София Киевская — музыкальная архитектура
Протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке в Москве:
Примерно в 1982 — 1983 году я, еще школьник, поехал со своим другом в Киев. Помню, как вошел в храм Софии Киевской. Тогда я учился в художественной школе и начинал что-то понимать в живописи, в графике. А в архитектуре пока еще не научился разбираться. Но София Киевская потрясла меня своей внутренней архитектурной гармонией. Снаружи храм сильно переделан, и нельзя по поздним перестройкам судить о первоначальном его облике, хотя и в таком виде он красив. А внутри он совершенен. Я впервые тогда для себя понял, что соотношение объемов может звучать как прекрасная музыка. Меня друг тянул за локоть, надо было быстрее идти, а я стоял и не мог оторваться от пространства собора.
Второе воспоминание, связанное с Украиной, а точнее, с украинцами, относится ко времени моей учебы в семинарии. В 1989 году моими соседями по комнате были три ученика семинарии из Западной Украины. Я тогда для себя четко понял, что это — уже совершенно другой народ. Не в смысле хороший или плохой, просто мы уже совсем разные, не часть одно народа. И это чувствовалось уже в то время даже когда речь шла о церковных людях.
Сейчас сердце болит за все, что происходит. Не дай Бог что, и начнется просто продолжение Гражданской войны двадцатых годов прошлого века. Любые военные действия будут для меня продолжением того кошмара, который развязали большевики. То, что происходит сейчас на Украине — результат решений Ленина, который ненавидел Россию и всю русское; результат действий Хрущева, который не любил и не понимал все русское; результат безалаберности Горбачева, который видя, к чему идет дело, даже не подумал, как грамотно справиться с ситуацией, чтобы не было таких болезненный ран; и — результат деятельности Ельцина, который подписал все документы, к удивлению своих партнеров по Беловежскому соглашению, выкинув 25 миллионов русских людей за рубеж.
В целом это все — результат большевистского отношения к русскому народу, отношения партийных руководителей. В итоге мы получили мины замедленного действия, как те, плавающие в морях со времен войны, мины всплывающие и топящие корабли. И эти мины могут рвануть так, что больно будет всем.
Плоты и сало
Протоиерей Александр Ильяшенко, настоятель храма Всемилостивого Спаса б. Скорбященского монастыря (Москва)
протоиерей Александр Ильяшенко
На Украине я был в молодости, в студенческие годы, когда мы ходили в походы. Один раз зимой мы были в Закарпатье, ходили по Карпатам, преодолевали перевалы. Однажды вечером пришли в маленький городок и стали искать место, чтобы переночевать, в какой-нибудь школе. Мы стояли на улице и спрашивали у прохожих, как пройти к школе.
Около нас остановилась женщина, услышав, что мы ищем ночлег. «Пойдемте со мной», — сказала она. И наша группа, человек 10-15 молодых и голодных студентов и студенток, отправилась за ней. И эта женщина не просто предоставила нам всем ночлег, но еще и всех накормила, причем очень вкусно.
Вспоминается и второй похожий случай. В поход мы уже ходили летом, на плотах по горной реке Черемош, тоже в Карпатах. Решили остановиться на ночлег. Причалили, вытаскиваем наши плоты на берег. Подходит мужичок – местный житель, начинает нам помогать. Разговорились. Он рассказал, что сам работает на сплаве, что работа эта трудная и опасная, особенно осенью, когда темнеет рано, а надо пройти весь путь до конца. Пока мы разговаривали, мимо нас проплыл огромный плот из множества бревен, как-то хитро скрепленных между собой. Бревна касались валунов, лежащих на дне, и раздавался гул, как из-под земли. Зрелище было впечатляющим.
На прощание плотогон достает из-под полы огромный шмат сала и протягивает нам: «Берите!»
Вот такие воспоминания у меня о необыкновенном гостеприимстве и дружелюбии украинцев, с которыми я встречался в те далекие времена.
«Открытие» Киева
Протоиерей Александр Балыбердин. благочинный церквей г. Кирова, кандидат исторических наук:
Для меня Украина — прежде всего город Киев, который я «открыл» для себя благодаря митрополиту Вятскому и Слободскому Хрисанфу, ныне покойному. В мае 2010 году, будучи членом Межсоборного присутствия, я поехал на заседание Приходской комиссии. Заседание должно было пройти в Киево-Печерской Лавре. Владыка Хрисанф, сам украинец, напутствуя меня в эту поездку, сказал, где я обязательно должен побывать: на улице Владимирской, во Владимирском соборе, прежде всего — в Киево-Печерской Лавре, во Флоровском монастыре. Он буквально разработал мне целый маршрут путешествия по городу.
