московский, грек. Игнатий был сперва на острове Кипре архиепископом, до взятия его турками, когда он должен был удалиться и прибыл в Россию, заняв при Годунове место рязанского епископа, а став на стороне самозванца, он по велению последнего и был избран собором русского духовенства Московским патриархом. После смерти же Лжедмитрия он то был низвергаем за своё явное приверженство к Польше, то снова возводим на престол патриарший сторонниками короля Сигизмунда. Скончался в 1640 году в Вильне, куда он бежал от преследования русских”^³⁴.

Об этом писал даже современный кипрский исследователь, утверждая, что “киприотом был московский патриарх Игнатий, который в начале ХVII века играл большую роль в борьбе Бориса Годунова и Лжедмитрия. Вероятно, Игнатий был раньше епископом на Кипре и бежал в Россию, как многие другие киприоты — духовные и светские лица — после завоевания Кипра турками в 1571 году”^³⁵. Но у подобных утверждений нет каких-либо серьёзных оснований, кроме ссылок на сообщения, исходившие в своё время от самого Игнатия.

Вот что пишет по этому поводу русский церковный историк А. В. Карташёв, более осторожно оценивший летописные сообщения^³⁶ о кипрском происхождении Игнатия: “Прежде без оговорок считали Игнатия архиепископом с острова Кипра, учившегося в Риме и принявшего там унию. Но записки Арсения Элассонского (хотя естественно снисходительного к земляку) заставляют быть осторожнее в отрицательной характеристике Игнатия. По Арсению, он был не с Кипра, а с горы Афонской, и был там епископом соседнего города Эриссо. Он приехал в Москву на коронацию царя Феодора как представитель Александрийского патриархата. Здесь он остался и добился в 1605 году Рязанской кафедры. Значит подозрительные к латинству москвичи ничего латинского в нём не заметили. Но естественно, при Смуте он как чужак легко плыл по течению и приспособился к взявшему верх курсу — за Самозванца <…> Игнатий первый из архиереев в июне 1605 года выехал в Тулу навстречу Самозванцу, признал его, принёс присягу и привёл к присяге других”^³⁷.

И, наконец, предположение о непричастности одиозной фигуры Игнатия к истории русско-кипрских отношений подкрепляется утверждением современной исследовательницы О. А. Белобровой, заявившей о том, что “в источниках по истории Кипра архиепископ Игнатий неизвестен. По всей вероятности, Игнатий не имел отношения к Кипру”^³⁸.

Кипр и Россия в ХVII столетии

Укрепление турецкого влияния на Кипре продолжалось на протяжении всего ХVII столетия; от этого времени не сохранилось ни одного письменного свидетельства о посещении Кипра русскими паломниками. Но развитие русско-кипрских связей продолжалось, и этому способствовало, как это ни парадоксально, усиление турецкого гнёта на острове. В первой половине ХVII века представители кипрского духовенства стали часто приезжать в Россию в поисках заступничества и помощи. Сохранившиеся далеко не в полном составе материалы архива “Сношения России с Грецией” (“Греческие дела”) содержат документы о приезде киприотов в Москву “для испрошения милостыни” (1623–1652 гг.). В указанный период времени киприоты не менее 10 раз приезжали в Россию^³⁹. Первое, что бросается в глаза — это полное удовлетворение просьб всех кипрских просителей, сколько бы их ни было и кем бы они ни являлись.

В Москву за помощью приезжали православные киприоты из Михайловской обители (1627 г.), из монастырей архистратигов Михаила и Гавриила (1629 г.), святителя Николая (1629 г.), священномученика Маманта (1631 г.), Архангельской обители (1642 г.). Как правило, они имели при себе грамоты от Константинопольского или Иерусалимского патриархов, подтверждавшие полномочия просителей. В Москве во время патриаршей и царской аудиенций они подносили своим благодетелям и покровителям частицы мощей одного либо нескольких святых: апостола и евангелиста Луки, святого Иоанна Милостивого, апостола Варнавы, святых бессребренников Косьмы и Дамиана, святого Епифания Кипрского^⁴⁰.

Киприоты, приезжавшие в Московскую землю, не ограничивались встречами с патриархом и царём, но на пути в Москву наносили визиты видным церковным деятелям. Так, например, в течение трёхнедельного пребывания в Киеве в сентябре 1642 года кипрский архиепископ Парфений, как сообщают посольские документы, имел беседу с киевским митрополитом Петром Могилой, во время которой обсуждался широкий круг церковных и общественно-политических вопросов^⁴¹.

Таким образом, распространение устных рассказов о Кипре не ограничивалось Москвой. Сохранилась греческая грамота 1623 года кипрского иерея Никифора, написанная им в Ярославле. Его соименник — архимандрит Никифор, по-видимому, также с Кипра, был затворником Андрониева монастыря, и к нему обращались приезжие греки. Написанная “русским писмом” грамота архиепископа Кипрского Христодула (1626 г.), может быть, указывает на пребывание на острове какого-то русского человека в начале ХVII в.^⁴². Греческая рукопись 1629 года из Софийского собрания “Поучения от Евангелия” сохранила греческую запись, сделанную рукой киприота: “Рука Матфея иерея и протонотария святой архиепископии Кипра. И читающие и обращающиеся (к этой книге — а. А.) молите за него Господа. Окончена августа первого 1629 года от (Рождества — а. А.) Христа”^⁴³.

В 1620–30-х гг. в Москве появилось сказание “О Кипрском острове”^⁴⁴. Весьма возможно, что это сказание, созданное в посольских кругах, дошло до нас в отрывках, сделанных переписчиками Троице-Сергиева монастыря. По содержанию и по композиции сказание “О Кипрском острове и о подножии Креста Христова” распадается на три части. Общим для всех трёх частей является место действия — остров Кипр. Первая часть сказания посвящена защите крепости Киринеи от турецких захватчиков. Вторая часть сказания повествует об Успенском монастыре и его святыне — иконе “Писма Луки евангелиста” с изображением Богоматери на престоле с Младенцем Христом. В третьей части сказания речь идёт о Крестном монастыре. Здесь рассказывается об императоре Юстиниане I, который способствовал украшению серебром святыни монастыря — подножия Креста Христова^⁴⁵.

Во второй половине ХVII века в России уже было широко известно о чудотворной иконе Кипрской Божией Матери. Так, например, в сборнике Иоанникия Галятовского “Небо новое” (Львов, 1665 г.) рассказывается: “В Кипрском острове была церковь Пресвятой Богородицы, ведле тоеи церкви на браме был образ Пресвятой Богородицы, которая сидела на троне и держала Христа яко дитятко на коленах своих, а два ангели по обу двух сторонах стояли. Единого дня минаючи тую церковь еден арапин устрелил Пресвятую Богородицу в колено и зараз от раны постреленой вышла кровь и капала на землю, арапин видячи тое чудо злякъся и утекал до дому своего, але до дому не доехавши умер на дорозе”^⁴⁶.

В древнерусском изобразительном искусстве второй половины — конца ХVII в. иногда представлялся сюжет чуда с нечестивым сарацином, стреляющим из лука в икону, например, среди 40 клейм, обрамляющих икону Кипрской Божией Матери, происходящую из ярославской церкви Иоанна Предтечи в Толчкове^⁴⁷.

Впоследствии списки с Кипрской иконы Божией Матери появились в русских храмах, и в конце XIX — начале XX вв. в России было известно несколько икон, которые обозначались одинаковым названием Кипрской, среди них — икона Божией Матери Кипрской в селе Стромыни Московской губернии^⁴⁸, икона поясная Божией Матери Кипрской в Московском Успенском соборе, икона Кипрской Божией Матери в московской Николо-Голутвинской церкви^⁴⁹, Кипрская икона Божией Матери “Киккской” (пользовавшаяся в России большой славой, как о том свидетельствует её изображение работы ведущего московского иконописца второй половины ХVII века Симона Ушакова), хранившаяся во Флорищевой пустыни^⁵⁰.

Современник Симона Ушакова Федор Евтихиев Зубов написал икону Кипрской Божией Матери “в поднос великому государю” в 1678 году. Нередко в древнерусской живописи ХVI–ХVII вв. изображались почитавшиеся на Кипре святые. Примечательна, например, фреска “Феодот Киринейский”, представленная в росписи 1684 года Успенского собора Свято-Троице-Сергиева монастыря.

Завершая обзор кипрского влияния на русскую церковную живопись, необходимо упомянуть также и об обратном процессе, имевшем место в рассматриваемый период времени. Так, например, известно десятилетнее пребывание в Москве в конце ХVII века кипрского иеромонаха Леонтия из Левкосии (Никосии), который обучился здесь за это время церковной живописи, а вернувшись на Кипр, стал сам обучать этому искусству и писать иконы для многих храмов.

Кипр и Россия в первой половине ХVIII столетия

В начале ХVIII столетия, когда отношения Турции с европейскими державами, в том числе и с Россией, стали упорядочиваться, у русских христиан снова появилась возможность посещать Кипр по пути в Святую Землю. К этому времени относятся записки о Кипре, содержащиеся в сочинении “Пелгримация или путшественник честного иеромонаха Ипполита Вишенского во святый град Иерусалим” (1708 г.).

Ипполит Вишенский, насельник Борисоглебского монастыря в Черниговской епархии^⁵¹, отправился на Восток из Нежина через Киев, Яссы, Бухарест, Адрианополь в Константинополь, откуда морем, посетив Кипр, 9 апреля 1708 г. приплыл в Яффу. “Много от Мирликии ишли морем, миль полтораста до Кипрского острова, идеже святый Лазарь был по Воскресении Христовом и по своем воскресении епископом лет 30, и там есть гроб его у Кипре, а мощи его у свою землю френги взяли”^⁵², — так Ипполит Вишенский описывает свой путь следования до Кипра, но при этом допускает одну неточность. Так, если под “френгами” подразумевать французов (католиков), то следует иметь в виду, что мощи святого Лазаря были в 890 году перенесены по приказу императора Льва VI Мудрого из Ларнаки в Константинополь^⁵³. Согласно же новейшим данным, в Константинополь была отправлена лишь часть мощей, а сами мощи были погребены в саркофаге. Затем на этом месте была выстроена церковь, и саркофаг был обнаружен при раскопках только в 1973 году^⁵⁴.

В остальном описание Ипполита Вишенского соответствует исторической действительности, причём он приводит важные сведения о количестве православных монастырей, имевшихся в то время на острове: “Остров Кипрский зело велик вельми, кругом миль пятьсот, имеет в себе городов шесть: первый город Аликос (Ларнака), где святого Лазаря гроб и озеро чудотворное за городом; другий город Кипр (Левкосия, Никосия), там и паша и митрополит есть, и образ есть чудотворный Пресвятой Богородицы, его же святой Лука написа евангелист. В том острове монастырей 24, а пустых монастырей больше ста, тилко месця знати”^⁵⁵.

Как известно, V век был ознаменован борьбой Кипрской Церкви за свои автокефальные права. Опираясь на своё апостольское происхождение и на местные традиции, основываясь и на 6-м правиле I Вселенского собора (“подобно и в Антиохии, и в иных областях, да сохраняются преимущества Церквей”), Кипрская Церковь признавала себя автокефальной, с правом местных епископов избирать на соборе предстоятеля Церкви из своей среды^⁵⁶. Император Зинон в свою очередь издал грамоту, которой Антиохийскому патриарху запрещалось вмешиваться в дела Кипрской Церкви. Епископ Констанции поставлялся архиепископом всего острова с правом носить во время богослужения красную мантию, держать скипетр вместо пастырского жезла, подписываться красными чернилами, титуловаться — по праву автокефального предстоятеля — “Блаженством” и “блаженнейшим”^⁵⁷.

Сохранение этих исторических традиций и засвидетельствовал в качестве очевидца Ипполит Вишенский, сообщивший в своих записках о том, что на Кипре “митрополитов три, а четвёртый над ними старший, есть архиепископ, и епископы, архимандриты и игумени, и тии ни до единого патриархи не належат, сами себе властельствуют”^⁵⁸. “А когда митрополит старший пишет до кого письмо, то червоним письмом пишет: такое себе поведение имеют”^⁵⁹.

