Какой ЕГЭ — самый легкий? Учитель Александр Оджо

ЕГЭ и бургер из страуса

— Кто хочет бургер? — спрашивает Александр Оджо.

Сам он часто называет себя «Сан Саныч». Это такой же мем, как «Марь Иванна», что значит «типичный учитель», и Александр как бы подчеркивает: да, типичный, и проблемы тоже типичные. Пожалуй, самая типичная — ЕГЭ.

Стрелки на часах над исписанной доской лениво подползают к 17:00. Одиннадцатиклассники готовятся к экзамену по «обществу». Темнеет. Сан Саныч распечатывает вариант с заданиями: цена товара, соотношение спроса и предложения, конкуренция, три признака понятия «кредит», роль денег в экономном использовании ресурсов…

Столько терминов, что за последней партой неизбежно начинаешь либо засыпать, либо думать о еде. Вопрос про бургер всех заметно взбодрил.

— А вы когда-нибудь ели бургер из страуса? — продолжает Сан Саныч.

— Не-е-ет…

— Бургер из говядины — распространенная тема. А из страусов? Почему нет?

— Потому что страусов меньше, чем коров.

— И как тогда деньги могут спасать экономное распределение? — подводит Сан Саныч к ответу на задание.

Вот оно что. Если товар редкий, цены на него выше и не каждый его себе сможет позволить в большом количестве. Теперь понятно даже мне, хотя из курса по школьному обществознанию я помню только цвет учебника. 

Как за два дня подготовиться на 70 баллов

— Когда не знаешь, что сдавать, сдавай «общество». Как вам такой подход?

— Именно такое я чаще всего слышу от девятиклассников — сдавай «общество» или географию. Я поддерживаю, потому что в 11-м классе оно с большой вероятностью понадобится ребятам для поступления — его требуют на многих специальностях. И лучше попробовать себя в 9-м, чтобы потом два года готовиться по полной программе, потому что предмет сам по себе сложный. 

— Часто говорят, что это предмет ни о чем и одновременно обо всем. Так в чем его смысл?

— Это предмет о том, как научиться жить в обществе. Например, куда нужно обратиться, если у вас есть исковые заявления или вас обманули. Огромное количество вещей по законодательству, политике, экономике, финансовой грамотности. Вот хочет ученик 8-го класса себе новый телефон, берет микрокредит. Как вы думаете, эти организации всегда действуют по закону? А потом вся семья будет выплачивать.

Поэтому сейчас в ОГЭ есть об этом целый номер — либо про микрокредитные организации, либо про мошенников, которые звонят и предлагают разные операции с деньгами. Казалось бы, бредовое задание, а оно нужно. Поэтому обществознание — один из самых прикладных предметов в жизни.

— По-вашему, в обычной школе, в большом классе можно подготовить ребенка на 90+ баллов?

— Возможно, если ребенок делает все задания. Я тут недавно поймал себя на мысли, что ЕГЭ по обществознанию и истории — это полностью школьная программа. Если взять кодификатор экзамена, вы увидите: там четко прописано, в каком номере какие темы спрашиваются. 

Вопрос в другом. Ребенок эту программу забывает. Возьмите историю, она начинается с 5-го класса, Древняя Русь. Вспомните себя в 5-м классе?

— Математики (да и не только) жалуются, что им школа не весь материал дает даже за 11 лет.

— Да, поэтому они и берут репетиторов. Но с историей и обществознанием репетитор вообще не нужен, честно! Хотя я знаю, что некоторые мои ученики с ними занимаются. Я в этом не вижу смысла, особенно по истории. 

История — это что? Тебе нужно просто взять книги, читать их и конспектировать. Может быть, таблицы рисовать. А репетитор — это человек, который, скорее всего, просто сжато перескажет то, что ты и так можешь прочитать. С обществознанием то же самое.

Когда мне нужно было сдавать ЕГЭ, я готовился сам: читал, конспектировал и учил. Помню, что поставил себе цель поступать в педагогический в августе перед 11-м классом. По истории взял справочник Леонида Кацвы, по которому до сих пор занимаюсь с учениками отечественной историей. 