Приехав в Киев, я был поражен и красотой Лавры, и красотой самого города. Я очень рад, что в прошлом году уже по моему маршруту там побывали моя супруга со старшей дочерью. И рад, что все это было до Майдана. Потому что сейчас мне трудно представить, как там все это может быть.
Так что для меня Украина — это Киев. И еще, конечно, Крым. Крым я тоже очень люблю и бывал там многократно — в Симферополе, в Евпатории, в Севастополе, в Ялте, в Алуште, в Феодосии, в Коктебеле. То есть объездил весь южный берег — и с палаткой, и в санаториях, и с семьей, и с друзьями.
Кстати, я узнал, что почетным гражданином Коктебеля был отец Александр Мень.
Сейчас глубоко переживаю, что линия отчуждения, нелюбви пролегла между Киевом и Крымом.
Заняты просветительским делом
Владимир Гурболиков, первый заместитель главного редактора журнала «Фома»:
Владимир Гурболиков. Фото: «Фома»
Так получилось, что на Украине я бывал очень мало и очень давно, в 70-е и 80-е годы прошлого века. Помню немногое — море в Евпатории, Бахчисарай, широту Днепра и древний Киев на высотах над ним…
Сейчас моя связь с Украиной, я бы даже сказал, моя любовь там — это люди, наши братья и сестры, благодаря которым существует журнал «Фома в Украине». Они по собственной инициативе взялись делать такое издание. Нашли средства, собрали силы. Они заняты не политиканством, а просветительским делом. Конечно же, им сейчас, как и всем, непросто.
Труд этих людей, их молитва и творчество лично для меня и есть самый лучший образ братской и любящей Украины.
Русский украинец
Владимир Хотиненко, режиссер, Народный артист России:
Владимир Хотиненко
С Украиной у меня связано многое. Да взять хотя бы мою фамилию — Хотиненко. Когда в 16 лет я получал паспорт, нужно было указывать национальность (можно было записаться кем угодно, что назовешь). Но, поскольку у меня предки по отцовской линии — украинцы, по материнской — казаки, я подумал, что вот мы все вышли из Киевской Руси, и — записался украинцем. Как и следовало, на мой взгляд, настоящему русскому. Это, может быть, наивно. Но на самом деле у меня внутри ничего в этом смысле не изменилось.
Я по-прежнему как настоящий русский — украинец.
У меня много родственников на Украине. Кстати, все эти «на Украине», «в Украине» — всего лишь игра. Я прочитал замечательный пример: можно смотреть в небо и на небо. И вот в небо — это узко. А на небо — широко. На Украине — это широко.
Помню, как Никита Михалков снимал фильм «Несколько дней из жизни И. И. Обломова», где я работал ассистентом режиссёра, на Украине, в Старой Басане. Потому что время ушло, и в средней полосе России снимать было уже поздно, а на Украине еще стояла тепла погода. Русская история писателя Гончарова снимается в Старой Басане!
В финале фильма звучит «Ныне отпущаеши». Текста тогда, в атеистическое время, никто не знал, и мы ходили к местному батюшке, узнавали точный текст.
Есть вещи знаковые, неразрывные. Киев, с его замечательным ароматом, булгаковским ощущением. Я часто хожу по киевским улочкам и представляю: вот здесь могло происходить такое событие из его жизни или произведений, вот здесь. Не говоря уже про такие приметные места, как Андреевский спуск, храм Андрея Первозванного. Или Владимирский храм с росписями Врубеля. Тем более — Киево-Печерская Лавра. Как это можно делить?!
Совсем недавно в Киеве был кинофестиваль, и он проходил в том же театре, где застрелили Столыпина. Я ходил, представлял, где стоял Столыпин, как смотрел, как предчувствовал… Он же и похоронен там, в Киеве, в Лавре.
Все там, в Киеве, на Украине, пронизано самой жизнью, историей, культурой, литературой.