Ипполит Вишенский сообщал о своём посещении некоторых кипрских святынь: “На день Лазарева воскресения, в субботу, були в его (Лазаря — а. А.) церкви, юже и созда: и гроб его изсечен из каменя <…> Там же у том Кипрском острови на другом селе гроб святого Спиридона”^⁶⁰.

Но пребывание Ипполита Вишенского на Кипре не ограничивалось только лишь посещением богослужений и осмотром острова. Накануне своего отъезда с Кипра он имел возможность общения с одним из православных кипрских иерархов: “В неделю на Въиханье Господне (Вход Господень в Иерусалим — а. А.) недалеко були у другом селе, в церкви Успения Пресвятой Богородицы, и тогда служил епископ службу Божию, и после литургии просил нас на трапезу, и з ним кушали, и был к нам барзо охочий, бо там з наших людей мало хто заходит”^⁶¹. На этом заканчивается повествование Ипполита Вишенского о Кипре и, как он сам пишет далее, “ми тим часом ушли дале, и пришли против города Вирута (Бейрута — а. А.)”^⁶².

Следующее письменное свидетельство о посещении Кипра — это “Путешествие посадского человека Матвея Нечаева в Иерусалим (1719–1720 гг.)”. Следует отметить, что эта датировка недостаточно точна, поскольку сам Нечаев писал, что он начал своё паломничество “лета от Воплощения Слова Божия 1721 года июля в 16 день”. Тем не менее это ещё одно сообщение, в котором имеются некоторые сведения, подтверждающие и уточняющие сообщения предшественников Матвея Нечаева. Этот паломник, посетив на своём пути остров Родос, прибыл на Кипр “и пристахом абие под Кипрским островом, под местечком, где же монастырь, в нем же положен бысть, по преставлении своем, Лазарь, друг Божий, — и стахом на якоре, до берега версты за 2 <…> И стояхом в том монастыре дней 10, ожидающе корабля до Яффы града. В том монастыре, в церкви под святою трапезой положены были честные мощи святого Лазаря, друга Божия, а оттуда перенесены в Константинополь град, место то знать и до днесь”^⁶³.

Матвей Нечаев сообщил о некоторых трудностях, которые он испытал, пребывая на острове, где местные христиане постоянно чувствовали на себе гнёт иноверных властителей. В его записках упоминается также и об одном русском “бесписьменном” паломнике, который побывал на Кипре на пути в Святую Землю примерно в одно время с Ипполитом Вишенским (1708 г.). «Тогда бо приеха монах из Иерусалима повелением патриарха Иерусалимского, ради собрания казны по церквам ко Гробу Господню и тому о нас сказаша, — продолжает Матвей Нечаев. — Он же призва нас, и запрети игумену монастыря того о нас, чтобы туркам про нас, или другим было несведомо; потому что де “лет десять назад приеха де русский человек; у него де был в послужении волошенин (выходец из Валахии — а. А.) и научением диавольским друг с другом размолвили; тогда де не убоявшись Бога, волошенин на русского человека донес туркам и сказал на него неподобные слова, и что де отселе ко Иерусалиму идет; и они, турки, русского человека посадили в крепость; сидел под караулом с год, и по нашему де прошению в Цареграде прилучившуся тогда Михаилу Борисовичу Шереметьеву, взявши грамоту от визиря, султанским повелением воротили того русского человека в Царьград”. И того мы зело убояхомся, и жихом в том монастыре с великим страхом и сомненьем день и нощь…»^⁶⁴.

Опасности, с которыми столкнулся Матвей Нечаев во время своего пребывания на острове, не позволили ему посетить другие кипрские святыни: он был вынужден покинуть Кипр с первой оказией и отправиться в Яффу: “Таже в неделю первую Великого поста после заутрени и обедни, уповающе на Бога, поидохом с греками, купно, примесившимся к нам, в их корабль, помощью Божиею, внидохом без вреда, защищаемы Божиею помощью и тамо от Кипра отвезохомся, ветру благополучну по нас веявшу…”^⁶⁵.

Рассматриваемый период времени характеризуется отсутствием военных действий между Россией и Турцией, что способствовало росту числа русских паломников в Святую Землю. Поэтому нет ничего удивительного в том, что следующий письменный источник, содержащий упоминание о посещении Кипра, датируется почти тем же временем, что и “Хождение” Матвея Нечаева. Это “Описание путешествия иеромонаха Рыхловского Николаевского монастыря Сильвестра и Никодима в Царьград и Иерусалим в 1722 году”.

Описание это сохранилось менее чем наполовину и прерывается на упоминании о морском пути от Кипра до Сидона. Вторая часть рукописи была утрачена, по-видимому, ещё в ХVIII веке. Оба паломника были из числа братии Рыхловского монастыря Черниговской епархии^⁶⁶. «От Родоса поишедши, — говорится в “Описании”, — за несколько дней пришли до острова Кипрского, идеже святий Лазарь четверодневный епископом был. Под тим городом полтора дня стояли, и мы в том городе были и ходили, где ли потребно было. Були в церкви святого Лазаря, во имя его созданной, идеже гроб его и доныне есть, и мы все гажии лазили у гроб Лазарев и тамо знаменовалися гробу святого Лазаря в церкве по правой стороне за престолом; а имя городу тому Констанция (Ларнака). Оттуду пошедши от Кипрского острова <…> приидохом до города <…> Сидон, что в Евангелии вспоминается: “Отрадно будет Тиру и Сидону…”»^⁶⁷.

Деятельность на Кипре В. Г. Барского (1726–1736 гг.)

Одним из следующих “хождений” были странствования во второй четверти ХVIII века Василия Григорьевича Барского (1701–1747 гг.). В. Г. Барский (Плака-Албов), уроженец Киева, большую часть своей жизни провёл в путешествиях по Востоку, продолжавшихся почти четверть века (1723–1747 гг.). В марте 1725 года он вступил в пределы Османской империи. Он побывал в Солуни, на Афоне, на Кипре, обошёл почти всю Палестину.

Предки Барского были жителями города Бара, который в ХIХ веке был заштатным городом Подольской губернии Могилёвского уезда. Паломник называл себя Барским по городу Бару, месту жительства предков, а Плака или Албов — это перевод на греческий и латинский языки фамилии Беляев.

В. Г. Барскому довелось побывать на Кипре трижды: в 1726, 1727 и 1734–36 годах. Его первое посещение острова было кратким и почти случайным. “Имеяше же корабль наш неколико душ в Кипр грядуших, сего ради, отпущения ради их и взятия новой воды, сьвратихом от пути к брегу”^⁶⁸, — так объясняет Барский причину своего первого визита на Кипр. 19 сентября 1726 г. вместе с иноками-греками, направлявшимися в Иерусалим, он ступил на берег острова. Вместе со своими попутчиками Барский “ходих до двох церковь христианских, иже суть зело простого от камене, но крепкого и старого строения”^⁶⁹.

Несмотря на краткое время своего пребывания на острове, Барский в своих записках изложил те сведения, которые он смог почерпнуть из сообщений своих предшественников, в первую очередь уделявших внимание евангельскому Лазарю. “Остров бо Кипрский есть зело велик: окрест всея земли имат семьсот и пятьдесят миль и весей толикожде (якоже повествуются в народех), градов же имат три или четири, — писал В. Г. Барский. — В оном острове святий Лазарь епископом бысть, егоже Иисус воскреси от мертвых в Вифании. Последи же преставися вторицею тамо; его же гроб и доселе тамо есть, мощи же Бог весть камо”^⁷⁰.

Далее Барский сообщал о монастыре Кикко, который был основан в царствование византийского императора Алексея I Комнина (1081–1118): “Есть же еще тамо монастирь леп иноческий, в нем же даже дозде хранится икона Пресвятия Владычици нашей Богородици, юже сам евангелист Лука исписа”^⁷¹. И действительно, в монастыре Кикко до сих пор сохраняется замечательная икона, которую основатель монастыря отшельник Исайя по преданию привез из Константинополя в конце XI века. Но Барскому не удалось в свой первый приезд на Кипр посетить этот монастырь; это он сделал лишь при вторичном пребывании на острове. “Обаче никтоже от нас посещаше та, понеже имеяше вьскоре отъити корабль, к тому же места та отстояху в горах далече, двою днию хождения, и не могохом сотворити по желанию нашему, токмо путницы иерусалимские собраша, между собою сложившеся, милостину от пенязей и послаша в онь вишереченний монастирь”^⁷², — так заканчивает Барский рассказ о своих первых кипрских впечатлениях.

Будучи в 1727 году в Иерусалиме, В. Г. Барский захотел побывать на Синае и 17 апреля отправился на корабле по направлению к устью Нила — в Дамиетту. Но буря отнесла корабль к Кипру: “Видяще же начальник корабля, яко ветр день и нощь един пребивает <…> пустихомся в остров Кипрский, купления ради хлеба и почерпления воды, понеже тамо ветр гоняше”^⁷³. В этих перипетиях Барский усмотрел волю Божию и решил остаться на Кипре на продолжительное время, чтобы иметь возможность поклониться кипрским святыням. “Видящи аз, яко Бог тамо, идеже не хотех, принесе мя, оттуду уразумех, яко ищет от мене, да должное святим местом, в Кипре обретающимся, воздам поклонение”^⁷⁴, — писал Барский.

26 апреля 1727 года вместе со своим спутником, афонским монахом Дионисием, В. Г. Барский снова сошёл на кипрский берег у Лимасола: “Есть же место то, идеже ми пристахом, рекомое Лемесо (Лимасол), еже есть мал град, и аще здания лепотна суть, понеже от плинф блатяних, не палених зиждемая, но на ровном, веселом же и мягком поле, при брезе морстем стоит”^⁷⁵, — писал Барский о Лимасоле. Через четыре дня он уже был в Никосии, где имел аудиенцию у главы Кипрской Церкви, которым тогда был Сильвестр (1718–1731): “Идохом первее к архиепископу всего Кипра, иже есть тамо в великой чести, — сообщает Барский, — и давши нам свое архиерейское благословение, отосла нас на малое пребывание в гостинницу, при храме святаго Антония стоящую, яже иногда бяше монастирь, ныне же мирская церковь”^⁷⁶.

В. Г. Барскому удалось посетить также ряд храмов и обителей Кипра, находившихся в различных частях острова; он побывал в столичном храме святой Софии, превращённой турками в мечеть: “Наипаче же обретается даже доселе церковь святия Софии, велика и зело прекрасная, от камене резанного зданна, яже издалече вне града зрится, — писал Барский. — Ныне турки превратиша ю на свой мечеть, идеже собирающеся молитву деют, и несть христианину волно внити внутрь”^⁷⁷. Барский также приводит важные сведения о количестве храмов, имевшихся в Никосии в 1727 году: “Церковь християнских внутрь града всех суть 9, прочее же все турецкие мечети, иже от святих церквей превратиша; монастира несть ни единаго греческого внутрь, французский же един и едина арменская церковь”^⁷⁸.

В описании Ларнаки В. Г. Барский традиционно упомянул о епископском служении святого Лазаря в этом городе и, помимо этого, отметил наличие здесь инославных христиан: “Есть же в Ларнаце едина церковь французская и монастирь францешканов, иноков римских”^⁷⁹. Барский совершил паломничество в знаменитый монастырь Кикко и описал чудотворную икону, издревле хранившуюся в монастырском храме: “Тамо в храме обретается едина икона Пресвятия Деви Богородици, именуемая Одигитрия, держащая на правици Господа нашего Иисуса яко младенца зело умиленна, сицевим образом, — писал Барский, — Ея же исписание не зрится, — вся покровенна есть, кроме лица, среброкованною шатою. Чудотворением от ветхих времен — даже до нине — прославляемая; пред нею же на всяк день иноци молебний канон поют. Не токмо же кипрский народ, но и окрестние далекие странни в велицем почитании икону ту имут”^⁸⁰.

