«Бегаешь за ним, у тебя таких будет…» Фразы о любви, которые ранят подростка

Матвей Берхин

«Что ты перед зеркалом крутишься — красивее не станешь!»

— Дочь прихорашивается, а мама, может и не со зла, но все-таки бросает реплику: «Уже час перед зеркалом нос свой пудришь, его все равно не исправишь». Или кидает: «Не пойдешь никуда, волочишься за ним как тряпка», «Будешь такой бардачницей, твой Витя посмотрит, какая ты хозяйка, и сбежит».    

Как это влияет? Как искажает понимание подростком отношений?

— Фразы звучат как слова, которые брошены в раздражении и со злостью. Будто из потребности родителя остановить то, что разворачивается как-то не так. Будто в этом вопросе нужно срочно навести порядок. 

Но такие слова противоположны тому, когда хочется говорить с ребенком из взвешенной позиции. Если вы замечаете у себя подобные формулировки, это главный показатель, что прямо сейчас вы не готовы вести конструктивный разговор, нужно уделить время своему состоянию. 

Кроме того, подобные фразы снижают доверие и качество контакта с подростком. А значит, шансы родителя влиять на ситуацию.

Хорошая новость, что я, как родитель, способен влиять на свое состояние, чтобы оставаться спокойным и не раздражаться, когда сильно взволнован.

— Что не так с формулировками?

— В них содержится жесткая связь между отношениями и внешностью. Как будто люди любят только красивых. А ты: хочешь красься — хочешь не красься, нос не такой у тебя, — значит, любви настоящей не будет. Хотя все эти слова лишь следствие желания внести родителем ясность: отношения — сложная сфера…

У мамы один опыт, у ее подруги другой, но у подростка будет третий. В вопросе влюбленности не может быть универсального рецепта. Нет какого-то простого способа создать хорошее и правильное отношение. Люди веками книги пишут, фильмы снимают, пытаются разобраться, говорят об этом, а рецепта все нет. Именно поэтому тревожная часть родителя вопит: «Давай, скажи своему подростку что-то такое, чтобы не было неопределенности и раз и навсегда возник порядок». И этот внутренний вопль действительно сложно выдерживать.

Когда мама делает замечание вроде «что волочишься как тряпка» — она транслирует ребенку идею о том, что вкладывать усилия во влюбленность не стоит. 

Мне самому, например, не приходилось добиваться своей возлюбленной. Все само сложилось. Выходит, в моей родительской картине мира так бывает всегда и со всеми? Но бывает же очень по-разному, согласитесь. Иногда добиваться и важно и полезно. И тут мы вновь приходим к идее выбора, который предъявляют подростку. Либо послушаешься маму и оставишь усилия, либо все-таки добьешься своего. И хотя родитель делает все возможное, чтобы убедить ребенка «слушайся меня, ведь ошибка велика», мы не знаем, что выберет на самом деле подросток. 

«Будешь бардачницей такой, Вася сбежит». В словах, произнесенных в довольно агрессивной манере, слышна идея отношений как сделки. Эдакая патриархальная картинка, где отношения в паре — это хозяйственное предприятие. Женщина предоставляет хозяйственные услуги, мужчина — обеспечивает ее. Хотя такая картинка до сих пор встречается, все-таки сегодня она далеко не основная.

Тогда выходит, что каждая из упомянутых вами фраз резко упрощает действительность, причем еще и в атакующей манере. То есть совсем не в манере доброжелательного диалога. 

— Что вместо этого можно транслировать подростку? 

— Например, сказать: «Я с тобой. Отношения — это сложно, неоднозначно. Если захочешь обсудить, я всегда рядом. Я вижу некоторую опасность, поэтому, пожалуйста, послушай меня. Позволь озвучить свою идею».

Подросткам свойственно себя излишне критиковать и пытаться себя исправить. Критика родителем внешности лишает возможности диалога, во всяком случае сильно снижает такую вероятность, не говоря о том, что расстраивает и ранит ребенка. Хотелось бы, чтобы родители были бережны, говоря о внешности. 

— А если подросток все-таки согласится с позицией родителя?

— Наиболее прямая опасность здесь — сжатой пружины. С каждой новой ситуацией, когда подросток не проявляет себя, он больше сжимается. Однажды это рискует вылиться в крайне разрушительную реакцию. 