По обществознанию во «ВКонтакте» нашел какие-то файлы, в которых просто все темы были конспектом. И целый год сидел, заново конспектировал, читал и решал тесты. Всё.

Обществознание сдал, по-моему, на 85, а историю — на 70. Но с ней получилась прямо трагедия, потому что я не переписал некоторые вопросы из черновика в бланк ответа. Я очень торопился, был самонадеянный: за 50 минут написал и пошел. Но туда, куда хотел, все равно поступил на бюджет, и это было счастье.

— Я сдавала обществознание про запас. Не готовилась никак, за два дня перед ЕГЭ порешала варианты — и сдала на 70. Подруга весь год занималась с репетитором, получила 68. До сих пор не понимаю, мне просто повезло или это предмет, где правда можно выехать на логике.

— Определенно, когда мы с вами сдавали экзамен, он был чуть-чуть проще. У меня это 2013 год, и тогда очень многое решал кругозор. Просто логически мысля, подкрепляя фактами из социальной жизни, можно было сдать все очень хорошо. Но с каждым годом экзамен усложняется, и есть тонкости. Например, знание терминов или самой формы экзамена — как прописать какой-нибудь план и так далее. Без этого много баллов теряется.

— За сколько можно качественно подготовиться, сколько вы тратите с учениками на это?

— Довольно много, у нас в 11-м классе два часа обществознания в неделю для всех, и сейчас в московском образовании появилась система практикумов — дополнительные занятия, когда ребята занимаются только теми предметами, которые сдают. По «обществу» у нас два таких практикума в неделю, а еще есть дополнительные занятия, можно приходить заниматься после уроков.

Самый короткий срок — четыре месяца интенсивной работы. Плюс в идеале нужно следить за повесткой. Раньше я всегда говорил: «Вы теперь обязаны смотреть новости, чтобы приводить примеры из социальной жизни». Сейчас, конечно, я уже детям этого не советую, потому что к ситуации в мире все могут относиться по-разному.

Ну и хорошо понимать социальную жизнь, состоять в каких-то организациях, заниматься волонтерством, общаться и попутно собирать факты, примеры.

— Как у ваших одиннадцатиклассников мотивация и дисциплина?

— Где-то 55% ребят денно и нощно решают варианты, присылают их мне. Могут прислать в два часа ночи: «А у меня вот вопрос по №17». Понятное дело, что я отвечаю в шесть утра, когда встаю. Ни за что не буду отвечать ночью.

— Но сообщение вы видите.

— Это да, потому что еще не сплю и проверяю их работы. А то на следующий день начинается: «Вы проверили? Вы уже проверили?» 

Остальные 45% спохватятся после апрельских каникул. Тогда придется включать интенсив.

«Рюрик, потом где-то сразу Иван Грозный, потом Петр I»

— История или «общество» — что сами больше любите?

— Когда сам учился в школе, очень любил обществознание. Историю я знал плохо. Если бы я вел у себя тогдашнего историю, то ставил бы «пять» за ответ, а потом за какую-нибудь тестовую работу — «трояк».

Я был очень исполнительным учеником, всегда делал домашку, но представление об истории России у меня было такое: Рюрик, потом где-то сразу Иван Грозный, потом Петр I, классные балы-балы-балы, дворцовые перевороты, а потом революция. Советский Союз я хорошо знал, потому что им увлекался. А оказалось, что в истории столько всего интересного есть!

В школе у меня было такое ощущение, что урок прошел, а следующий никак не связан с предыдущей серией. И я, к своему стыду, вижу, что в моем преподавании сейчас примерно то же самое, а в некоторых своих учениках узнаю себя.

— Что вы с этим делаете?

— Постоянно отсылаю к тому, что было три-пять уроков назад: «Мы узнали о реформах Петра, но смотрите, их же начал еще его отец Алексей Михайлович». — «А-а-а-а, ну да!»

А еще важно наводить эти мосты между историей России и всеобщей. В школе обычно ощущение, что это параллельные миры. Мне очень нравится учебник под редакцией Торкунова, там в каждом параграфе дается личность из нашей истории и ее современник из зарубежной. И я на уроках постоянно обращаю внимание детей, чтобы была перекличка.