Барский смог посетить также монастырь святого Маманта, отстоявший от Киккского монастыря “единого дне хождением”. Говоря о монастырской церкви этой обители, Барский отметил, что “церковь воистинну во всем лепа, в ней же одесную стени стоит икона святого мученика Маманта и гроб мраморен, идеже, неции глаголют, яко суть мощи, друзии же глаголют, яко не суть, еже есть вероятнее, понеже в турецкой земли целие мощи нинешних веков мало где слишатися могут. О сем же вестно буди, яко от гроба его миро является, им же мажущеся правовернии, целбу недугом получают”^⁸¹.

Перед отплытием с Кипра Барский побывал в монастыре святого Креста, расположенном на высокой горе. В своём сочинении Барский повторяет сведения своих предшественников, которые упоминали о святой равноапостольной Елене, которая посетила эти места по пути из Иерусалима, и далее приводит краткое описание обители: “Монастирь оний зданий много не имат, понеже токмо церковь пространна в широту же и долготу, низка же строением, но изрядна; две малие имать сверху глави, внутрь же шестию столпами есть поддержима, триипостасна иногда бяше, нине же токмо на среднем престоле литургисуют; келий в монастире мало суть, токмо четири или пять, и тии тесно к церкви приздании суть”^⁸².

Проведя 3 дня в этой обители, Барский затем сел на французский корабль, намереваясь добраться на нём до Александрии, и 18 июля 1727 года “вкораблившеся отплихом от славного острова морского Кипра”^⁸³. Но судьба Барского сложилась таким образом, что ему довелось в третий раз посетить Кипр, и это время оказалось наиболее плодотворным как для изучения им кипрских святынь, так и для развития русско-кипрских церковных отношений.

В сентябре 1734 года Барский снова отправился на Кипр. Тогдашний архиепископ Кипрский Филофей, живший в Никосии, узнав о приезде Барского и о том, что он владеет латинским языком, убедил его остаться на зиму на Кипре для преподавания этого языка в православном греческом училище. Барский согласился благодаря этим “благоуветливым словесем”. Учительство Барского продолжалось с октября 1734 до апреля 1735 года. Бедствия, постигшие Кипр, прервали занятия Барского. На Святой неделе там произошло сильное землетрясение, а вскоре к этому бедствию присоединилась эпидемия чумы. Кипрский архиепископ Филофей “изыде от престола”, уединился в одном из далёких монастырей, а В. Г. Барский, “облекшися в худи ризы <…> изидох от града, Левкосия нарицаемого, и шествовав пешеходно между горами и пустынями проходяще от монастыря в монастырь зрения ради и поклонения”^⁸⁴.

Осмотрев кипрские православные монастыри, Барский по прошествии чумы вновь вернулся в Левкосию, где и прожил до августа 1736 года. Но возникшая между Турцией и Россией война побудила его поспешить с отъездом на остров Патмос, где в то время жили одни греки и не было турок.

Во времена В. Г. Барского на Кипре было более шестидесяти действующих монастырей, кроме того, многие обители были безлюдны, о чём свидетельствовал сам неутомимый паломник: “Обретаются и ныне под игом турецким в Кипре монастирей, малих и великих, больше шестидесят, в них обретаются еще иноки”, — писал Барский, отмечая при этом, что “кроме же тих, многи суть пусты и разорены, от тяжестных даней и нестерпимых пакостей турецких”^⁸⁵.

Обладая даром художника, Барский старался запечатлеть посещаемые им обители, о чём он сообщал в своих записях: “От предреченных убо монастырей обидох и аз и посетих множае пятидесят; двадесят же изряднейших рукою власною изобразих”^⁸⁶. Научно-историческое значение “кипрского цикла”^⁸⁷ странствования Барского огромно. На сегодня, когда большинство кипрских монастырей прекратило своё существование, описания и рисунки Барского — это единственное историческое свидетельство очевидца об этих обителях. Записки Барского ныне привлекают внимание не только отечественных, но и кипрских церковных историков, посвятивших его рукописным заметкам ряд исследований.

Следует кратко упомянуть о дальнейшей судьбе В. Г. Барского и его рукописного наследия. 5 сентября 1747 года Барский вернулся в Киев и через месяц после своего возвращения на родину умер, не успев полностью привести в порядок свои записки. Об огромном интересе, который в своё время вызывали у православных читателей записки Барского, свидетельствует тот факт, что они были изданы до 1819 года шесть раз; первое издание вышло в 1779 году. Больше того, записки Барского задолго до их издания широко распространялись в рукописном виде. В 1885–1887 гг. Православное Палестинское общество выпустило 4-томное издание “Странствований” Барского. Это издание было выполнено по подлинной рукописи Барского под редакцией Н. П. Барсукова, известного русского археографа, библиографа и историка.

Кипр и Россия в конце ХVIII — начале XIX вв.

После спешного отъезда В. Г. Барского с Кипра в 1736 году в связи с началом русско-турецких военных действий обстоятельства долгое время не благоприятствовали паломникам из России посещать этот остров. Поэтому следующее письменное свидетельство о Кипре относится ко времени окончания очередной русско-турецкой войны и заключения Кучук-Кайнарджийского договора, согласно которому Россия получила право назначать своих консулов в отдельные пункты Османской империи. Так, в 1784 году консулы были назначены в Александрию, Албанию, Сайду, на Кипр, Хиос, Самос, а затем в Дамаск, Бейрут (1785) и в Трабзон (1786)^⁸⁸.

Один из русских исследователей, М. Г. Коковцев, посетивший в те годы Средиземноморье, писал о Кипре: “Никосия столичный теперь город, в котором пребывание имеет здешний митрополит, во время крестовых походов взят был королём английским Рихардом (Ричардом в 1190 г. — а. А.) и отдан после во владение французскому принцу Гвилузиньяну (Гюи Лузиньяну — а. А.), которого потомки владели до изгнания христиан из Палестины. После овладели оным венецияны, но турки, усилившись, отняли у них. На южной стороне находится другой великий город Фамагости с изрядною рейдою и небольшой пристанью. Теперь считается на нём около ста тысяч жителей мухамедан и греков”^⁸⁹.

Но это — свидетельство светского представителя из России. А вот что писал об этом острове иеромонах Мелетий из Саровской пустыни, побывавший на Кипре в 1793 году: “Всю ночь сильно обуреваемые, неслись по волнам, на волю Божию прямо к Кипру. Поутру же при восхождении солнца буря и мрак начали утихать, и помянутый остров стал виден. Проходя мы оной 20 ноября в виду имели влеве город Паф (Пафос), в котором святой апостол Павел сопротивляющегося слову Евангелия Еллима волхва (Деян 13:11), и хотящего развратити Анфипата Сергия от веры, наказа слепотою, не видети солнца до времени, а 21-го дня около полудень прошли Лемес (Лимасол)”^⁹⁰.

Далее иеромонах Мелетий приводит интересные сведения, говорящие о том, что история русско-кипрских церковных связей не исчерпывается письменными свидетельствами. “В сем городе (Пафосе — а. А.) сказывали мне, — писал далее иеромонах Мелетий, — некоего россиянина тело во гробе сохраняется нетленно. Он, поклонившися во Иерусалиме святым местам и возвращаясь, тут скончался”^⁹¹.

Иеромонах Мелетий, как и его предшественники, посетил Ларнаку и поклонился гробу святого Лазаря, отметив при этом, что мощи его были перевезены в Константинополь ещё при императоре Льве VI (886–912): “Поутру 22 числа со многими пассажирами сошёл я на берег (в Ларнаке — а. А.) и с единоверными пошёл на поклонение в храм святого Лазаря, его же Христос в Вифании воскресил из мёртвых, — сообщал иеромонах Мелетий. — Гроб его, который в почтении у христиан, соделан в церкви внутрь земли под престолом, в тесной пещерке на западной стороне. Сходят в оную с правой стороны из алтаря, узкой каменной лестницей. О мощах его свидетельствует синаксарий в субботу Ваий, что оные премудрейший царь Лев оттуда перенёс в Константиноград и в созданнем во имя его храме положи. Где же ныне обретаются, неизвестно”^⁹².

Если сообщения ряда русских паломников ограничивались упоминанием о Ларнаке и Никосии, то в записях иеромонаха Мелетия содержатся ценные сведения о паломничестве в знаменитую Киккскую обитель: “На 23-е число в полунощи вседши мы на ослов, нанятых в ближней веси у христиан, поехали на поклонение к чудотворному образу Пресвятыя Богородицы, в монастырь Кикко”^⁹³, — писал иеромонах Мелетий. По пути в Кикко иеромонах Мелетий останавливался для отдыха в христианских селениях, которые в те времена турецкого господства не так часто встречались в глухих частях острова. Описывая одно из них, иеромонах Мелетий отмечал, что находившаяся в этом селе “нового построения церковь изрядна, на главе имеет крест. Сие христианское знамение впервые в Турции увидев я на церкви, порадовался. От сея неподалёку в развалинах древней церкви в алтарной восточной стене на горнем месте написан хорошим искусством образ Христа Спасителя. Осеняющие Его руце изображают перстами IС ХС. Ночевать мы приехали в метох (на подворье — а. А.) Киккского монастыря, где по обыкновению приняты, угощены и упокоены. Поутру ходили в церковь на утреннее пение, и по оном без расхода слушали святую литургию <…> Церковь деревянная, стоящая посреде подворья архангела Михаила”^⁹⁴.

Путь иеромонаха Мелетия и его спутников был долог: “К вечеру приехали мы к другому киккскому метоху свв. мучеников Сергия и Вакха, — продолжал иеромонах Мелетий. — Подворье сие находится близ моря <…> Церковь здесь также деревянная, но гораздо меньше Архангельской”^⁹⁵.

Труден был путь от кипрского побережья до Кикко, основанного в глубине горного массива, и это паломничество занимало не один день, что видно из сообщения иеромонаха Мелетия: “25-го дня по службе Божией, вседши на скотов своих, обратились от метоха к полудню, и, проехав некое расстояние, взошли в горы, покрытые лесом и испещрённою зелёностью. На пути сем миновали одну христианскую деревню, стоящую между горами в густом лесу при текущих водах <…> Около вечера пришли мы в монастырь, и были приняты в оном ласково, дали нам для пребывания большую гостинную келью”^⁹⁶.

Иеромонах Мелетий уделил внимание описанию чудотворной иконы Божией Матери, хранившейся в этой древней обители: “Икона Пресвятая Богородицы стоит в церкви (в Кикко) возле царских врат с северной стороны. Мерою она подобна Владимирской, обретающейся в Московском Успенском кафедральном соборе. Изображение её: Иисус Христос яко младенец сидит у Богоматери на левой руке, восклонясь за правую руку Её, которою Она объемши Его созади повыше длани у состава придерживает десницу Его, держащую написанный греческими словами свиток (Ис 61:1): Дух Господень на Мне, Егоже ради помаза Мя, благовести и прочая”^⁹⁷.

Иеромонаху Мелетию уже было известно изображение этой чудотворной иконы, которая обычно бывает скрыта от глаз паломников. “Сие описание взял я с копии, — отметил в своих записях иеромонах Мелетий, — самый же подлинник обложен серебряной ризой и от верха до персей покрыт пеленой, которыя, при целовании Образа един, точию угол с низу открывается. Сея святой иконы точное изображение обретается во Флорищевой пустыни в соборной церкви”^⁹⁸.

В записках иеромонаха Мелетия излагается предание об иконе Киккской Божией Матери, которое ранее не встречалось у других авторов. Отметив, что этот чудотворный образ — один из трёх икон, написанных святым апостолом и евангелистом Лукой, иеромонах Мелетий пишет далее о том, что эта икона “принесена на место Кикко из палат царских, в лета греческого самодержца Алексея Комнина. Дщери сего государя деве именем Анне в тяжкой болезни молившейся ко Пресвятей Богородице о исцелении своём, было извещение, что получит здравие, ежели икона её, пребывающая в их царских палатах, отнесена будет в Кипр на место Кикко в монастырь. О сем услышав царь, отец болящей девицы, немедленно через епарха кипрского с великой честью посылает икону ту на показанное место…”^⁹⁹.