Добрым словом можно сделать больше, чем проклятиями
Георгий Гупало, генеральный директор и главный редактор издательства «Даръ»:
Я очень люблю Киев. Наверное, это — один из самых моих любимых городов на Земле. Так случилось, что мне пришлось побывать во многих странах и увидеть много прекрасных городов, но Киев всё равно остаётся одним из самых любимых. И вызвано это не только тем, что моя фамилия Гупало, и я — украинец, но и тем, что это — наша колыбель, колыбель нашей цивилизации, нашей культуры. Всё, что связано с православной Русью, Россией — так или иначе связано с Киевом. Это — совершенно замечательное место, древний и красивый город. Но самое прекрасное в нём — это, конечно же, храмы, монастыри и, прежде всего, Киево-Печерская Лавра, где хотя бы один раз в жизни должен побывать каждый православный человек.
А в связи с нынешними событиями, которые нас всех сейчас волнуют, могу рассказать вот какую историю. Несколько лет тому назад, когда только что совершилась так называемая «оранжевая революция», я был в Киеве и стал очевидцем довольно забавной ситуации. На железнодорожном вокзале мне нужно было купить билет и выяснить, где я могу обменять валюту. Передо мной стоял молодой человек в оранжевом шарфике — сторонник «оранжевой революции» — и по-украински разговаривал с работницей железнодорожной станции. Она отвечала ему по-русски.
Они общались так минут пять без всяких трудностей, прекрасно понимая друг друга. Выяснив всё необходимое, молодой человек отошёл в сторонку. Подошёл я, задал свои вопросы, в том числе и о том, где же здесь можно обменять рубли на местные гривны, чтобы приобрести билет. И тут молодой человек, который отошёл совсем недалеко, разворачивается и на чистейшем русском языке даёт мне совет: «Пожалуйста, Вы можете перейти через улицу, там есть обменный пункт с очень хорошим курсом».
Я удивился, поскольку думал, что этот молодой человек говорит только по-украински. И спросил его, почему же он с работницей станции разговаривал по-украински. С обаятельной, дружелюбной улыбкой он ответил: «Это же наша земля и наш национальный язык — мы и должны говорить на своём украинском языке. А Вы — гость, и я разговариваю с Вами на Вашем языке. Могу по-английски ответить».
С тех пор в том же самом Киеве я много раз видел украинские сериалы или какие-то передачи, в которых один из актёров или ведущих говорит по-русски, а второй отвечает ему по-украински. И этим никто не хочет подчеркнуть, что такой-то герой — русский, это — просто сочетание разных языковых культур, которые уживаются сейчас на Украине, это очень гармонично.
У меня есть одно-единственное пожелание нашим гражданам — россиянам. Сейчас для Украины наступили тяжёлые времена. Она переживает, может быть, самый трудный момент в своей истории последних двух веков. Давайте будем терпимее к тем людям, которые там живут, и к тем процессам, которые там происходят. Граждан многонациональной Украины больше сорока пяти миллионов, они — большой народ и сами справятся со своими проблемами и трудностями. Единственная помощь, которая им сейчас нужна — это наши молитвы и наши добрые слова и пожелания. Я уверен, что добрым словом можно сделать гораздо больше, чем оскорблениями и проклятиями.
У нас сходный опыт
Андрей Десницкий, библеист, публицист, переводчик:
Я знаю два украинских города — это Киев и Львов. Они очень разные, и, тем не менее, и там, и там мне было очень хорошо.
Там прекрасные люди, с которыми мы общались на русском языке, хотя они в большинстве своём украинцы. Там ощущение одновременно России и Европы, притом, что Киев — гораздо больше русский, Львов — гораздо больше европейский.
Когда оказываешься где-нибудь в Праге, — тоже вроде бы славяне и Европа, но ощущаешь себя совершенно по-другому. Во Львове этой дистанции не возникает — потому, что тебя принимают по-русски и отвечают, как правило, по-русски. И потому, что у людей очень схожий опыт последних десятилетий жизни в Советском Союзе и в постсоветской стране — в другой, конечно, но в очень сходной. Каждый раз, когда начинаешь говорить с украинцами, слышишь подтверждения: «Да, и у нас-то же самое».
Я прекрасно помню такой маленький забавный эпизод. Украинское село в Житомирской области, где проходила богословская школа, созданная моими друзьями и коллегами из Киева. Я поехал туда читать лекции. Нам устроили баньку.
И вот — с нами парится хозяин, обычный местный житель. Сидит московская интеллигенция, киевская, другие гости, после бани выпиваем и обсуждаем разные проблемы. Послушав нашу беседу, этот хозяин включается с гениальной фразой, которая сгодится в любой разговор русских и украинцев: «А и в нашем колхозе тоже бардак!»
Записали Оксана Головко, Дарья Менделеева