— Какие у вас есть лайфхаки, чтобы ребенок любил предмет или хотя бы не боялся его?

— Создавать ситуацию успеха. Иногда в моих тестах можно набрать не 10 баллов, а 11. Пятерку ставлю за 9 и 10 баллов. Где-то ребенок может сделать ошибку, и она не будет фатальной. Или в тесте я делаю бонусное задание, в котором нет вопроса, но есть варианты ответа — они построены так, что только один подходит к нашей теме. Например, какие-нибудь даты. Если не ответишь, двойки не будет. А ответишь — это может от двойки или тройки спасти.

Я всегда за прагматичность. Мы изучаем даты и события не просто для того, чтобы знать, а чтобы встретить в жизни. Вот мы с вами в Зеленограде, а в нескольких километрах отсюда остановили немцев, не пустили их к Москве. Мы идем туда и видим, что сейчас на этом месте ходит 19-й автобус. Приезжаем на станцию Крюково — а в том районе были ожесточенные бои.

— Расскажите курьезные случаи с уроков.

— Сегодня я очень смеялся. В 5-м классе мы проходили Нерона и перечисляли все его преступления. Дети весь урок спрашивают: «А как так, почему его не свергли? Почему такого негодяя держали?» — «Подождите, все узнаете». Наконец дошли до восстания. Последняя фраза Нерона перед смертью была: «Какой артист погибает!» И тут девочка (видно, шепотом хотела сказать, а получилось громко): «Плохой».

В другом классе проходили то же самое, и девочка говорит: «Да он же просто психопат какой-то! Как же так можно делать? Его надо было записать к психологу. В Риме были психологи?»

 — На весь интернет знамениты ваши исторические уроки в костюмах — гладиатор, рыцарь, князь и так далее. В этом была образовательная польза?

— Я начал это делать в первые годы, когда работал в школе. В 5–6-м классе детям интересно. Но это очень трудоемко. Хитон, скажем, я делал сам — там простыня и булавка. Гладиаторский костюм мне прислала женщина из Казахстана. Я вел в нем уроки, пока он на мне сходился. Сейчас уже не сходится.

Но это не единственный момент, почему я остановился. Очень странно выглядит, когда учитель такой классный, а все остальные смотрят на него, как в музее. Меня критиковали мастодонты исторического преподавания, и я даже немножко обижался. А потом дошло. Ученики в пассивном состоянии. Намного круче, когда они сами делают эти костюмы и подключаются к игре.

— В этом нет шоу ради шоу?

— Иной раз нужно и шоу, так ярче запоминается. Вообще я люблю эксперименты. Как-то мы пытались выучить титанов Возрождения. Ну не идут, и все. Мне друзья говорят: «Сань, а что ты им “Черепашек-ниндзя” не покажешь?» Это же гениально! Мы посмотрели одну серию. Современные дети, конечно, «Черепашек-ниндзя» уже и не смотрят, но им понравилось: «О, прикольно». Заодно и запомнили персонажей — там все эти товарищи, начиная Леонардо и заканчивая Микеланджело.

Очень мечтаю сделать урок истории с химическим опытом и рассказать про какую-нибудь революцию. Условно, вот реактивы — это народные массы, а это ситуация в стране. Соединяем. Катализатором реакции будет Первая мировая война. Взрыв. Начинается революция. Но это трудно исполнимо, потому что в кабинете истории нельзя проводить опыты.

«Здоровье сказало: “До свидания”»

— Когда пришли в школу, что было самым непривычным, непонятным?

— Электронная доска. Я боялся, потому что меня с ней никто не учил работать. Не было раньше у университета такой технической возможности, чтобы завести электронную доску. И когда я пришел в школу: «Ого, класс… И куда тут чего?» Первый год я учился делать уроки для нее, для МЭШ, и это было тяжко.

— Доска реально была самой большой проблемой?

