Ирина Языкова
ХХ век был для Русской Православной Церкви временем тяжелых испытаний. Но Церковь выжила, обрела свободу и смогла возродиться. Большую роль в этом играет память новомучеников, благодаря подвигу которых Церковь выстояла и заступничеством которых она продолжает свой путь. За последние годы в Русской Православной Церкви был прославлен целый сонм святых, увеличивший святцы едва ли не вдвое.
Только Собором 2000 года к лику святых было причислено 1154 человека. И это поставило перед иконописцами грандиозную задачу создания для каждого новопрославленного святого достойной иконы. И мы видим, как появляются иконы не только с изображением единичных образов, но целые соборы, например, «Собор новомучеников и исповедников Российских», «Собор Соловецких мучеников» и т.д.
Создание нового образа — дело непростое, требующее от художника не только мастерства, но и богословской грамотности, церковного сознания, чувства соборности, а порой и пророческого видения. Не каждый иконописец обладает этими качествами, не каждый способен создать новый образ, хотя берутся многие. И, к сожалению, далеко не все новописанные иконы удовлетворяют каноническим и художественным требованиям, а некоторые из них рождают недоумения и даже отторжение.
Есть образы недавно канонизированных святых, иконография которых уже вполне сложилась, например, св. прав. Иоанн Кронштадтский, свт. Тихон, Патриарх Московский, и даже в некоторой степени Великая княгиня Елизавета Федоровна. При всем разнообразии используемых деталей в этих иконах есть устойчивые элементы, которые четко выстраивают образ, делают его узнаваемым и духовно достоверным.
Но есть и явно неудачные образы, к сожалению, их немало. Как ни странно, для современных иконописцев знание того, как выглядел святой (почти всегда мы имеем фотографии), оказывается проблемой.
Только опытный иконописец может написать лик, в котором сохранено портретное сходство, но также явлено духовное преображение святого, что и призвана показывать икона.
Все сказанное в равной мере касается и иконографии царской семьи, которая находится еще в стадии формирования.
Как ни странно, теоретических работ, анализирующих иконографию царской семьи, крайне мало. Сошлюсь лишь на статью питерской исследовательницы Оксаны Губаревой «Вопросы иконографии святыхъ царственныхъ мучениковъ. Къ всероссийскому прославлению Императора Николая II и Его Семьи», которая была опубликована в 1999 г., еще до официальной канонизации Романовых1, и публикацию Олега Стародубцева на портале Православие.ру, появившуюся немногим позже.
Иконописцы в стадии поисков и экспериментов
Последний российский император Николай Александрович Романов и вся царская семья — императрица Александра Федоровна, их дочери: Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия, и цесаревич Алексей были расстреляны в 1918 г., а причислены к лику святых только в 2000 г., то есть спустя более чем 80 лет, и, конечно, по меркам истории, это срок небольшой для того, чтобы создать глубокий, по-настоящему церковный образ, который был бы принят соборным разумом Церкви и стал бы каноничным. Пока, нужно сказать, в основном иконописцы находятся в стадии поисков и экспериментов.
Надо сказать, что образы царской семьи появились в России задолго до канонизации. Во многом благодаря тому, что Зарубежная Православная Церковь причислила к лику святых Государя Императора и его семью уже в 1981 г. вместе с сонмом новомучеников Российских. И в начале 80-х в Джорданвилле был создан образ, позже многократно растиражированный, получивший название «Собор святых Новомучеников Российских, от безбожников убиенных». Этот образ написал знаменитый иконописец, основоположник русской иконописной школы в Америке архимандрит Киприан (Пыжов). В нижней части иконы, на которой размещено около двухсот святых, изображен Государь Император Николай II с семьей. На этот образ нередко равнялись и равняются до сих пор российские иконописцы.
Важно отметить, что Русская Православная Церковь канонизировала царскую семью в чине страстотерпцев, а Зарубежный Синод — как мучеников. При этом РПЦЗ причислила к лику святых также всех пострадавших вместе с царской семьей в доме Ипатьева, так же как претерпевших мучение от безбожников, это семейный врач Евгений Боткин, повар Иван Харитонов, камердинер Алексей Трупп, горничная Анна Демидова.
С воссоединением РПЦ и РПЦЗ было восстановлено не только литургическое и евхаристическое общение церковного народа, но и почитание общих святых, к которым относится царская семья и все погибшие вместе с ними в Екатеринбурге. Это не могло не отразиться в иконографии. Так, в одном из московских храмов есть икона, на которой изображены все мученики Ипатьевского дома вместе с погибшими в Алапевске, где были сброшены в шахту св. Великая княгиня Елизавета Феодоровна, Великие князья и др. (иконописец Антон Яржомбек, храм Живоначальной Троицы в Хохлах). Это, конечно, нетипичный случай, но очень важный не только для развития иконографии царской семьи, но и почитания новомучеников в целом.
Два года назад наша Церковь причислила к лику святых доктора Боткина. Это первый шаг к признанию страстотерпцами всех пострадавших в доме Ипатьева.
