«Можно бесконечно вспоминать эти цитаты, в которых с каждым годом моей жизни смысла, тепла, любви, юмора и мудрости — все больше становится»
Нюта Федермессер
Это очень нужная картина, она дырку на обоях закрывает…
С нашей мамой я давно знаком, а этого кота я первый раз вижу.
Неправильно ты, дядя Федор, бутерброд ешь, его надо колбасой на язык класть, так вкуснее получится.
С ума все по-одиночке сходят, это только гриппом все вместе болеют.
Это почему я раньше злой был? Потому что у меня велосипеда не было.
У нас этого гуталину… просто завались!
У меня еще три платья вечерних осталось.
Урааа! Заработало!!!
Фигвам называется.
Кажется, можно бесконечно вспоминать эти цитаты, в которых с каждым годом моей жизни смысла, тепла, любви, юмора и мудрости — все больше становится.
И смотришь Простоквашино с мамой, сам, потом со своими детьми, потом с внуками — тысячи раз — и даже и не думаешь, что за этими словами и картинками — живой писатель.
Успенский умер. Простоквашино и Чебурашка остались. Но с уходом Успенского мы все сразу рррраз — и постарели….
facebook.com/lenavladim/
«Его большую книгу стихов с детьми мы дочитали до дыр»
Максим Кронгауз
Его большую книгу стихов с детьми мы дочитали до дыр. В 80-е он уже был классиком. А с внуками мы почему-то его почти не читали. Но мультфильмы они все-равно смотрели и «Кабы не было зимы» распевают.
Самый страшный
Врач больницы
Взял свой самый
Страшный шприц, и
Самый страшный
Свой халат, и
Самый страшный бинт,
И вату,
И сестру взял старшую —
Самую страшную…
«Вы простите его, все, кого он обидел«
Ксения Ларина
Успенский умер. Он умирал давно, долго, мучительно и достойно.
В январе этого года мы пригласили его в эфир программы «Дифирамб». Он был очень плох, капризничал, плакал, но приехал. Маленький, сухой, в огромной кепке на лысой голове, в инвалидном кресле.
Это был один из самых тяжелых эфиров в моей жизни. И я была не в студии — а по скайпу, издалека. Он послушно сидел в наушниках, надетых поверх кепки, мы смеялись, мы плакали, я абсолютно зависела от него, полностью подчинялась его разворотам памяти.
Поразительно , что он сохранил своё чувство юмора. Что всех простил и надеялся, что и его простят тоже. И как заплакал в конце нашего разговора, заплакал, как ребёнок. И когда кончилась запись, спросил робко — а водочки нет у вас? И водочку принесли. И выпил ее, передернувшись всем телом. Хотел выпить по-гусарски, весело, но не смог уже.
Вы простите его, все, кого он обидел. Он заслужил память . Он талантливый , вызывающе талантливый был человек. Светлая ему память.
facebook.com/lenavladim
«Самое главное, что мы все должны испытывать сейчас – это благодарность за всю радость, которую он нам подарил»
Александр Маленков
Несколько лет назад мне довелось познакомиться с Успенским. В своем вечном поиске, у кого бы взять интервью для журнала мы набрели на его кандидатуру. По телефону он был не очень приветлив, но согласился дать интервью у себя на даче. Я боялся столкнуться с грустной картиной человека, пережившего свою славу, с героем масштаба и эпохи Высоцкого (шутка ли, Чебурашка был придуман в 66-м году!), который растерялся в эпоху айфонов и доживает свой век в избушке.
Ничего подобного. Отличный большой дом, внедорожник (не помню какой марки, но приличный). Эдуард Николаевич был боек, гостеприимен и – самое главное – отлично и интересно говорил! Почему с ним редко делали интервью?
Невысокий, морщинистый, речь быстрая, глаза горят, но такой, мрачноватый и как будто слегка настороженный. На территории были: коллекция пишущих машинок, мини-зоопарк (да, он любил животных), свой пруд с рыбой, тренажерный зал.