Известно, что греки-киприоты подвергались гонениям со стороны турок во времена турецкого владычества на Кипре, но, как свидетельствовал иеромонах Мелетий, для монастыря Кикко турки делали исключение ради чтимой иконы Божией Матери: «Монастырь сей (Кикко — а. А.) ради попечительницы своей Пресвятей Богородицы, во уважении есть и у самих турков, — отмечал Мелетий. — Они икону Её именуют Буюк Панагия, что значит от первого турецкого, второго же греческого слов “Великая Всесвятая”. Налогов же и даний пред прочими монастырями от него менее требуют. Впрочем, как монастырь, так и самая Богородична икона у греков именуется Панагия Кикко, по древам тут растущим, кикос называемым»^¹⁰⁰.

Посетил иеромонах Мелетий и другую кипрскую обитель — монастырь святого Маманта, отправившись туда из Кикко. Его перу принадлежит краткое описание монастырского храма: “Церковь святого мученика Маманта по соразмерности своей во всём есть изрядна и довольного пространства. Верх её утвержден на десяти столпах и подобной ей во всём Кипре церкви у христиан нет. Она построена, как слышно, во время владения венецианами Кипром”^¹⁰¹.

Побывал иеромонах Мелетий и в Никосии, где наглядно проявлялись результаты турецкого господства над населением острова: “Левкосия или Никосия, град на острове Кипрском есть начальнейший, — писал он. — В нём пребывание имеют турецкий паша, управляющий всем Кипром, и архиепископ греческий, который, по древнему праву ни в чём не завися от патриарха, есть сам верховнейший кипрских христиан судия <…> Лучшее и великолепнейшее в нём здание есть, стоящая посреде града древняя христианская церковь святыя Премудрости (София — а. А.), которая от турков превращена в мечеть”^¹⁰².

Иеромонах Мелетий отмечал, что греческое население острова численно превосходило турецкую общину и другие меньшинства: “Населяющие оной (Кипр — а. А.) жители суть трёх родов: турки, греки и армяне, греков число большее, армяне же в малом количестве, точию в Никосии находятся”^¹⁰³. И не случайно жители острова видели в лице иеромонаха Мелетия представителя могущественной православной державы, к которой в то время мысленно обращали свои взоры многие православные народы, находящиеся под гнётом турецкого владычества. “В проезде по Кипру, — писал иеромонах Мелетий, — некие меня вопрошали: когда придёт сюда императрица Екатерина избавить нас, подобно как Крым, от порабощения?”^¹⁰⁴.

В связи с этим можно отметить, что в те времена монастырь Кикко имел свои владения в России. В другом кипрском монастыре — Махейра, во второй половине ХVIII века во время богослужения читали молитву “за великую госпожу нашу императрицу российскую Екатерину и её царский дом”. Очевидно, эта молитва была своеобразным воззванием киприотов о помощи в их освободительной борьбе^¹⁰⁵.

В начале XIX века на Кипре по-прежнему были неблагоприятные условия для тех русских паломников, которые посещали этот остров. Это видно из “Путевых записок Калужской губернии дворян Вешняковых и медынского купца Новикова”, побывавших на Кипре по пути в Палестину в конце 1804 года.

Эти паломники достигли Кипра в районе Пафоса: “22-го числа декабря (1804 года — а. А.) усмотревшие во-первых матросы с мачты землю закричали: Кипрос! Кипрос! По нескольких часах приблизились мы к Пафосу <…> лежащему на низком прибрежии…”^¹⁰⁶.

Сойдя на берег в более удобной гавани Ларнаки, называемой Венецианской пристанью, паломники встретили здесь архиепископа Синайского Константина, прибывшего на Кипр из Иерусалима, “который прежде был девять лет в Киеве архимандритом монастыря святой мученицы Екатерины, потом, по избранию братией Синайской горы, посвящён, сообразно древнему преданию в Иерусалиме при Гробе Божием в архиепископа Синайского, и который на пути своём в Египет принуждён был за противным ветром медлить в Ларнаке. Он узнал, что на пришедшем судне находятся россияне, предпринявшие путешествие в Палестину, и желал с ними увидеться <…> Он принял меня очень ласково, — повествует далее автор записок, — и разговаривал со мною о разных материях на русском языке, в котором весьма сведущ”^¹⁰⁷.

Автор повествования приводит в своём сочинении ряд интересных деталей о повседневной жизни и традициях кипрских православных христианин. Он пишет, например, о том, что “в Турции христиане не наблюдают при посвящении в монашество трёхлетнего искуса; желающий объявляет только о том, кому следует, постится одну неделю, исповедуется, причащается Святых Тайн, и потом постригается; если же пожелает быть иеромонахом <…> то беспрепятственно производится, и с данной ему от посвятившего деспота, то есть архиерея грамотой, имеет право переходить из монастыря в монастырь, или жить в городах и селениях, упражняться в каких-либо промыслах <…> Почти в каждом монастыре находятся, кроме иеромонахов, архимандриты или архиереи, некоторые живут и по домам мирян”^¹⁰⁸.

Автор записок сознавал, что многие особенности в жизни кипрского духовенства были обусловлены тяжёлыми условиями, порождёнными турецким гнётом, о чём он пишет далее: “Архиерея, даже и самого патриарха нельзя различить от простого монаха, когда они не в облачении; знаки отличия запрещены, равно и ношение сверх камилавки клобука. А так все без изъятия имеют на себе обыкновенную только монашескую одежду”^¹⁰⁹. Тем не менее автор с удовлетворением отмечал жизнеспособность Кипрской Православной Церкви, лучшие представители которой сумели противостоять иноверному влиянию, опираясь на монастыри как оплот Православия: “На одном Кипре считается до трёхсот монастырей греческих, которые владеют пашенными землями, имеют шелковичные леса, виноградные сады, и пекутся о скотоводстве и пчеловодстве; в сем состоит главный промысл, доставляющий оным содержание и средство к платежу податей правительству и епархиальным архиереям”^¹¹⁰.

Но турецкое господство на Кипре было реальностью, с которой пришлось считаться русским паломникам, и они были вынуждены отказаться от поездки в Киккскую обитель: “Спутники наши христиане и мы желали поклониться чудотворной иконе Пресвятой Богородицы, находящейся в монастыре Кикко, отстоящем от Ларнаки на 8 часов ходу; но в сем воспрепятствовало нам возмущение, производимое пашой Левкосийским”^¹¹¹, — с сожалением сообщал автор повествования, который вместе со своими спутниками вскоре после того выехал из Ларнаки в Палестину.

Кипр и Россия в XIX веке

В 1835 году предпринял своё первое путешествие на Восток Аврам Семенович Норов (1795–1869 гг.). Участник Отечественной войны, он в 1823 году оставил военную службу; в 1854 году был назначен министром народного просвещения. Он был действительным членом Академии наук по отделению русского языка и словесности. О книге Норова “Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе” Чернышевский говорил, что она “столько же отличается достоинствами изложения, сколько и учёными достоинствами”^¹¹².

А. С. Норов высказывал предположение, что Атлантида не могла быть в Атлантическом океане, но находилась в восточной части Средиземного моря, занимая пространство между Кипром, Сицилией и Лесбосом, и что остатком погрузившейся Атлантиды является остров Кипр. “Этот остров некогда заполнял собой почти всё пространство, занимаемое теперь морем между Малой Азией, Сирией и Египтом, и простирался к западу до Тиррении”^¹¹³, — писал А. С. Норов.

У А. С. Норова была возможность посетить Кипр во время возвращения из Святой Земли, когда, отплыв из Бейрута, он на корабле достиг кипрского побережья вблизи Лимасола. Но в это время в городе разразилась эпидемия чумы, и поэтому паломники сходить на берег не стали^¹¹⁴. Однако А. С. Норов в своём сочинении уделил место описанию кипрских святынь, связанных с именами апостола Варнавы и святого Иоанна Милостивого.

Апостол Варнава был первым епископом на Кипре, где он принял мученический венец. В царствование императора Зенона было обретено нетленное тело святого Варнавы с Евангелием от святого Матфея, писанным собственной рукой Варнавы, которое лежало на его груди. Христиане Лимасола чтут в особенности память святого Иоанна Милостивого, который здесь родился от богатых родителей. Потеряв жену и детей, он посвятил себя уединению и служению нищим и скорбным; он называл их своими владыками и употребил всё своё богатство на их содержание и утешение. Быв призван на патриарший престол Александрийский, он сделался благодетелем не только бедных, но и церквей всего Востока. Во время нашествия персов он способствовал Иерусалимскому епископу Модесту к восстановлению храма Гроба Господня и других святых мест Палестины. Иоанн Мосх и Софроний были его учениками. Чувствуя свою кончину, он велел перевезти себя в Лимасол, где и преставился. Мощи святого Иоанна были перенесены в Константинополь, потом уступлены в дар Матиасу, королю венгерскому, и хранятся теперь в Пресбургском соборе^¹¹⁵.

Вскоре после отъезда А. С. Норова от кипрских берегов остров посетил иеромонах Аникита (в миру князь С. А. Ширинский-Шихматов). Ещё состоя на службе в Морском корпусе в 1804–1827 гг., он мечтал о путешествии по святым местам. Получив в 1820 г. продолжительный отпуск для восстановления своего расстроенного здоровья, князь Сергий предпринял среди глубокой зимы путешествие по русским святым местам и посетил новгородские и московские монастыри и святыни. Приняв в 1830 году монашество в Юрьевом монастыре с именем Аникиты, он в апреле 1834 года отправился в паломничество по Востоку^¹¹⁶.

Как и А. С. Норов, иеромонах Аникита впервые увидел Кипр на пути в Святую Землю, но эпидемия чумы всё ещё свирепствовала на острове, и о высадке на берег не могло быть речи. “Отплыв от Родоса, — писал иеромонах Аникита, — вступили мы под паруса, и по причине штилей, при тихих попутных ветерках, не прежде достигнули Кипра, как 28 числа (августа 1835 г. — а. А.) около полудни, и подошед к пристани Липаел, свезли в оную бывшего с нами кипрского купца с сыном его и товаром в карантин, не сообщаясь отнюдь ни с кем из жителей, ибо на острове ещё по местам продолжалась чума. Того же числа от Кипра пустились к Яффе…”^¹¹⁷.

На обратном пути из Иерусалима на родину, в апреле 1836 года в Яффе отец Аникита неожиданно для себя получил указ Синода о назначении его в Афины в штат церкви русского посольства. Отправившись к месту своего нового назначения, иеромонах Аникита волей судьбы оказался снова на Кипре. “С 11 на 12-е (апреля 1836 г. — а. А.) вечером ветр весьма скрепчал и развил великое волнение. Продержась сутки под парусами, по невозможности продолжать плавание своё безопасно, спустились к острову Кипру и в 5-м часу вечера положили якорь на рейд порта Ларнако”^¹¹⁸. — отмечал в своих записях иеромонах Аникита.

Здесь иеромонах Аникита поспешил в храм святого Лазаря “на поклонение части святых мощей и святому его гробу, под святой трапезою находящемуся”. Болезненное состояние иеромонаха Аникиты стало причиной несчастного случая, происшедшего с ним при посещении этого храма.

“Не зная местоположения, устремился я, грешный, вошед в алтарь, на поклонение и облобызание святой трапезы (престола — а. А.), и (так) как место сие было не освещено, а паче всего по попущению Божию, с расходу упал в предверие, входящее в самый гроб лестницею вниз о многих ступенях”, — писал иеромонах Аникита о своей неудачной попытке^¹¹⁹.

Оправившись от потрясения, он предпринял вторую попытку, которая оказалась более успешной: “17-го сподобился я паки придти в церковь и поклониться святителю и другу Христову, и отслушать Божественную литургию; и паки поклонясь и облобызав гроб праведника, отправился к консулу в Морской части в Ларнако”^¹²⁰, — отмечал иеромонах Аникита, добавляя при этом, что уже на следующий день, 18 апреля, его корабль покинул кипрские берега и направился в Грецию. Но непродолжительной была его деятельность в столице Греции. 7 июня 1837 года отец Аникита скончался в Афинах. Его прах был перевезён на Афон и погребён в Ильинском скиту^¹²¹.