— Да, все остальное было классно. Не считая того, что я испепелял себя по полной программе и ночами готовился к урокам. Считал, что если я не приготовлюсь, не сделаю презентацию, какие-нибудь заготовки, шарады, карточки с заданиями, то всему конец. И здоровье сказало «до свидания», потому что я спал по два-три часа в сутки.

У меня начались панические атаки, резкие перепады настроения, я в любой момент мог заснуть. Это был домашний мем — и, если честно, он продолжает быть сейчас: Саша пришел домой и заснул. Я страшно загонялся: «У меня дети на уроке шумят! У меня есть дети, которые покурили! У меня есть дети, которые энергетиками балуются!» В итоге я уволился, но вернулся через полгода — правда, в другую школу.

— И как оно?

— Работаю здесь третий год, встречаюсь с разными ситуациями. Да, бывает сложно, но потихоньку осознаешь, что ты имеешь право на ошибку. Чаще всего воспитательную, но иногда и на фактическую.

Иной раз стоишь у доски и забудешь, когда был подписан, не знаю, указ «Об обязанных крестьянах». Ну и ляпнешь какую-нибудь не ту дату, а тебе кто-нибудь скажет: «Вообще-то это неправильно». Самое ужасное здесь начать строить из себя умного: «В смысле, неправильная дата? Да я лучше знаю!» Ученик взял телефон, пробил, проверил — и все.

Лучше признаться: «Я забыл, давайте вместе посмотрим, поищем». Это будет более логичным и честным примером: я не помню, но знаю, где найти. Или когда ты неправильно ответил на вопрос. У меня ребенок поднимает руку и спрашивает: «А была ли война из-за ведра». — «Нет, не было». А она была (битва в Италии между Болоньей и Моденой в 1325 году. — Прим.ред.). И потом мы с ребенком проект делали про эту войну.

— А с классным руководством?

— Сложности в том, что детей много и у каждого своя история. Ты должен знать, где ребенок, почему он пропустил, сколько он будет еще пропускать, почему он заснул на уроке, почему у него глаза красные… «А почему сегодня Сережа не поел?» — спросит меня кто-нибудь из родителей. Сережа, почему ты не поел? (разводит руками). Бывает, потерял талон или забыл, когда завтрак, или еще что-нибудь. Поэтому самый главный вопрос у классного руководителя: «Ну как у вас дела?» Я на «вы» с ребятами. 

— Даже с пятого класса?

— Да. Был период, когда я думал, что это загон какой-то, и начал со всеми на «ты». Но через полгода понял, что мне вообще некомфортно, и опять начал на «вы». Правда, дети перестраивались месяца три, боялись, а сейчас уже все нормально. 

«Вы нас забыли»

— Какие проблемы вы видите в школе?

— Одна из самых главных проблем в том, что учитель часто оказывается крайним. Когда оказывался я, меня учили, что так делать нельзя. Ты совершил ошибку, и надо ее ликвидировать. Но бывают такие дурацкие ошибки… К примеру, однажды вечером в воскресенье прислали информацию, что завтра утром будет организован специальный урок с конструкторами LEGO.

Я спросил в чате класса, кто хочет поучаствовать, сделал список и одного из детей забыл. Отправил руководству, чтобы они сформировали приказ, а сам пошел на тренировку по волейболу. Мама того ребенка пишет: «Вы нас забыли». Но я на тренировке, а потом пришел домой и лег спать, это сообщение увидел только рано утром. И вместо того, чтобы признаться: «Извините, я был на тренировке и лег спать», я старался исправить ситуацию, ничего не сказав. Конечно, ребенок пошел на это мероприятие, но осадок-то остался.

Важно не скрывать свое «я». Да, не поверите, но вечером в выходной день я имею право не быть на связи. Кстати, это тоже проблема: учителя 24 на 7 на связи всегда и везде. Но мы с родителями договорились, что я отвечаю с 7 утра до 8 вечера в будние дни, а если что-то экстраординарное, то в выходные. И они за эти границы никогда не заходят.

— Это проблемы между людьми. А в системе?

— Бюрократическая нагрузка, но эта проблема сейчас хорошо решается на разных уровнях. Беда вот какая. Сами учителя боятся сказать, что у них много лишнего. Сейчас же об этом можно сообщить.