Но есть и другой сценарий, когда согласие с родителем происходит в более взрослом возрасте. Например, внутри себя человек соглашается, принимает, что влюбленность для него может быть чем-то неважным. Тогда такие люди в будущем могут испытывать серьезные трудности в отношениях. Им, скорее всего, будет сложно понимать, чего они на самом деле хотят. Сложно сходиться с другими людьми. Сложно предпринимать какие-то усилия в отношениях. Но еще неприятнее, они могут страдать от одиночества. 

Если говорить в целом об отказе от своих желаний в пользу самых разных «надо», то это путь к грустному существованию. К жизни, в которой я много чего делаю, но не очень понимаю, зачем. 

«Лучше бы уроки учил, а не на свидания бегал!»

— «Какая еще любовь? Иди уроки делай. ЕГЭ на носу». Что родителям подростков мешает реагировать адекватно, когда речь идет о влюбленности?

— Тут есть противоречие. Ведущая деятельность в подростковом возрасте — интимно-личностное общение. А образовательный маршрут в эти годы предполагает интенсификацию учебы. Родитель часто смотрит на учебу как на норму, потому что так выстроена школьная система. 

Возможно, поэтому родители испытывают довольно сильные чувства по поводу влюбленности. Как будто это что-то, что не встраивается в жизненные планы семьи. Порой взрослые не предполагают, что в это время значительная часть внимания подростка будет направлена на близкое общение с противоположным полом, а не на учебу. 

Как бы ни было, расставаться с ожиданиями больно. Главное, чему здесь стоит учить взрослых — тому, как оставаться устойчивыми в момент, когда происходит столкновение жизненных стратегий и картин мира — моей и подростка.

В той же степени, как я думаю, что от ЕГЭ зависит будущее сына, мой ребенок убежден, что оно зависит от отношений с девушкой, встречи с которой он так ждет.

Навык устойчивости помогает оставаться гибким в отношениях с подростком. Здесь не может быть правильного решения: произнесите вот такие слова и — бах, все разрешится. Это сложный процесс согласования наших генеральных стратегий и жизненных миров. 

Не забывайте, у нас еще и разное представление об ответственности. За что в жизни отвечает подросток? За что я отвечаю, вплоть до его совершеннолетия? В этом месте происходит сложный процесс переговоров. Для родителя основной вопрос — насколько могу остаться спокойным, не срываться в эмоциональные реакции, о которых буду потом жалеть?

— Кто-то боится влюбленности, потому что считает, что она помешает учебе, а кому-то кажется, что она чревата первым сексуальным опытом, а подросток мал для этого. Что, как и когда сказать?

— Шаг первый. Начните с себя. Подумайте, какие способы помогают вам оставаться спокойными, чтобы не на восьмерку из десяти кипеть, а хотя бы на шестерку. Посвятите этому время. Можно вместе с психологом.

Шаг второй — рефлексия собственных идей и установок. У каждого из нас есть определенная картина мира: что вы знаете об отношениях, откуда вы это узнали, насколько вам нравится такой взгляд, как у вас, какие еще могут быть. Задайте себе вопрос: где я ее получил? Что меня убеждает в моей правоте? 

Шаг третий — попробуйте принять, что ваша картина будущего не единственно возможная. Подумайте, какие еще варианты вероятны и что можно прогнозировать в связи с ними?

Шаг четвертый — фокус на отношениях с подростком. Если родителю важно быть услышанным и влиять на то, как подросток, например, учится, то принципиально сохранить отношения.

Если даже на фоне конфликта из-за влюбленности ребенка удается отношения сохранять, подумайте, а что вы могли бы сделать, чтобы улучшить их? Так повысится возможность договориться о чем-то принципиальном. 

Некоторым семьям бывает полезно встретиться вместе и проговорить точки зрения в кабинете психолога. «Я так думаю, а ты эдак, вот здесь мы совпадаем и согласны друг с другом, а в этом моменте могут быть компромиссы». У психолога, как правило, люди чуть более сдержанны в проявлении эмоций и им бывает проще прийти к согласию. В идее договоренностей лежит идея маленьких шагов навстречу друг к другу.

«Сын, выбирай — или мы, или она!»

— А что будет, если родители попросят прекратить отношения?

— Мне кажется нереалистичным для отношений с подростком требовать этого. Это сражение, в котором родитель почти наверняка проиграет. Особенно если воспитывал своего ребенка с идеей независимости, свободы и опоры на собственное мнение. 

— А если воспитывал в парадигме послушания и гиперопеки, то…?

— Я не очень верю, что тотальная несвобода в воспитании возможна. Согласитесь, каждый родитель хотел бы, чтобы ребенок, как минимум, умел говорить «нет». А этот навык во многом и есть опора на себя. «Хочешь покурить?» — «Нет, не хочу».