В 1849 году на Кипре побывал русский поэт и критик П. А. Вяземский (1792–1878). В июне 1849 года из своего подмосковного имения в селе Остафьеве он предпринял путешествие на Восток. Он прожил несколько месяцев в Константинополе, посетил Малую Азию и сподобился поклониться в Иерусалиме Святому Живоносному Гробу Спасителя. На Кипр П. А. Вяземский, как и многие другие русские паломники, отплыл от Родоса. “На острове Кипре город Ларнака; нас тут приняли очень радушно и духовенство и светские жители, вероятно и потому, что из Смирны были мы на пароходе с кипрским жителем, который отрекомендовал нас своим соотчичам, — вспоминал П. А. Вяземский. — В особой записке значатся имена всех лиц, с которыми мы, в течение трёх или четырёх часов, познакомились и подружились”^¹²².

Кипр в те годы по-прежнему находился под турецким правлением, и хотя христиане-киприоты сумели сохранить свою религию, культуру и традиции в тех трудных условиях, они по-прежнему во многом были ограничены в своей повседневной жизни. Вот что писал П. А. Вяземский об одной из таких проблем: “Духовенство монастыря святого Лазаря, который, по воскресении своём, жил и умер на острове Кипре, подало мне записку об исходатайствовании им дозволения звонить в колокол. При входе моём в монастырь в колокол звонили, но просили меня, на всякий случай, если турецкое начальство будет взыскивать за это нарушение общего постановления, сказать, что я привёз этот колокол в дар монастырю, и сделан был нами один опыт”^¹²³.

В эти годы в России по-прежнему происходило широкое ознакомление православных христиан с творениями святого Епифания Кипрского; в церковной печати появлялись новые переводы на русский язык его проповедей: “Слово на Вознесение Господа нашего Иисуса Христа”^¹²⁴, Слово в неделю Ваий^¹²⁵, Слово на Святое Христово Воскресение^¹²⁶, Слово против савеллиан^¹²⁷, «Изложение кафолической веры, — из третьей книги “Против ересей”»^¹²⁸, Слово в Великую Субботу^¹²⁹. С 1863 года в Московской Духовной академии началось издание Творений святого Епифания Кипрского в русском переводе, и в 1884 году вышла уже 6-я часть его трудов^¹³⁰.

Отечественные историки в те годы посвящали свои исследования истории христианства на Кипре. Так, в журнале “Духовное чтение” за 1866 год была напечатана статья игумена Арсения “Греко-униаты острова Кипра в ХIII–ХVI вв.”^¹³¹. Но особое внимание уделялось истории Православия на этом многострадальном острове. Осуществлялись переводы с новогреческого языка на русский тех трудов, в которых содержались сведения о Кипрской Церкви в самый тяжёлый период её истории — времён турецкого господства. Так, в 1862 году священник Пётр Соколов перевёл с новогреческого языка книгу “Христианские мученики, пострадавшие на Востоке со времени завоевания Константинополя турками” (СПб., 1862). Среди прочих здесь излагались жития христианских мучеников-киприотов, таких как святой Георгий Птолемаидский (родился на Кипре, пострадал в 1752 году в Птолемаиде (Акре)), святой великомученик Полиодор (родился на Кипре, в Левкосии, пострадал в 1794 году в новом Ефесе)^¹³².

Русско-турецкая война 1877–78 гг. открыла перед народами, порабощёнными турками, реальную возможность освобождения от турецкого ига. Можно было рассчитывать и на улучшение положения христиан Кипра. Турецкая империя оказалась на грани развала, обострение на этой почве отношений между Англией и Россией, открытие в 1869 году Суэцкого канала и стремление Англии овладеть Египтом, чтобы осуществить контроль над кратчайшим путём в Индию, — всё это заставило Англию искать опорную базу в восточной части Средиземного моря. Подчёркивая важное стратегическое значение Кипра, лорд Дизраэли в мае 1878 года писал королеве, что в результате приобретения острова Кипр “мощь Англии на Средиземном море, а также Индийская империя Её величества значительно усилятся. Кипр — это ключ к Восточной Азии”^¹³³.

Таким образом, опасаясь усиления России в Средиземноморье и на Ближнем Востоке, Англия в 1878 году тайно договорилась с Турцией о “временной” передаче ей в управление Кипра в обмен на гарантию Англией северо-восточных границ Азиатской Турции^¹³⁴. С концом турецкого гнёта православные христиане Кипра ощутили существенное улучшение своего положения. Стали более безопасными и пути русских паломников в Святую Землю. В конце XIX столетия отечественные исследователи приступили к углублённому изучению истории Кипрской Православной Церкви и её святынь.

Осенью 1895 года на Кипре побывал русский учёный Я. И. Смирнов. Он провёл там детальное исследование двух древних кипрских мозаичных изображений Божией Матери. 15 сентября 1895 года Я. И. Смирнов посетил деревню Кити близ Ларнаки и осуществил подробную фотографическую съёмку древнейшей христианской мозаики острова в церкви Панагии Ангелозданной (Панагия Ангелоктистос)^¹³⁵.

Как известно, древнее название Ларнаки — Китион. Но у древних паломников ничего не говорится о существовании в Ларнаке какого-либо чудотворного изображения Божией Матери. Однако близ Ларнаки находится деревня Кити, на которую перешло имя древнего Китиона, вероятно, после какого-либо опустошительного разорения и запустения города, а в деревне этой в церкви Божией Матери сохранилась древняя мозаика Пресвятой Девы. Известие об этом мозаичном изображении Божией Матери находится в соборном послании трёх восточных патриархов и 185 епископов, собравшихся в 836 году в церкви Воскресения в Иерусалиме для защиты иконопочитания против иконоборческой политики императора Феофила^¹³⁶.

Ещё в 1736 году отечественный паломник В. Г. Барский свидетельствовал, что он видел “вне града Ларна”, “в веси Ките храм лепотен, иже бяше прежде престол архиерейский, тамо и чудотворный образ Богородицы, каменцами от мусии насажден, и от арапа некогда ударен, кровь источити повествуется”. Приступая к изучению этого мозаичного изображения, Я. И. Смирнов беседовал с одним из кипрских иеромонахов в монастыре Канакария, и тот дал ему ряд ценных советов по поводу сказаний об этом изображении^¹³⁷.

Я. И. Смирнов пришёл к заключению, что хотя храм Панагии византийского типа Х–ХI вв., он, однако, не древнее владычества франков или лузиньянов (1192–1302 гг.), но “при виде восточной части церкви снаружи поражают непомерно малые размеры абсиды, которые совсем не соответствуют величине церкви”^¹³⁸. Это, по мнению Я. И. Смирнова, объясняется тем, что ныне существующая церковь пристроена к значительно древнейшей, чем она сама, абсиде. Причиной этому была, конечно, лишь древняя мозаика, сохранившаяся в конхе её^¹³⁹.

Это древнее изображение Божией Матери привлекло к себе внимание отечественных специалистов. Не довольствуясь эскизными фотографическими снимками этого древнего памятника, Комитет попечительства о русской иконописи заказал в 1907 году художнику Н. К. Клюге акварельную копию этой мозаики. Н. К. Клюге работал в Китийской церкви осенью 1907 года. Кроме фотографического и акварельного воспроизведения мозаики абсиды, он сделал ещё и архитектурные чертежи здания и все материалы передал в распоряжение Русского археологического института в Константинополе^¹⁴⁰.

На основании этих материалов другой отечественный исследователь, Ф. И. Шмит провёл детальное исследование этого мозаичного изображения Божией Матери с привлечением новейших для своего времени научных данных, в результате чего смог сделать вывод о том, что “наиболее вероятная, по общеисторическим соображениям, дата постройки китийской церкви — вторая половина IX века”^¹⁴¹.

Описанию китийской мозаики уделил большое внимание крупнейший специалист в области церковного искусства — Н. П. Кондаков, датировавший её серединой VII века^¹⁴².

Возвращаясь к научной деятельности Я. И. Смирнова на Кипре, необходимо упомянуть и о другом открытии русского исследователя. 12–13 сентября 1895 года он провёл изыскания в церкви Панагии Канакарии и здесь обнаружил другую, ещё более древнюю мозаику, которую он датировал концом V — началом VI века^¹⁴³.

Вторая найденная Я. И. Смирновым кипрская мозаика находится в церкви Панагии Канакарии на Карпасийском полуострове Кипра в северо-восточной его части. Церковь эта, подобно китийской, ныне представляет собой перестройку большого древнего храма, имевшего широкую абсиду с мозаичным монументальным изображением Божией Матери, сидящей на троне с младенцем Христом на коленях^¹⁴⁴.

Русская и Кипрская Православные Церкви в новое время

Следующий эпизод из истории русско-кипрских церковных связей относится к самому началу ХХ столетия, когда возник так называемый “кипрский церковный вопрос”. Эта проблема возникла после смерти в 1900 году архиепископа Кипрского Софрония и ещё одного кипрского митрополита. На острове разгорелась борьба между сторонниками двух оставшихся митрополитов. Вмешательство патриарха Константинопольского, назначившего митрополита Киринийского Кирилла архиепископом Кипра, не смогло разрешить проблемы. Стремясь выйти из создавшегося положения, Константинопольский Патриархат обратился к Русской Православной Церкви с просьбой признать каноничным назначенного митрополита Кирилла. Но представители Русской Православной Церкви, не желая ухудшать русско-кипрские церковные отношения, воздержались от вмешательства во внутренние дела Кипрской Православной Церкви, проявив тем самым подобающую мудрость и понимание канонического положения этой древней Церкви^¹⁴⁵.

Кризис был разрешён лишь после согласия патриарха Константинопольского на отставку так и не приступившего к архиепископским обязанностям Киринийского Кирилла и на избрание, при посредстве патриарха Александрийского Фотия, архиепископом Новой Юстинианы и всего Кипра Кирилла, митрополита Китионского^¹⁴⁶.

На протяжении всего XIX и в начале XX столетия русские православные христиане направляли на Кипр щедрые пожертвования, и особенно в известный в России монастырь Кикко. Свидетельством тесных связей с монастырём Кикко служат хранящиеся в монастыре ценные лампады, паникадила, подсвечники, богослужебные Евангелия, митры, сосуды и другие церковные предметы русской работы. На одном колоколе можно прочитать надпись: “В монастырь Пресвятой Богородицы, называемый Кикко, на острове Кипре прилежанием русских православных и старанием жительницы Москвы Екатерины Обрамовой в мастерской Богданова. 80 пудов”^¹⁴⁷. В другом кипрском монастыре — Махера также хранится много различных церковных предметов из России.

В начале XX века русские церковные историки продолжали изучать жизнь Православия на Кипре; среди ряда публикаций, посвящённых этой теме, можно отметить работу И. И. Соколова “Кипрская Православная Церковь” (СПб., 1909)^¹⁴⁸. После начала Первой мировой войны русско-кипрские церковные связи были прерваны. В последующие несколько десятилетий Кипрская Православная Церковь переживала тяжёлые времена. Английская администрация острова всячески препятствовала хиротонии новых архиереев и замещению освобождавшихся кафедр. Так, в течение 14 лет (1933–1947 гг.) Пафский митрополит Леонтий был единственным православным архиереем на Кипре.

Летом 1942 года имелась реальная угроза захвата острова немцами, вынашивавшими планы прорыва на Средний Восток. Однако разгром немецких войск на Волге в начале 1943 года сорвал эти планы, и поэтому замысел немцев захватить Кипр не был осуществлён.

В годы после Второй мировой войны русско-кипрские церковные связи начали постепенно возобновляться. Совместное участие во всеправославных совещаниях, в работе Всемирного Совета Церквей привело к установлению контактов между представителями Кипрской и Русской Православных Церквей. Так, на торжествах в честь 50-летия архиерейского служения Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I в Москву прибыла в числе прочих делегация от Кипрской Православной Церкви.

За последнее десятилетие связи между Русской и Кипрской Православными Церквами продолжают укрепляться^¹⁴⁹. В декабре 1976 года по приглашению архиепископа Кипрского Макария делегация Русской Православной Церкви во главе с митрополитом Тульским и Белевским (ныне — Крутицким и Коломенским) Ювеналием совершила поездку на Кипр^¹⁵⁰.