— Вы сообщаете?

— Мне даже сообщать не о чем. Я тут поймал себя на мысли, что очень давно не заполнял какой-то отчет. Максимум отмечал в форме, что мы сделали за месяц, и это нормально. Но чтобы заполнять огромную простыню, как это было раньше, такого уже нет.

Конечно, много вопросов о правах учителя, об излишних обязанностях. Да, у нас огромная нагрузка. У меня лично нагрузка 32 часа уроков, 7 часов дополнительного образования и час внеурочки. Вопрос в том, что мы согласны на это, но, по-хорошему, это не очень эффективно.

Ставка педагогического работника — 18 часов, и не просто так. Остальные 17 часов льготной рабочей недели даны, чтобы мы готовили уроки. Но это проблема вечная. Я помню своих учителей, которые так же работали, когда я учился в школе и университете. Так же они работают и сейчас.

— Но в регионах учителя берут большую нагрузку, чтобы как-то выживать. Вы были бы готовы работать не в Москве, когда за ставку могут платить 9–10 тысяч?

— У меня была мечта на первом курсе университета влиться в программу «Учитель для России» и отправиться в дальние дали. Но потом, скажу честно, передумал. Почему мне нужно уезжать? Ну я же родом из Москвы, заканчиваю университет в своем же городе, я хочу работать там, где я живу. Не буду лукавить, что условия в столичных школах по оплате труда совсем другие. Но за эту оплату мы и работу выполняем не меньшую, а иной раз и требований к нам больше.

«Аджика» и дедушкин нос

— У вас необычная фамилия. Откуда она?

— Мой дедушка Олуфэми Оджо приехал из Нигерии учиться в Университет дружбы народов, он инженер. Встретил мою бабушку Ларису Ивановну, москвичку — она родилась в Ташкенте из-за эвакуации в годы войны. 

Поженились, бабушка поехала за дедушкой уже с моим дядей на руках и 17 лет жила в Нигерии. Потом они три года были в командировке в Индии — дедушка работал с металлургическими заводами. В Индии родилась моя мама. 

— Как родные бабушку отпустили?

— Кстати, спокойно, ее сестра тоже уехала в Нигерию. Правда, не помню, до бабушки или после. Мы бабушке очень благодарны за то, что она поехала за любовью и наша семья вот такая интересная. Из Индии бабушка с детьми вернулись в Советский Союз, а дедушка остался. В 95-м году родился я, жил в Москве, а после свадьбы счастливо переехал в Зеленоград, чему очень-очень рад. 

— Вы с дедушкой не общались?

— Ни разу.

— А в Африку не мечтали слетать?

— Сейчас уже точно нет. Был момент, когда я загорелся, собирал генеалогическое древо. Но я уже настолько обрусевший, что мне достаточно той информации, которую передали родственники. Нет такого, что я мечтаю полететь и посмотреть все на местах.

— Каково вам было в школе с такой фамилией?

— Я со всеми общался, и прозвище у меня было не особо обидное — Аджика. Ну соус, вкусный, остренький. Меня это никак не задевало. Может быть, нос, который достался по наследству от дедушки… Было время, когда мне за него доставалось, но это чисто подростковые моменты.

Сейчас, наоборот, люблю это вспоминать, особенно когда кто-нибудь плачет по поводу своей внешности в 6-8-м классе: «Смотри, вот с этим я ходил и парился. А сейчас вообще не заморачиваюсь, и все в порядке». В школе мы всегда смеялись. Помню, даже на последнем звонке в 11-м классе был номер, когда я выходил в шкуре, кажется, зебры и читал рэп. Всем было очень весело.

Встреча с кафелем и аспирантура 

— На фото в соцсетях вы всегда улыбаетесь. А в жизни? Что способно выбить из колеи?

— Переживаю за учеников, если у них что-то произошло. Могу сидеть и крутить: кто-то руку сломал, кто-то с кем-то подрался, кто-то завалил контрольную. Может выбить неудавшийся урок, когда понимаешь, что не получилось от слова совсем.