Успенский вел жизнь, далекую от заслуженного отдыха. Он показал мне тучу новых изданных книг, с азартом поведал о войне за авторские права. Зачитал отрывок из новой серии про Чебурашку (очень смешной). Жалеть его было решительно не за что, наоборот я порадовался такой долгой активной жизни.
Единственное, мне показалось, что он довольно одинок. В огромном доме был еще только один мужик, он хлопотал по кухне, как я понял — то ли зять, то ли бывший зять. Успенский обмолвился, что у него сложные отношения с семьей.
Уходя, я что-то забыл, через минуту вернулся и застал его за активным воркаутом на эллиптическом тренажере.
Потом мы устраивали премию «Золотой Джокер» за достижения в юморе и решили присудить ему почетный приз за заслуги. Красиво обставили, с отрывками из мультфильмов на экране – Чебурашка, Простоквашино, Антошка-Антошка, Пластилиновая ворона, Следствие ведут колобки, Баба-Яга против – невероятно, сколько он сочинил из того, что вошло в язык, в культуру, в обиход.
Была овация – весь зал аплодировал стоя. Я вышел вручать этого Джокера с велосипедом, в ушанке и в плаще, как Печкин. И до сих пор жалею, что не мы не догадались вручить ему седло большое, ковер и телевизор – это было бы не сложно сделать. Ужасно удивило и растрогало, когда он сказал «Знаете, это первый раз, когда мне что-то вручают на сцене».
Что же, он прожил хорошую жизнь и не только на этапе ее расцвета. И я думаю самое главное, что мы все должны испытывать сейчас – это благодарность за всю радость, которую он нам подарил.
globallookpress.com © Maxim Burlak/Russian Look
«Талант — это и есть свобода»
Антон Долин
Эдуард Успенский умер.
Вот вам миниатюрный мемуар — не о нем самом (знаком не был), о книгах.
В 1997 году я закончил филфак МГУ и начал работать журналистом. А параллельно писал то, что могло бы стать моей первой книгой. Но не стало. Не стало и диссертацией, как планировалось.
То есть, кандидатскую я написал, аспирантуру закончил, а защищать не стал и степень не получил. Рукописи все тоже сгинули. А было там больше 300 страниц, солидный труд! Тогда я им очень гордился. А сегодня, перечитав (но не судьба), вероятно, стыдился бы.
Работа была пространной историей советской повести-сказки. От Чуковского, Толстого и Волкова (отдельный раздел о римейках) через Носова, Губарева и Лагина, включая разоблачение «Праздника непослушания» и совсем любительскую главу о кино (Роу, Птушко) — к Успенскому. На нем все заканчивалось.
У меня была смелая теория: будто разрушение советской системы и десакрализация советского мифа случились благодаря сказкам и сказочникам. Возможно, даже помимо воли писателей — через имманентную поэтику жанра. Причем блестящие анархистские утопии Успенского из книг о Чебурашке с Геной и Простоквашино, где дозволено абсурдное счастье свободы вне родительского контроля, мне казались высшим проявлением этого революционного вольного духа.
Талант — это и есть свобода.
Мир праху.
«Плач по детству легализован. Плачь по детству, потому что это нечестно»
Catherine Dubrowska
Мне кажется, я с книжкой его стихов (издательство «Детская литература», 1976 год, желтая обложка с разноцветным слоном) лет с двух росла, помните, бывает так, что картинки в книжке становятся такими знакомыми и живыми, как лица близких, а буковки сначала читают тебе, потом ты сам.
И еще диафильмы были («Вниз по волшебной реке», ничего не помню, но от названия куда-то сладко ухаю). А «Мы строим дом дружбы!» на пластинке на старом бабушкином проигрывателе в черном чемоданчике…
Мультики как-то позже появились.
Плач по детству легализован. Плачь по детству, потому что это нечестно.
Сегодня многие взгрустнут назад.