Безусловно, в центре трагедии стоит фигура Государя Императора, поэтому к иконографии его образа наиболее пристальное внимание. Первые иконописные изображения Николая Александровича появились на Западе еще в 1920-30-х гг. задолго до его канонизации не только в РПЦ, но и в РПЦЗ. Мне приходилось видеть фреску с изображением Николая II в Сербии, написанную еще до Второй мировой войны. Есть упоминания, что в 1928 году Государь и члены его семьи, расстрелянные с ним, были причислены к лику святых Катакомбной церковью, а в 1938 году они канонизированы Сербской Православной Церковью. Однако документальных подтверждений этому нам не удалось найти.
Обычный человек, на долю которого выпал тяжелый крест
Но, по крайней мере, начиная с 80-х гг. ХХ века и по сей день по всему миру создается немало иконописных изображений Николая II. Однако, если проанализировать эти изображения, то можно убедиться, что у иконописцев нет единого подхода: на одних иконах государь изображен в простой гимнастерке, на других — в традиционном для иконописи княжеском одеянии, на третьих — в мундире с орденами и в горностаевой мантии, на четвертых — в белых одеждах, на пятых — в красных как мученик и т.д.
Нередко Николай Александрович представлен с короной на голове или с венцом, в шапке Мономаха, с царскими регалиями в виде скипетра и державы, с георгиевским крестом, орденами и лентами. Есть иконы, где на голове у царя офицерская фуражка. Немало икон, где он изображен и вовсе без головного убора, без каких-либо регалий и отличительных знаков, как бы в предельном уничижении. Встречаются иконы оплечные, полуфигурные, ростовые и даже на коне, где царь представлен подобно святому Георгию.
Встречаются и житийные иконы Государя, на полях которых изображены эпизоды жизни и мученичества Николая и всей его семьи. Но в одних иконах подчеркивается его служение государству, а в других — акцент ставится на подвиг последних месяцев, проведенных в Ипатьевском доме, и на расстрел.
К сожалению, сегодня существует немало маргинальных групп, прославляющих Николая II как царя-искупителя. И это оказывает влияние на сознание церковного народа и на образы, которые пишут иконописцы, которые, увы, не всегда разборчивы. Так нередко встречаются иконы, на которых мученический подвиг царя предельно сакрализируется, примером может служить изображение головы Императора на блюде, отсылающей к традиционной иконографии «Усекновение главы Иоанна Предтечи». Или, например, Николай изображается у престола, на котором стоит потир и дискос, и он как священник совершает жертвоприношение, тем самым намекается на его «сходство» с Христом, который, согласно Св. Писанию, царь и священник одновременно. Совершенно понятно, что подобные изображения не могут считаться каноничными.
Безусловно, каноничными могут быть только иконы, где Государь представлен как обычный человек, на долю которого выпал тяжелый крест и он с достоинством его принял.
Как это должно быть выражено в иконе, вопрос не только художественного мастерства, но и серьезного богословского осмысления.
Нередко встречаются изображение императора Николая и императрицы Александры Федоровны вместе на одной иконе, а иногда их образ помещают в среднике, а на полях изображают княжон и цесаревича, что подчеркивает единство царской семьи перед лицом страданий, выпавших на их долю.
С короной на голове, но чаще без нее
Есть иконы, на которых Александра Федоровна изображена одна. Ее почитание сегодня, можно сказать, возрастает в народе, особенно после публикации писем и дневников. При этом вновь мы видим множество вариантов, говорящих, что нет единого понимания, как изображать Императрицу. На одних иконах на ней царское одеяние, на других – декольтированное платье, иногда Александра изображена с короной на голове, но чаще – без нее. Немало икон, где Государыня предстает в одежде сестры милосердия, что подчеркивает ее смиренное служение в годы Первой мировой войны.
Точно так же в одеждах сестер милосердия изображают и великих княжон, хотя чаще встречаются иконы, где они представлены в платьях, характерных для начала ХХ века. Надо сказать, что отдельно великих княжон пишут редко, исключение составляют т.н. «мерные иконы».
Образ царевича Алексея гораздо чаще можно встретить на отдельных иконах. И тут тоже мы видим большое разнообразие вариантов. Цесаревич предстает то в княжеском одеянии, то в простой гимнастерке или в матроске, или даже в казачьей форме, то в белой или красной (символы мученичества) тунике или в красном плаще. Иногда он изображается с короной на голове, но чаще без нее. Часто в руках Цесаревича изображают крест. На некоторых иконах представлены вместе Государь и Наследник престола. Имеют также хождение иконы, где цесаревич изображен на коленях у Григория Распутина. Но это, безусловно, иконография, сформированная в маргинальной среде, далекой от истинного понимания святости.
Однако большинство икон представляют нам всю царскую семью единой группой. Но и здесь мы также видим великое множество вариантов. Например, известный иконописец Александр Соколов написал икону, где Государь и цесаревич изображены в гимнастерках и без корон, а царица и княжны – в условно княжеских платьях. Здесь подчеркнут не парадный характер образа, а именно страстотерпческий: Государь без короны, поскольку он отрекся от нее, цесаревич без короны, потому что он уже не наследник, а царица и царевны в княжеских одеяниях, что указывает на связь с древнерусской традицией, для которой был характерен чин страстотерпцев.