Уверен, всем родителям важна идея самостоятельности. Я хочу, чтобы мой ребенок был самостоятельным и… послушным. Мне кажется, с родителем, который разделяет идею самостоятельности, можно было бы обсудить, как он видит отдаленное будущее ребенка. Например, что ребенок умеет в психологическом плане через 5–10 лет? Какой он? Где он? Через эти вопросы мы неизбежно приходим к идее опоры на себя. 

Возвращаясь к проблеме влюбленности, становится очевидно, как важно подростка услышать. А это предполагает конкретный шаг со стороны родителя. 

Нужно понимать, что когда мы, несмотря ни на что, пытаемся с ребенком воевать, высока угроза разрыва отношений. Не стоит перед подростком ставить этот выбор, говоря «либо она/он, либо я». Мы не знаем, что подросток выберет.

Скорее всего, гораздо более трудный, чем если он будет продолжать встречаться с девушкой и поступит не в тот вуз. Жить без родителей в 15 лет гораздо труднее.

— Что здесь может помочь тем, у кого отношения с подростком не складываются?

— Помогают маленькие правила общения, которые стоит для себя найти. Например, есть дети, которые повеселее вечером, а кто-то полон сил за завтраком. Тогда я, как родитель, понимаю, что сложную тему стоит отложить до завтрака. Это правило: о сложном надо говорить вовремя. 

Второе правило. Не начинайте разговор с упреков. Подумайте, за что можно ребенка похвалить. Спрашивайте, как дела, пытаясь выслушать, и только потом говорите сами. 

Правило три — практикуйте свидание со своими детьми. Если сложились семейные традиции, просите подростка их сохранить. Например, по субботам я гуляю в парке с дочкой-подростком. В воскресенье бегаю на стадионе с сыном.

Это маленькие шаги, которые помогают поддерживать отношения с нашими детьми. Создают условия, когда подросток может поделиться наедине чем-то важным. Главное, не воспринимает меня как врага, который хочет какие-то свои дурацкие идеи продвинуть. Ребенок в таких условиях, как правило, готов чуть больше прислушаться и узнать, что я думаю о тех или иных ситуациях.

Полезно задавать очень хороший вопрос: хочешь ли услышать, что я думаю?

— «Нет, не хочу, спасибо». 

— Обычно люди отвечают все-таки «да!» Но если вопрос встречает возражение, спросите: а когда будешь готов, чтобы я тебе это сказал?

«Какая любовь, тебе же всего четырнадцать!»

— Когда начинать говорить про любовь? Как объяснить, что 14 лет для любви рановато?

— С точки зрения физиологии и природы все уже с подростком случается, он готов. Любовь, первое чувство в 13–14 лет вполне себе может возникнуть. 

Но вот с точки зрения социальной готовности рамки сегодня сильно сдвинулись. 

Впрочем, созревание вообще условная идея. Человек на протяжении своей жизни с каждым годом становится все более компетентным в самых разных сферах и областях. 

— Про подростков обычно говорят, что они хотят прав, как у взрослых, а ответственности, как у детей. В какой момент подросток решает, что для него важнее?

— Мне кажется, важнее паритетность мнений. Подросток имеет право считать, что отношения важнее учебы. И даже с точки зрения Выготского так считать подростку свойственно. 

Что касается ответственности, то она предполагает сложный процесс согласования позиций. Мы не можем сбросить со счетов его мнение как несущественное. Нам приходится его учитывать. Единственное, что можем, это сесть и обсудить, какой шаг навстречу учебе может сделать подросток, какой — я в сторону признания ценности его отношений. Например, я могу не говорить, что его любовь — это ерунда. А он — все-таки перепишет контрольную по алгебре. Возможность договариваться базируется на отношениях и на моем спокойствии. 

Ответственность за переговоры в большей степени лежит на родителе. Он не в переходном возрасте. А значит, может проявить большую гибкость, устойчивость, рефлексивность. Мне кажется важным родителю себя к этому подвигать. 

Быть взрослым в современном мире — это не командовать парадом. Это значит быть гибким и устойчивым. Важно помнить, что упреки и манипуляции — нерабочий механизм, хотя и самый простой. Ни разу не слышал о подростке, которому сказали «хватит дурью маяться» и он немедленно перестал. Это неэффективная стратегия, она не помогает изменить ситуацию к лучшему. Она отдаляет нас друг от друга, мешает договориться. 

«У тебя таких еще миллион будет!»