Но чаще всего выбивают девять уроков во вторник (семь уроков подряд и два допа). И это день, когда я ничего нигде не размещаю, просто встаю в 17:30: «Всем спасибо, я пошел». Девять уроков — это тяжело. Сегодня восемь, потому что было окно — уже хорошо.

— Вы много пишете про работу и почти ничего про личное. Расскажите про жену.

— Мою дорогую жену зовут Настя, мы вместе учились в университете на соседних этажах, а познакомились на Масленице. Она учитель начальных классов, но из школы ушла и стала домашним кондитером. Прекрасный педагог и до сих пор занимается с детьми как репетитор. Огромное количество вещей по педагогике я узнал от своей жены. У нее просто багаж знаний, и я очень часто с ней советуюсь.

Но школа оказалась не ее призванием, и я очень рад, что она нашла себя. Сейчас Настя делает совершенно шедевральные вещи: свадебные торты, торты на дни рождения и так далее. Каждый день что-то новенькое.

— Вы тоже помогаете?

— Раньше больше помогал. Я умею замешивать крем, могу замешать на любое количество килограммов. Некоторые вещи освоил, но они получаются из раза в раз. Могу сварить конфитюр, но каждый раз забываю пропорции. Еще могу крахмал вместо сахара добавить. Поэтому за мной нужен глаз да глаз.

— Вы довольно медийный человек, у вас много подписчиков, постоянно в командировках, выступаете на каких-то форумах, конференциях. Зачем столько?

— Это лекарство от эмоционального выгорания. Был момент, когда я сказал: «Все, я только в школе». И это довело меня до того, что однажды я в этой замечательной школе встретился с кафелем столовой — упал в обморок. Мне было 26 лет.

Пошел к кардиологу, обследовался. Было очень забавно, когда мне на день дали аппарат Холтера и я с ним вышел на работу. Веду урок и понимаю, что у меня с груди отклеиваются эти присоски. Урок заканчивается, прошу всех выйти, на этот пластырь прилепляю их обратно. И потом сообразил: оказывается, мне так тяжело, когда я не занимаюсь чем-то еще. И так сам по себе появился блог, многое наладилось.

— Вы карьерист?

— Да, но в горизонтальной плоскости — я развиваюсь в своей должности. Я был либо педагогом дополнительного образования, либо учителем истории. И, конечно, я три года назад и я сейчас — это уже разные специалисты.

— Почему не пойти в аспирантуру, чтобы потом в вузе преподавать?

— Это была моя самая главная мечта с 1-го курса. Я окончил пятилетний бакалавриат, сразу же поступил в магистратуру, потом в аспирантуру. Я хотел быть преподавателем методики преподавания истории. Но проблема в том, что преподаватели методики очень давно работали в школе. Я же хотел быть практиком, который передает реальные знания студентам.

И что я вижу? На втором курсе я больше не смог совмещать аспирантуру и школу. Сегодня мы с вами встретились в 17:30. Когда я доеду до университета, чтобы послушать курсы аспирантов? А курсы могут быть в 11 утра, в 7 вечера, в 3 дня. В пандемию можно было подключаться онлайн, и всеми правдами и неправдами 1-й курс так и закончился. Но когда началось очное обучение, я понял, что быть учителем и аспирантом практически невозможно.

Пока я в академическом отпуске до мая. Наверное, я из него не выйду. Может быть, наработав стаж, вернусь. К тому же у меня пока не хватает практического опыта, чтобы написать и защитить кандидатскую диссертацию.

— Если бы Министерство просвещения вам сказало: «Сан Саныч, три любых желания, все сделаем». Что бы выбрали?

— О-о-о, класс. Первое желание — чтобы оплата труда педагогических работников по всей России была одинаково достойной. Второе — чтобы были такие условия, когда учитель реально работал 18 часов и в остальные готовился к урокам. И третье — я бы попросил восстановить на российском телевидении познавательные программы для детей, особенно викторины, чтобы ребята могли свои умения и знания демонстрировать на всю страну.

— А для себя?

— А для себя мне ничего не нужно. Я лишь поблагодарю, что узнали мое мнение.

Фото: Анна Селина