В Екатеринбургском храме на крови хранится икона, где царица и княжны в одеждах сестер милосердия (автор Елена Водичева), что символизирует милосердный характер служения народу, ради которого и пошла на подвиг царская семья, став заложниками революционной ситуации в стране.
Широкое распространение получил образ, на котором все, включая царя и царицу, одеты в белые одежды, что отсылает нас к образам Апокалипсиса: «это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровью Агнца» (Откр. 7:14). Белизна одежд подчеркивается красным фоном, еще более выявляющим мученический аспект образа. Один из вариантов подобной иконографии мы можем видеть в Сретенском монастыре.
При этом на сретенской иконе в верхней части изображен Господь Иисус Христос, восседающий на престоле, перед которым предстоит царская семья в молитве. Эта икона получила название «Снятие пятой печати», что подчеркивает апокалиптический характер образа, усиленный образом Высшего Судии. Однако при всей грандиозности замысла этот образ богословски не совсем точен, ибо Пятая печать в Откровении Иоанна Богослова обозначает души, убиенные за слово Божие, а гибель царской семьи не была связана прямо с исповеданием веры. Здесь-то и пролегает очень тонкая грань между мученичеством и страстотерпчеством, что было учтено при канонизации царской семьи.
Иногда можно встретить икону, на которой царская семья представлена на фоне креста, но чаще в руках святых страстотерпцев изображаются кресты, и эта деталь ясно указывает на их подвиг.
Однако чаще всего царскую семью изображают без учета мученического или страстотерпческого смысла, просто как образ канонизированной власти. Поэтому их облачают в княжеские или царские одеяния, горностаевые мантии, представляют с коронами или венцами на головах, этим всем прославляется не столько подвиг страстотерпцев, сколько царственность этих святых.
Что же нужно, чтобы иконография сложилась
Надписание икон также сильно разнится: на большинстве икон имеется надпись «страстотерпцы» в соответствии с канонизацией на Соборе 2000 г., но немало таких, где царская семья именуется «мучениками», как это принято в РПЦЗ. А на некоторых иконах встречается уже совсем недопустимое именование «Царь-искупитель». Но такое надписание явно свидетельствует о другом богословии, находящемся за границами ортодоксии, ибо если Николай II – Искупитель, то кто же тогда Христос? В какого Бога верит написавший данный образ и почитающий его?
Иногда пишут царя или царицу с иконой в руках. Этот прием хорошо известен в иконографии. Однако, понятно, если Государь на иконе держит в руках образ прп. Серафима Саровского, их связь очевидна, ведь канонизация прп. Серафима была утверждена при содействии Николая Александровича.
Однако странно видеть образ преп. Серафима с иконой Государя или всей царской семьи, здесь явно не только хронология нарушена, но нарушена духовная иерархия. С образом Николая в руках нередко изображают свт. Иоанна Шанхайского, и это вполне объяснимо, так как святитель Иоанн Максимович очень почитал Государя и способствовал распространению этого почитания в русской диаспоре. С иконой Государя в руках изображают также новомученика Василия Иванова, который пострадал при советской власти именно за почитание Николая II.
Наиболее иконографически устойчивым и богословски оправданным является изображение царской семьи в соборе новомучеников и исповедников Российских, где она по праву занимает центральное место.
Описанное нами множество образов (а многое осталось и за пределами рассмотрения), с одной стороны, свидетельствует о большом интересе к царской семье и вообще к новомученикам, с другой – говорит о том, что в Церкви пока не выработан канон изображения царственных страстотерпцев, общепринятый образ не найден, и каждый иконописец изобретает нечто свое или пользуется разработками других, не слишком вникая, что в них приемлемо, а что нет. Причина этого, на мой взгляд, в том, что церковно образ царской семьи еще глубоко не осмыслен богословски и литургически.
Что же нужно, чтобы иконография сложилась? Прежде чем решать иконографические проблемы, необходимо осознать историческое значение канонизации и ее духовный смысл.
Дискуссия по поводу расстрела царской семьи, которая началась задолго до официальной канонизации, многолетняя работа Комиссии по канонизации, долго вызревавшее решение Собора, до сих пор продолжающаяся полемика вокруг царских останков – все это показывает, как непросто образ царственных страстотерпцев входит в церковное сознание.
А следовательно, и создание достойного образа – дело непростое и несиюминутное, тут нужна историческая дистанция и большая духовная работа. Образ должен вызреть, родиться изнутри церковного соборного разума, сложиться, стать отражением единой веры, а не созданием одного, пусть и гениального мастера, и даже не группы людей, это должен быть духовный плод всей полноты Церкви.
1Губарева О. В. Вопросы иконографiи святыхъ царственныхъ мучениковъ. Къ всероссiйскому прославленiю Императора Николая II и Его Семьи. СПб., Издательскiй проектъ «Русскiй символъ», 1999.
Текст впервые был опубликован в Журнале Московской Патриархии, №5, 2018