— Порой установки, которые звучат от родителей, касаются почти всего, в том числе вопросов сексуальности. И они противоречивы. С одной стороны, «ты же знаешь, что надо себя ценить», с другой — «таких миллион будет, что ты в нее вцепился», с третьей — «если любите друг друга, все будет отлично» (в интимной жизни), но лишнего знать не надо, зачем это «раньше времени». Как это работает на самом деле, к чему приводит? 

— Идея «ценить себя» кажется хорошей и полезной. «Чего вцепился…» — равно мысли о том, что ничего не надо делать, не надо никого добиваться, потому что все хорошее сложится само. 

— И что это значит? 

— Значит, что либо я выберу мнение родителей, что Маша пустое место. Либо свое субъективное отношение, что именно эта девушка мне ценна и дорога. Выходит, сам родитель предлагает опасный выбор. В современном мире, в котором мы учим детей опоре на себя, подросток выберет, скорее всего, то, что субъективно ощущает, то есть собственное чувство. Это, как мы уже говорили, еще и задача возраста. 

Наконец, идея про «все будет отлично» и «не надо раньше времени». Вполне себе рабочая. Любые знания должны быть вовремя. Например, когда собрался в горы, тогда и стану разбираться, как спускаться по снежному склону, как по скалистому, как одеваться, какую обувь предпочесть для похода…

— Но есть проблема? 

— Да! Проблема с интимными отношениями в том и состоит, что я не знаю, в какой момент такие отношения возникают. А риски венерических заболеваний, незапланированной беременности, сексуального насилия велики. И вроде бы это сродни походу в горы 14-летнего подростка, но мы-то знаем, что большинство случаев насилия происходит со стороны близких родственников. Выходит, если эти темы я не обсуждаю, не создаю условий, чтобы проговорить проблему безопасности, право на «нет», я автоматически подвергаю подростка риску. 

В формулировках, которые звучат одна за другой — «надо себя ценить» и «будет таких миллион», а это встречается у родителей, звучит обесценивание секса как чего-то грязного и не заслуживающего внимания. «Да у тебя просто гормоны зашкаливают. Будет у тебя миллион партнеров, чего огород городить. Сдавай свои экзамены лучше».

— А в чем тут обесценивание? 

— Это такое навязывание своего опыта, взгляда, картины мира, в котором секс не ценен, и вообще, лучше бы его не было. Многие люди в какой-то момент жизни и правда себя так ощущают. Но разве такого хочется для своего подростка? 

Разве не очевидно, что это идет поперек и вразрез тому, как подросток воспринимает первую влюбленность? Велика вероятность, что первая любовь подростком воспринимается как тайна и чудо, то есть в романтическом ключе. 

Обесценивание всегда работает против контакта. Оно навязывает определенный взгляд. Главное, будто бы родитель делает максимально возможное, чтобы ребенок поскорее разочаровался в этом мире и в отношениях. Скорее всего, за этим стоит благое стремление уберечь ребенка от боли разочарования. Но больше всего напоминает ситуацию, как если пятилетке рассказать о том, что Деда Мороза не существует. Ну, чтобы он не расстраивался. Лучше пусть сейчас со мной узнает, чем когда-нибудь от друзей в школе. 

Мне самому такой подход не близок. Я считаю полезным верить в чудеса, в возможность красоты и правды на земле, даже если все окружающее говорит, что это наивно. С профессиональной позиции я убежден, что сообщать о чем-то или не сообщать — это субъективная позиция. Она зависит от взгляда человека. Если взгляд настроен на поиск красоты и правды, чуда, то я всегда буду замечать вокруг отблески этого чуда. На этом построена ориентированная на решения терапия, которой я занимаюсь. Не спешите разочаровывать ваших подростков раньше времени. Вдохните, выдохните, снизьте раздражение с восьмерки хотя бы до шести и придумайте, какую хорошую фразу сказать ребенку. И еще я верю в родительскую чуткость, как в некоторое чудо.

Верю, что есть исключения из плохих тенденций. Есть моменты взаимопонимания. Наконец, всегда есть место маленьким общим интересам. И я стараюсь учить клиентов больше обращать внимание на эти маленькие моменты и исключения, думать, как их расширить, как сделать, чтобы этого было чуть больше в жизни. И как то немногое, в чем могу влиять, использовать по максимуму. 

Когда взгляд человека настроен на исключения, сфокусирован на вопросах — «чего жду и ищу в отношениях с подростками», «по каким признакам понимаю, что сейчас могу сказать важную для меня мысль», «когда могу обсудить острый для меня вопрос» — тогда эти чудеса случаются чаще и отношения налаживаются. 