В 1977 году Кипрская Православная Церковь понесла тяжёлую утрату: 3 августа скончался её предстоятель — архиепископ Макарий^¹⁵¹. 4 августа для участия в похоронах Блаженнейшего архиепископа Макария на Кипр отбыла делегация в составе митрополита Берлинского и Среднеевропейского (ныне Минского и Белорусского) Филарета и архиепископа Волоколамского Питирима, председателя Издательского отдела Московского Патриархата^¹⁵².

С 9 по 15 мая 1978 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен во главе делегации посетил Кипрскую Православную Церковь. Делегация посетила древние кипрские монастыри Кикко и Махера. Святейший Патриарх Пимен совершил литию у могилы почившего предстоятеля Кипрской Православной Церкви архиепископа Макария и возложил на его могилу венок^¹⁵³.

С 22 мая по 7 июня 1978 года в нашей стране находилась делегация Кипрской Православной Церкви во главе с новоизбранным архиепископом Новой Юстинианы и всего Кипра Блаженнейшим Хризостомом. С 25 по 29 мая делегация принимала участие в торжествах Русской Православной Церкви, посвященных 60-летию восстановления патриаршества в России^¹⁵⁴.

Отношения между обеими Церквами развиваются и на молодёжном уровне. Весной 1982 года в нашей стране находилась делегация православной молодёжи с Ближнего Востока, в составе которой были кипрские православные христиане. В ноябре 1983 года молодёжная делегация Русской Православной Церкви посетила Кипр с ответным визитом по приглашению молодёжного департамента Ближневосточного Совета Церквей и имела встречу с Блаженнейшим архиепископом Хризостомом.

В июне 1988 г. делегация Кипрской Православной Церкви во главе с архиепископом Хризостомом посетила нашy страну для участия в торжествах по случаю празднования 1000-летия Крещения Руси.

В январе 1989 года нашей стране было передано около двухсот страниц архивных материалов, рассказывающих об истории отношений между народами России и Кипра. Выступивший на церемонии министр юстиции и министр при президенте Республики Кипр Христодулос Хрисанту высоко оценил тогдашний уровень советско-кипрских связей, в частности, в области культуры. Передача архивов состоялась в ответ на аналогичный шаг Советского Союза, предоставившего Кипру в 1988 году ряд ценных исторических документов об отношениях между Россией и Кипром^¹⁵⁵.

В октябре 1990 года в Москве проходил Всесоюзный фестиваль культуры и искусства греков, в котором приняли участие не только греки, жившие в нашей стране, но также гости с Кипра и из Греции. В приветствии М. Горбачёва, направленном участникам фестиваля, в частности, говорилось: “Ha духовных ценностях эллинов воспитывалось не одно поколение у нас в стране. С принятием христианства византийская культура на протяжении веков оказывала влияние на жизнь наших народов. Издавна жившие в России греки были в первых рядах борцов за освобождение Греции от иностранного ига. Много греческих имён навсегда останется в нашей общей истории. В свете этого я желаю полного успеха вашему фестивалю, который проводится со столь представительным участием греков из-за рубежа. Надеюсь также, что он послужит укреплению добрых отношений СССР с Грецией, Кипром и всей греческой диаспорой^¹⁵⁶.

Существенным вкладом в развитие российско-кипрских связей явился визит в Москву 27–31 октября 1991 г. президента Республики Кипр. В ходе визита были проведены переговоры с президентом России Б. Н. Ельциным, имели место контакты с руководством Краснодарского края, где издавна проживает большое число этнических греков.

С начала 1990-х гг. российско-кипрские связи, как межцерковные, так и межгосударственные, начали интенсивно развиваться. Основные события в этой сфере можно представить в хронологическом порядке.

7 апреля 1992 г. Республика Кипр признала Россию в качестве продолжателя и правопреемника СССР, с которым поддерживала дипломатические отношения с августа 1960 г.

8–13 мая 1992 г. с визитом на Кипре побывал Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.

15 октября 1992 г. состоялся рабочий визит президента Республики Кипр в Россию. Были подписаны Меморандум о принципах экономического сотрудничества, а также межправительственное Соглашение о сотрудничестве в развитии причерноморского региона России (Краснодарский край).

В июне 1994 г. Москву посетила делегация парламента Кипра во главе с его председателем. В ходе состоявшегося 9–13 декабря 1994 г. официального визита на Кипр делегации Государственной думы во главе с А. Н. Чилингаровым установлены прямые контакты между парламентской группой по связям с Кипром и группой дружбы с Россией, образованной в Палате представителей Республики Кипр.

Устойчиво развиваются российско-кипрские культурные связи. В ходе визита в Москву в июле 1994 г. министра образования и культуры Кипра было подписано Соглашение о сотрудничестве между министерствами культуры двух стран.

8–11 мая 1995 г. тогдашний президент Республики Кипр Г. Клиридис находился в Москве для участия в торжествах по случаю 50-летия Победы, а 11–14 июля 1998 г. — в качестве почётного гостя мэра Москвы Ю. М. Лужкова на открытии Всемирных юношеских игр; он был принят президентом России Б. Н. Ельциным.

В сентябре 1996 г. на Кипре с визитом побывал министр культуры России. В Никосии действует российский центр науки и культуры. Реализуются договорённости между телевещательными организациями двух стран, информационными агентствами.

17–20 июня 1997 г. состоялся визит в Москву делегации Палаты представителей Республики Кипр во главе с председателем парламента С. Киприану. В сентябре 1997 г. мэр Никосии Л. Димитриадис принял участие в мероприятиях, посвящённых 850-летию Москвы; тогда же был подписан Протокол о сотрудничестве между двумя столицами.

В январе и апреле 1998 г. на Кипре находился управляющий делами Московской Патриархии архиепископ Солнечногорский Сергий.

В марте 1998 г. в Москве было подписано Соглашение о сотрудничестве между ИТАР–ТАСС и Кипрским информационным агентством (КИПЕ). В мае 1998 г. на Кипре находился генеральный директор ИТАР–ТАСС В. Н. Игнатенко.

Летом 1998 г. три студента Санкт-Петербургских Духовных академии и семинарии получили возможность познакомиться с опытом православного воспитания детей в летнем приходском лагере на о. Кипр по приглашению настоятеля одного из самых крупных приходов на Кипре — храма Благовещения Божией Матери в г. Никосии — протопресвитера Георгия Антониу.

Начало третьего тысячелетия ознаменовалось укреплением связей России и Кипра в церковной сфере. В мае 2005 года Святейший Патриарх Алексий II на встрече с президентом Кипра выразил восхищение твёрдостью киприотов в отстаивании православных ценностей. На этой встрече, которая прошла в Москве, Патриарх Алексий II сообщил о том, что президент Кипра Тассос Пападопулос будет награждён премией “За укрепление единства православных народов” за 2005 год. “Мы всегда преклонялись перед мужеством кипрского народа, который, несмотря на трудности, всегда твёрдо стоял в борьбе за свою независимость”, — подчеркнул Патриарх. Он выразил сопереживание народу Кипра в связи с тем, что остров по-прежнему разделён, и многие святыни остались на оккупированной территории, многие продавались на различных аукционах западных стран.

“Паломники нашей Церкви, направляясь в Святую Землю, на протяжении многих веков останавливались на Кипре и поклонялись его святыням”, — подчеркнул Предстоятель Русской Православной Церкви. В свою очередь президент Кипра выразил заинтересованность в укреплении отношений между Православными Церквами России и Кипра, отметив, что эти отношения “идут из глубины веков”. Премия Т. Пападопулосу была вручена в январе 2006 года в зале церковных соборов храма Христа Спасителя.

Святые Киприан и Иустина в России

Летом 2005 года, впервые за 700 лет покинув Кипр, мощи святых Киприана и Иустины посетили Россию. 17 августа 2005 года авиарейсом с Кипра в Москву был доставлен ковчежец с мощами священномученика Киприана и мученицы Иустины. В международном аэропорту Шереметьево делегацию Кипрской Православной Церкви во главе с митрополитом Морфийским Неофитом встречали заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата епископ Егорьевский Марк и клирики Московской епархии.

Отвечая на вопрос Российского телевидения, владыка Марк подчеркнул историческое значение принесения кипрской святыни в Россию. “Впервые за несколько столетий, — сказал он, — православные верующие России, в которой издревле глубоко почитают святых Киприана и Иустину, смогут молитвенно поклониться их честным мощам”.

“После краха коммунистической идеологии образовался духовный вакуум: некоторые наши соотечественники, оторванные от традиций Православия, поддались увлечению магией и оккультизмом. Принесение кипрской святыни в Россию — очень важное событие для спасения людей, угодивших в тенета тоталитарных сект и оккультных сил. Мы приглашаем всех сбившихся с истинного пути и ищущих помощи и заступничества Православной Церкви прибегнуть в эти дни к помощи великих угодников Божиих, которым Сам Господь даровал силу изгонять бесов”, — сказал епископ Марк.

Митрополит Неофит в свою очередь рассказал, что мощи святых Киприана и Иустины были принесены на Кипр из Сирии в 1298 году. “Как известно, святой Киприан ещё при жизни обладал даром исцеления людей, одержимых демоническими силами. Кипрский храм, в котором почили привезённые из Сирии святые мощи, стал одним из самых известных мест поклонения христиан”, — сказал владыка Неофит.

Мощи святых Киприана и Иустины впервые за 700 лет покинули Кипр для того, чтобы им смогли поклониться православные верующие другой страны. “Для нас очень важно, что это приглашение мы получили именно от Предстоятеля Русской Православной Церкви — одного из утвердителей, столпов Православной веры в современном мире. Для нас большая честь принять это предложение”, — подчеркнул митрополит Неофит.

Затем автомобильный кортеж, возглавляемый машиной сопровождения, торжественно доставил ковчег со святыней в Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь. У врат обители честные мощи встречали викарий Московской епархии архиепископ Истринский Арсений, Представитель Александрийской Православной Церкви при Патриархе Московском и всея Руси епископ Киринский Афанасий, сонм духовенства столицы и многочисленные верующие. За всенощным бдением, совершённым архиепископом Арсением на монастырской площади, молилось более тысячи человек.

Обратившись к главе делегации Кипрской Православной Церкви, владыка Арсений поблагодарил его за то, что верующие российской столицы сегодня “имеют радость встречать великую святыню православного мира”. Архиепископ Арсений также отметил, что идея о принесении в Россию мощей святых Киприана и Иустины возникла во время паломничества сестёр Зачатьевского монастыря к святыням Кипрской Православной Церкви. Ныне обитель восстанавливается, и принесение в стены Зачатьевского монастыря кипрской святыни должно духовно укрепить её насельниц и благоукрасителей. “Я благодарен всем откликнувшимся на это событие и пришедшим в обитель, чтобы, как и в древности, поклониться святыням, которые дороги для всех православных”, — сказал владыка Арсений.

Во время пребывания мощей святых Киприана и Иустины в Москве делегация Кипрской Православной Церкви во главе с Митрополитом Неофитом посетила Москву, Нижний Новгород, Серафимо-Дивеевский монастырь, города Муром и Владимир. В планах кипрской делегации было также посещение Санаксарского и Хотьковского Покровского монастырей, Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.

27 августа 2005 года мощи святых Киприана и Иустины вернулись на Кипр, в храм, расположенный в маленьком селении Менико близ Никосии.

Православный фестиваль “Единство”

Летом 2006 года на Кипре был проведён православный фестиваль “Единство”, посвящённый 900-летию духовных связей России и Кипра. Фестиваль проводился по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и при поддержке Кипрской Православной Церкви.

В июне прошли “Дни православного кино”, организованные Русским православным образовательным центром совместно с Международным христианским центром “Покров”, который предоставил лучшие фильмы Международного фестиваля православного кино для показа в различных коллективах русской общины Кипра. Детской аудитории был представлен анимационный фильм “Князь Владимир”. Перед его показом состоялись выступления православных педагога и психолога, посвящённые духовной защите ребёнка.