Чего боятся родители

— Манипуляции, обесценивание — все это про страх. Подростковая влюбленность родителей пугает. Почему? 

— Потому что мы не можем это контролировать. Это тоже заложено природой, ведь, чтобы размножаться, мне надо перестать быть ребенком. Сфера отношений с противоположным полом лежит вне родительского контроля, хотя я вижу, что любовь случается и с тем, кто психологически не созрел и не готов к самостоятельной жизни, к решениям с длинными последствиями.

Если вас пугает что-то из вашего опыта и прошлого ваших знакомых, рефлексируйте, стараясь отделиться от чужих историй. Воспринимайте подростка таким, какой он есть, а не как того, кто похож на кого-то. И про секс-просвет не стоит забывать. 

Большинство родителей сегодняшних 14–18-летних детей не получили сами в структурированном виде просвещения в этой области. В этом смысле мы поколение первопроходцев. Мы только ищем язык, чтобы со своими подростками об этом говорить. 

Тем не менее, важно говорить со спокойным и ясным посылом. В этот момент у меня, как у родителя, могут быть самые разные идеи: о недопустимости секса до брака, о тщательном выборе партнера. Идеи могут быть разные, но так как при первом опыте родитель физически не присутствует, значит его голос может быть исключительно совещательным.

Поэтому допускаем, что возможны разные степени «плохости» ситуации, проговариваем возможные факторы риска. «Не оказывайся в плохих компаниях. Если оказался, не напивайся. Напился в плохой компании — позвони мне». Этот принцип касается и вопросов секса.

Мы можем готовить подростка исключительно к долгосрочным отношениям с одним партнером со справкой из кожно-венерологического диспансера. Но так происходит не у всех, бывает иначе. Именно поэтому важно успеть проговорить это спокойно и без истерики. «Я бы хотел, чтобы пошло по-другому, но давай обсудим варианты, как ты можешь подстраховаться». 

Мне кажется, для подростка разговоры о влюбленности и о сексе все-таки должны идти вместе. В моем идеальном мире подобный разговор происходит в предподростковом возрасте между 10 и 14 годами. Это не специальный разговор, скорее потихоньку в жизни ребенка появляются книги про тело, разговоры про тело, книги про отношения и разговоры про отношения, фильмы про отношения. К 12 годам ребенок знает какие-то базовые вещи. Знает, что любые отношения — это добровольная вещь. Любые прикосновения — только добровольно. Знает, что у него всегда есть право на «нет». Знает, что такое безопасный секс и почему он важен, знает, какие есть риски. И при этом понимает, что отношения — это хорошо.

Еще лучше, если перед глазами у него есть примеры отношений, которые приносят людям счастье. Классно, если это примеры из жизни. Но жизнь такая — что-то дарит, что-то нет. 

Еще одна важная тема — порнография. Важно аккуратно сказать, что люди это смотрят, чтобы испытать сексуальное возбуждение. Но с контентом есть серьезная проблема. Во-первых, отношения между людьми изображены там нереалистично. Во-вторых, если смотреть, может сложиться искаженное впечатление о жизни, а значит, это способно сильно помешать твоим реальным отношениям в будущем. В-третьих, в таких видео эксплуатируются люди, как рабы и заложники. Они сами получают разрушительный и болезненный опыт. И если я это смотрю, то поддерживаю индустрию рабства, что не может быть правильным. 

— Когда стоит реагировать быстро и когда не стоит показывать вид, что в курсе влюбленности?

— Многие мои клиенты и я сам обнаруживали себя уже вопящими. 

Делать вид перед подростком, что я ничего не знаю — проигрышная стратегия. Подростки проницательны. Какой бы вид ты ни делал, он понимает и догадывается. Всегда полезно интересоваться, демонстрировать доброжелательное любопытство, будь то отношения с противоположным полом или увлечение компьютерными играми. Да, задача сложная. Но к заинтересованному любопытству можно двигаться маленькими шагами. 

Молниеносно можно реагировать только в ситуации прямой опасности, насилия, недобровольных отношений, употребления наркотиков и вовлечения в преступную деятельность. Здесь необходима незамедлительная реакция. Все остальное должно возвращать нас к диалогу, хорошим отношениям и возможности быть услышанным. 

Чего бы я хотел услышать от родителей, если бы влюбился? Точно не «ах ты сволочь, чего удумал, иди уроки делай». Я хотел бы услышать сочувствие и понимание.

Фото: freepik.com, pexels.com