В День всех святых в земле Российской просиявших знаменательное событие произошло в старинном кипрском монастыре во имя святого Георгия (Мавровуни). Сюда была принесена икона “Собор преподобных старцев Оптиной пустыни”. Эта икона была написана на калужской земле по просьбе россиян, проживающих на Кипре, в дар монастырю, по благословению архиепископа Калужского и Боровского Климента. Писали икону в иконописных мастерских Калужской епархии, а освящена она была в Оптиной пустыни. Несколько дней икона хранилась в алтаре Введенского собора, где покоятся мощи преподобного Амвросия Оптинского.

На Кипр икону доставили прихожане храма святого Лазаря из города Людиново Калужской области. Удивительной была встреча иконы. Как великую драгоценность, россияне бережно несли икону на руках. Из врат монастырской обители навстречу иконе с хоругвями вышли монахи монастыря, предводительствуемые игуменом Симеоном. Икону встречали кипрские насельники, настоятель скита во имя преподобного Серафима Саровского архимандрит Амвросий, игуменья монастыря во имя святого Николая в Орунде Иустиния и сёстры монастыря, а также русские паломники. Под звон колоколов икону внесли в новый храм монастыря, незадолго до этого освящённый во имя святых старцев Оптиной пустыни. В храме состоялся молебен. После молебна настоятель монастыря архимандрит Симеон сказал: “С огромной радостью мы приветствуем икону, которую принесли наши братья по вере из России. Этот дар нам особенно драгоценен, ведь икона создана на калужской земле, освящена в великой Оптиной пустыни. Низкий поклон иконописцам и всем, кто потрудился, чтобы наша давняя мечта о русской иконе в обители святого Георгия в Мавровуни стала явью. Да пребудет благословение святых преподобных Оптинских старцев со всеми нами”.

Акт дарения иконы “Собор преподобных старцев Оптиной пустыни” стал возможным благодаря стараниям Русского православного образовательного центра, Епархиальной иконописной мастерской г. Калуги, предпринимателя Ю. В. Бункина и при поддержке братии ставропигиального мужского монастыря Введенской Козельской Оптиной пустыни, настоятеля храма святого Лазаря г. Людиново протоиерея Димитрия, Русского общества г. Ларнаки.

Русский Лимасол

Русская жизнь укоренилась на Кипре не только благодаря красотам острова или его выгодному географическому положению. Главной приманкой стало непонятное поначалу явление “оффшор”. Местный путеводитель (естественно, на русском) сообщает, что “оффшору присуща конфиденциальность действительных вкладов владельцев капитала, а также свободное перемещение капитала с валютных банковских счетов на территории Кипра и по всему миру без каких-либо валютных ограничений”.

Особенно много выходцев из Советского Союза осело в Лимасоле. Здесь есть большой русский квартал, образовавшийся в 1990-е гг. В местных магазинах продаётся всё, чего просят тело и душа русских киприотов, — тараночка, селёдочка, грибочки, русская музыка и русские книги. Читая сверкающие повсюду вывески и рекламу на кириллице, пробуя приготовленные на заказ в местной кулинарии “Волга” пельмени и селёдку под шубой, понимаешь, что нынешняя глава в истории города пишется в том числе и на русском языке. Иногда складывается впечатление, что ты находишься в каком-нибудь портовом городе Украины, настолько часто слышен здесь говор, характерный для приморских поселений, раскиданных от Одессы до Тамани. Потом этому перестаёшь удивляться: по данным местного туристического офиса, численность русскоговорящего населения Лимасола составляет более двадцати тысяч человек, а в курортный сезон к ним добавляются ещё несколько тысяч отдыхающих из стран бывшего Советского Союза.

В постперестроечные годы многие бизнесмены предпочитали селить здесь свои семьи, а сами прилетали навещать их. Ведь перелёт на Кипр занимает чуть больше времени, чем в Сочи. К тому же в городе действует насколько школ с преподаванием на русском языке, много возможностей для обучения детей английскому. А после начальной школы образование можно получить в Интерколледже и других высших учебных заведениях острова.

Практически в каждом магазине вас встречает русскоязычный персонал — в основном выходцы из Украины, Молдавии и Прибалтики. Они рады возможности поговорить на родном языке и в зависимости от ситуации могут сделать солидную скидку бывшему соотечественнику. Во всех более или менее солидных отелях работают русскоговорящие гиды и менеджеры. В киосках можно приобрести свежие российские газеты. Радио и телевидение передают русские каналы. На многих зданиях и даже на дорожных указателях есть надписи на русском.

В середине 1990-х гг. был учреждён Международный фестиваль Лимасола, сразу получивший ярко выраженный русский уклон. В 1997 году фестиваль, например, был посвящён 850 летию Москвы и имел в гостях Большой театр. В январе 1998 года на него приехали петербургские звёзды, и назван он был “Белые ночи”. В 2000 году в городском парке Лимасола был открыт памятник А. С. Пушкину работы скульптора Александра Белашова. Памятник великому поэту подарило Кипру правительство Москвы в честь 200-летия со дня рождения Пушкина.

Не лишена община и духовного окормления. Хотя Кипрская республика и православная страна, но службы в местных храмах идут на греческом. Единственный священник Кипрской Церкви, знающий русский язык, — отец Савва Михаилидис, — являлся настоятелем лимасольского храма святого Стилиана. По воскресным и праздничным дням этот небольшой храм был переполнен прихожанами. Многие, будучи выходцами из бывшего Советского Союза, живут на Кипре постоянно; они часто приходили сюда помолиться и получить духовный совет от отца Саввы. Приходило очень много детей со своими родителями. Одна особенность: имена у детишек очень разнообразные — все византийские, для русского слуха уже не привычные: Агафий, Анфиса, Евдоксия и т. п.

В 1997 году клирик Московской Патриархии иеромонах Иов получил в аренду от здешних церковных властей два церковных здания, в Лимасоле и Пафосе, где и служит поочередно на церковнославянском языке. Наши соотечественники на Кипре давно осознали необходимость во вмещающем достаточное число людей храме, который мог бы стать местом молитвы и встречи русскоязычной диаспоры, Эта идея получила поддержку как у Священноначалия Русской Православной Церкви, так и у российских дипломатов, которые принимают самое непосредственное участие в решении всех вопросов, связанных со строительством храма.

В Лимасольском храме стоит макет монументального церковного здания с пристройками, в стиле XVII века, — это утверждённый проект русского Патриаршего подворья на Кипре. Им намеревались заняться те же строительные фирмы, что возвели московский храм Христа Спасителя. А в качестве “пролога” будущего подворья в апреле 1998 года из Москвы в разобранном виде доставили деревянную церковку и водрузили её на окраине Лимасола. Бревенчатая постройка — точная копия одной из кижских церквей.

Русский православный образовательный центр

В 1996 году на Кипре был учреждён очаг русской православной духовной культуры — Русский православный образовательный центр. Членами этого объединения стали граждане Кипра русской национальности и те, кому близки и дороги духовные истоки православной культуры. Руководит Центром Наталья Зыкова, смыслом жизни которой стало поддержание и укрепление духовных связей православных народов России и Кипра, знание и понимание русской истории.

В феврале 2005 г. Русский православный образовательный центр был официально признан и зарегистрирован на Кипре. Вручая Центру соответствующее свидетельство, член парламента Республики Кипр Агис Агапиу отметил, что впервые здесь регистрируется русская православная организация.

Основным направлением работы сообщества является духовно-просветительская деятельность среди российских соотечественников, постоянно проживающих на Кипре, и гостей острова. Численность православных паломников, желающих посетить святыни кипрской земли, растёт из года в год. Так, если в 1996 году с этой целью Кипр посетило 250 верующих, то в 2004 г. численность паломников возросла до 3,5 тыс. человек, и работы у православного центра значительно прибавилось.

Сообщество ведёт активную издательскую деятельность. Со времени основания удалось перевести на русский язык и издать православные сочинения более 30 кипрских авторов. Для знакомства же киприотов с основами русского Православия изданы книги “Поместные Православные Церкви” и “Апостольское служение”. Радением благотворителей опубликован труд “Василий Барский: Путешествие на Кипр XVIII века”, ставший незаменимым путеводителем для российских туристов, путешествующих по святым местам.

Особое внимание в Центре уделяется работе с детьми и молодёжью. При непосредственном участии сообщества в русскоязычных школах ведётся преподавание такой важной для юного поколения дисциплины, как “Основы православной культуры”. Силами Центра были проведены два слёта православных детей и учащейся молодёжи под девизом: “Будущее Православия в надёжных руках”.

Заметным явлением в жизни православного общества стало его участие в международных мероприятиях и проектах. В 2003 году Русский православный образовательный центр совместно с посольствами России и Украины провёл научную конференцию в ознаменование 300-летия со дня рождения просветителя и путешественника В. Г. Барского. В 2004 году состоялись Дни православного единства, посвящённые памяти Патриарха Александрийского Петра VII и игумена монастыря Махера — Арсения. Деятельность Центра получила широкое общественное признание и поддержку со стороны духовенства Русской и Кипрской Православных Церквей.

Русский православный образовательный центр не намерен останавливаться на достигнутом. У руководителей и коллектива далеко идущие планы на будущее: выпуск православной газеты, создание нового русского православного радио на общенациональном кипрском канале. Наши соотечественники организуют паломнические поездки, ведут радиопрограмму на русском языке, открывают воскресные школы для русскоговорящих детей. В 2006 году на Кипре впервые состоялся Праздник славянской письменности и культуры. С каждым годом растёт число паломников из России к святым местам Кипра.

Заканчивая обзор русско-кипрских церковных связей, следует отметить, что между обеими Церквами издревле существовало молитвенное общение; почитаемые кипрские святые были включены в Макарьевские Великие Четьи-Минеи: апостол Варнава (I в.), преподобный Георгий Хозевит (VII в.), святой Епифаний Кипрский (IV в.), святитель Иоанн Милостивый (VII в.), мученик Мамант (III в.), преподобный Нифонт, епископ Кипрский (IV в.), святитель Спиридон, епископ Тримифунтский (IV в.), святитель Тихон, епископ Амафунтский (IV–V вв.), священномученик Феодот, епископ Киринейский (ок. 320 г.), священномученик Ферапонт, епископ Кипрский (IV век) и многие другие^¹⁵⁷.

История русско-кипрских связей насчитывает несколько столетий; можно надеяться на то, что в будущем эти связи будут крепнуть и становиться всё более плодотворными. Русская и Кипрская Православные Церкви призваны осуществлять свою историческую миссию — служить на благо своим народам, способствовать укреплению всеправославного единства и межхристианского сотрудничества.

Список сокращений

БЭ	—	Богословская энциклопедия.
ВВ	—	Византийский Временник.
ГИМ	—	Государственный исторический музей.
ЖМП	—	Журнал Московской Патриархии.
ППС	—	Православный Палестинский сборник.
ПСРЛ	—	Полное собрание русских летописей.
ТОДРЛ	—	Труды Отдела древнерусской литературы.
ХЧ	—	Христианское чтение.
ЧОИДР	—	Чтения в Обществе истории и древностей Российских при Московском университете.

1История Кипрской Православной Церкви освещалась на страницах “Журнала Московской Патриархии” (ЖМП): 1955. № 1. С. 64–67; 1964. № 6. С. 38–44; № 7. С. 47–51; 1973. № 7. С. 52–56; 1977. № 5. С. 59–61.

2См. ПСРЛ. Т. 1. Вып. 1. СПб., 1846. С. 124.

3Буслаев Ф. Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков. М., 1861. Стлб. 262–265.

4Vondrak V. Glagolita Clozuv. Praha, 1893. S. 87–96.

5ПСРЛ. Т. 1. Вып. 1. С. 240.

6Цит. по: Сахаров И. Путешествия русских людей в чужие земли. СПб., 1837. С. 25.

7БЭ. Т. 10. СПб., 1909. С. 70.

8Цит. по: Сахаров И. Указ. соч. С. 25.

9БЭ. Т. 10. С. 72.

10Цит. по: Сахаров И. Указ. соч. С. 25.

11Там же. С. 25–26.

12Там же. С. 50.

13Там же. С. 91.

14Там же. С. 3 (предисловие)

15Там же.

16Хождение архимандрита Агрефения, обители Пресвятыя Богородицы / Под ред. архимандрита Леонида (Кавелина) // ППС. Т. ХVI. Вып. 3. СПб., 1896. С. 2.

17Там же. С. VI–VII (предисловие).

18ПСРЛ. Т. 10. СПб., 1897. С. 7–8.

19Иконников В. Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории. Киев, 1869. С. 531.

20Хождение инока Зосимы (1419–1422 гг.) / Под редакцией Х. М. Лопарёва // ППС. Т. VIII. Вып. 3. СПб., 1889. С. 1 (предисловие).

21Там же. С. 3 (предисловие).

22Там же. С. 23.

23Здесь и далее в цитируемом тексте и вне его современные названия городов Кипра приводятся автором статьи.

24Хождение инока Зосимы… С. 23–24.

25Там же. С. 24.

26Там же. С. 23–24.

27РНБ. Софийское собрание. № 1264. Л. 277 (см. Белоброва О. А. Кипрский цикл в древнерусской литературе. Л., 1972. С. 20).

28Хождение священноинока Варсонофия ко святому граду Иерусалиму в 1456 и 1461–1462 гг. // ППС. Т. ХV. Вып. 3. М., 1896. С. 1.

29Там же. С. 27 (предисловие).

30Там же. С. 28 (предисловие).

31Там же. С. 15.

32ПСРЛ. Т. 13. Ч. 2. СПб., 1906 (Дополнения к Никоновской летописи). С. 334.

33Цит. по: Сказания русского народа, собранные И. Сахаровым. Путешествия русских людей. Книга осьмая. СПб., 1849. С. 138.

34Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. 1. СПб., 1913. С. 926.

35Ставру Патроклос. Кипр и его культура // Сокровища Кипра. М., 1970. С. 14.

36ПСРЛ. Т. 9. Ч. 1. СПб., 1910. С. 48, 67, 69–70, 109.

37Карташёв А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 2. Париж, 1959. С. 55–56.

38Белоброва О. А. Сказание “О Кипрском острове” // ТОДРЛ. Т. 18. М.–Л., 1962. С. 311.

39Перечень имён см. в: Белоброва О. А. Сказание… С. 313. Прим. 19.

40Муравьёв А. Н. Сношения России с Востоком по делам церковным. Ч. II. СПб., 1860. С. 45–46, 65–66, 70–71, 137–138, 224–225.

41Белоброва О. А. Кипрский цикл… С. 16.

42Белоброва О. А. Сказание… С. 323.

43Белоброва О. А. Кипрский цикл… С. 21.

44Сказание “О Кипрском острове и о подножии Креста Христова” дошло до нашего времени, по-видимому, лишь в одном списке — в рукописном историческом сборнике Погодинского собрания (РНБ. Собр. Погодина. № 1570. Л. 185 об.–189 об.). Здесь находится одно из ранних в русской литературе ХVII в. упоминание о событиях Кипрской войны 1570 г.

45Белоброва О. А. Сказание… С. 311.

46Смирнов Я. И. Христианские мозаики Кипра // ВВ. Т. IV. СПб., 1897. С. 16.

47Первухин Н. Г. Церковь Иоанна Предтечи в Толчкове. М., 1913. Илл. между стр. 56 и 57.

48В Стромыни эта икона находилась в Успенской церкви и считалась за благословение преподобного Сергия Радонежского первому настоятелю Успенского Стромынского монастыря, основанного в 1379 г. (Розанов Б. М. Богоматерь Кипрская // Душеполезное чтение. 1872. Ч. III. Октябрь. VII. С. 208–211). “Кипрская икона Божией Матери, находящаяся в каменной церкви с. Стромыни, Московской губернии, Богородского уезда, прославилась чудесами в 1841 году”. — Полный богословский энциклопедический словарь. Т. 2. С. 1287.

49“В день Сошествия Святого Духа празднество образу Богородицы Кипрской совершается в Москве в церкви святителя Николая Чудотворца, что в Голутвине, где сия святая икона находится”. — Смирнов Я. И. Указ. соч. С. 19.

50О написании Симоном Ушаковым иконы Богоматери Кипрской для Флорищевой пустыни в 1675 году сохранилось известие в: Житие преосвященнейшего Мариона, митрополита Суздальского // Православный собеседник. 1868. Февраль-март. С. 115–116. Местонахождение этой иконы в настоящее время неизвестно. Икона Божией Матери Киккской письма Симона Ушакова хранится в Гос. Третьяковской галерее, см. Антонова В. И., Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи. Т. II. М., 1963. № 914. С. 413–414. Илл. 146. Этого же круга и икона Божией Матери Киккской, происходящая из московской Николо-Голутвинской церкви (ныне — в собрании ГИМ. И. VIII. 3802).

51Борисоглебский монастырь был основан в конце ХIII столетия при старинной церкви во имя святых Бориса и Глеба и с тех пор существовал до 1799 года, будучи в это время кафедральным собором Новгород-Северских архиереев. Упразднён вместе с уничтожением этой епархии, а церковь приписана к городскому Преображенскому собору.

52Пелгримация или путшественник честного иеромонаха Ипполита Вишенского во святый град Иерусалим. М., 1877. С. 29.

53БЭ. Т. 10. С. 71.

54ЖМП. 1974. № 5. С. 31.

55Пелгримация… С. 29.

56БЭ. Т. 10. С. 74.

57Там же. С. 78.

58Пелгримация… С. 29.

59Там же. С. 80.

60Там же. С. 30.

61Там же. С. 31.

62Там же.

63Путешествие посадского человека Матвея Гаврилова Нечаева в Иерусалим (1719–1720) / Под ред. Н. П. Барсова. Варшава, 1875. С. 20.

64Там же.

65Там же. С. 21.

66Описание путешествия иеромонаха Рыхловского Николаевского монастыря Сильвестра и Никодима в Царьград и Иерусалим в 1722 году // Труды Киевской Духовной академии. 1883. № 5. Май. С. 192–193.

67Там же. С. 204.

68Странствования В. Г. Барского по святым местам Востока. Ч. 1. 1723–1727 гг. / Под ред. Н. Барсукова. СПб., 1885. С. 273.

69Там же.

70Там же. С. 274.

71Там же.

72Там же.

73Там же. С. 394.

74Там же. С. 396.

75Там же. С. 397.

76Там же.

77Там же. С. 397–398.

78Там же. С. 398.

79Там же. С. 399.

80Там же. С. 401.

81Там же. С. 404.

82Там же. С. 406.

83Там же. С. 406.

84Там же. Т. II. СПб., 1886. С. 244.

85Там же. С. 244.

86Там же. С. 244–245.

87Описание третьего путешествия В. Г. Барского по Кипру см. в: “Странствования…”. Т. II. С. 240–335.

88Данциг Б. М. Ближний Восток в русской науке и литературе. М., 1973. С. 95.

89Коковцев М. Г. Описание архипелага и варварийского берега. СПб., 1786. С. 67.

90Путешествие в Иерусалим Саровския общежительныя пустыни иеромонаха Мелетия в 1793 и 1794 году (вторым тиснением). М., 1800. С. 60.

91Там же.

92Там же.

93Там же.

94Там же. С. 61–62.

95Там же. С. 62.

96Там же. С. 64.

97Там же. С. 64–65.

98Там же. С. 65.

99Там же. С. 66.

100Там же. С. 67.

101Там же. С. 68–69.

102Там же. С. 70.

103Там же. С. 71.

104Там же. С. 78.

105Ставру П. Кипр и его культура // Сокровища Кипра. М., 1970. С. 14.

106Путевые записки во святый град Иерусалим и в окрестности оного Калужской губернии дворян Вешняковых и медынского купца Новикова в 1804 и 1805 гг. М., 1813. С. 43–44.

107Там же. С. 47.

108Там же. С. 50–51.

109Там же. С. 51.

110Там же. С. 52.

111Там же. С. 52–53.

112Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений. Т. II. С. 538.

113Норов А. С. Исследование об Атлантиде // Учёные записки второго отделения Академии Наук. 1854. Кн. 1. С. 641.

114Норов А. С. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. СПб., 1847. С. 8.

115Там же. С. 7. (Пресбург — немецк., венгерск. — Пожонь; ныне — Братислава, столица Словакии. В 1541–1784 гг. была столицей Венгрии (прим. авт.)).

116Путешествие иеромонаха Аникиты по святым местам Востока в 1834–36 гг. СПб., 1891. С. 1–2 (предисл.).

117Там же. С. 61.

118Там же. С. 99.

119Там же. С. 100.

120Там же.

121Русский скит святого пророка Илии. Одесса, 1883. С. 38–39.

122Вяземский П. А. Путешествие на Восток (1849–1850 гг.). СПб., 1883. С. 31.

123Там же. С. 31–32.

124XЧ. 1829. 34. С. 121.

125ХЧ. 1838 1. С. 258

126ХЧ. 1838. II. С. 21.

127ХЧ. 1840. II. С. 281.

128ХЧ. 1842. 1. С. 303.

129ХЧ. 1846. II. С. 27.

130Творения святого Епифания Кипрского. Ч. 1. М., 1863; Ч. 2. М., 1864; Ч. 3. М., 1872; Ч. 4. М., 1880; Ч. 5. М., 1882; Ч. 6. М., 1884.

131Духовное чтение. 1866. Т. 13. Январь. С. 477–503.

132Христианские мученики, пострадавшие на Востоке со времени завоевания Константинополя турками / Пер. свящ. П. Соколова. СПб., 1862. С. 171, 244.

133Buckle G. Life of Benjamin Disraeli, Earl of Beaconsfield. Vol. V1. London, 1920. P. 262–264.

134Миллер А. Ф. Англо-турецкие договоры // Дипломатический словарь. 1948. Т. 1. С. 133–134.

135Смирнов Я. И. Христианские мозаики Кипра // ВВ. Т. IV. СПб., 1897. С. 32.

136Там же. С. 2.

137Там же. С. 10.

138Там же. С. 31–32.

139Там же. С. 32.

140Шмит Ф. И. Панагия Ангелоктистос // Известия Русского археологического Института в Константинополе. Т. 15. София, 1911. С. 206.

141Там же. С. 235.

142Кондаков Н. П. Иконография Богоматери. Т. 1. СПб., 1914. С. 231–240.

143Смирнов Я. И. Указ. соч. С. 85.

144Кондаков Н. П. Указ. соч. С. 240–242.

145Церковные ведомости. 1908. № 47. Прибавл. С. 2310–2313; № 49. Прибавл. С. 2416–2421.

146Церковные ведомости. 1909. № 18–19. Прибавл. С. 847. См. Буевский А. С. Православный Восток и Русская Православная Церковь в 1-й половине ХХ столетия. М., 1951. Машинопись. С. 30.

147ЖМП. 1977. № 4. С. 44.

148БЭ. Т. 10. С. 69–183.

149О связях Русской и Кипрской Церквей за послевоенное время до 1973 г. подробно изложено в статье: Скурат К. Е. Православная Церковь Кипра // ЖМП. 1973. № 7. С. 52–56.

150ЖМП. 1977. № 4. С. 42–45.

151См. некролог в: ЖМП. 1977. № 12. С. 39–44.

152ЖМП. 1977. № 10. С. 3.

153ЖМП. 1978. № 9. С. 2; ЖМП. 1979. № 2. С. 55–60.

154ЖМП. 1978. № 10. С. 2.

155Переданы архивные документы // Известия. 31.1.1989.

156Известия. № 278. 7 октября 1990.

157Ундольский В. М. Оглавление Четьих Миней всероссийского митрополита Макария, хранящихся в Московском Успенском соборе, составленное справщиком монахом Евфимием // ЧОИДР. 1847. № 4. С. 1–78. см. также: Архимандрит Иосиф. Подробное оглавление Великих Четиих Миней всероссийского митрополита Макария. М., 1892.

Поскольку вы здесь...

У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.

Сейчас ваша помощь нужна как никогда.

ПОМОЧЬ

Перейти на главную страницу журнала «Альфа и Омега»

Подпишитесь на Правмир

Перейти в Дзен Google Новости