Семья Фирсовых

Рассказ прислан на конкурс рассказа о семье. Об условиях участия в конкурсе читайте здесь: Конкурс рассказа «День семьи». Если рассказ вам понравился – оставляйте отзывы на форуме и рекомендуйте его в социальных сетях!

Последний раз ударил ворчливый ослабевший гром, вздрогнули мокрые верхушки берез, сыпанули крупны­ми каплями по лужам, и дождь постепенно затих. Не­бо все еще было серым, грозовым, в дальних тучах по­сверкивали молнии, но семилетняя Аленка и пятилетний Костик уже не боялись грозы: в дверях сеней было вид­но, как медленно приближается и растет ввысь розовая полоска сухого погожего неба.

Семья механизатора Фирсова пряталась от дождя в сенях домика на окраине села Прохорове, где жила ма­ленькая добродушная старушка. Увидев прохожих, бе­гущих под дождем, она зазвала их к себе.

Довольная тем, что у нее гости, старушка щербато улыбалась, суетилась, вынесла из хаты четыре табуретки — в дом Фирсовы не пошли, сославшись на грязную обувь.

Автобус, на котором час назад приехала семья, хо­дил только до Прохорова. Оставалось пройти около пя­ти километров до Малинок — деревни, где они жили. И давно бы семья была дома, если бы не дождь и внезапные молнии. Дождь еще ничего, а вот гроза напуга­ла всех, и ребятишки первыми забежали в сухие тем­ные сени.

Глава семьи, Иван, еще молодой, лет тридцати двух, невысокого роста, в новых полуботинках и хорошем ко­стюме, стоял возле открытой двери и курил. Голубова­тый дым стремительно улетал в разряженный воздух, словно его утягивало в трубу.

Старушка вынесла детям молока. Костик сразу, с яв­ным удовольствием присосался к стакану. Аленка по­началу застеснялась, отодвинула стакан недалеко от себя, но, видя, что никто не обращает на нее внимания и не уговаривает, последовала примеру братишки.

Жена Ивана Лида казалась задумчивой. К ее теп­лому крупному плечу прислонила светлую головку Ален­ка, а Костик все еще пыхтел, никак не мог осилить свой стакан.

Дождик постепенно прекращался, утихал, с деревь­ев шумно капало, и казалось, что он еще продолжа­ется.

— Ребятишки! Лида! Пора идти! — Фирсов-старший поправил кепку, начал подвертывать штанины брюк, с сожалением поглядывая на свои новые туфли.

Костик, допив молоко, вскочил, хотел побежать на­ружу, но отец успел схватить его за рубашонку.

— Штаны сначала подкатай, иначе живо в грязь уделаешь…

Дети были веселы, настроились идти дальше, только вот с обувью у них было плоховато — брат с сестрой шагали в мягких цветистых тапочках из войлока. Ког­да мать собирала ребят в город, она рассчитывала, что день будет таким же, как и с утра, — сухим и жарким. Поэтому нужно было скорее идти — в ходьбе теплее, а когда придут домой, Лида нагреет воды, напарит ре­бятам ноги, вскипятит чаю, и все будет в порядке.

— У меня гольфы новые, нынче купленные, — с огор­чением вспомнила Аленка, — я их уже намочила.

Девочка остановилась, погладила гольфы рукой. В го­роде, на автостанции, Аленка не утерпела и надела об­нову. Теперь жалела об этом.

— Вот и обновила, — улыбнулся отец. — Чего ста­ла, модница? Пойдем…

Первым на дорогу выскочил Костик, Он устал без движения — долго сидел в автобусе, затем в темных скучных сенях, где возле маленького окошка жужжали мухи, бестолково стукаясь в серое запыленное стекло.

Очутившись на улице, на свежем душистом воздухе, мальчик вприпрыжку побежал, шлепая по лужам, раду­ясь теплой воде и обилию грязи. Он взбрыкивал ногами, словно застоявшийся жеребенок, и оглядывался на­зад, наблюдая, как летят брызги и лепешки грязи. На­дув губы, Костик гудел, изображая самосвал, тяжело идущий по размытой дороге.

— Коська! Не беги, иди полегоньку! — прикрикнула мать, хотя знала, что сынишку одними словами не остановишь. Она оглянулась — на пороге окраинного до­ма стояла старушка в белом платочке. Прислонив к гла­зам ладонь козырьком, она смотрела вслед уходящим.

Неожиданно показалось солнце. Оно ослепило старушку — та прикрыла глаза рукой. Свет заиграл в ты­сячах лужиц, хлынул на мокрые березы, и они засвер­кали, точно облитые лаком. Чистая трава взъероши­лась, стала еще зеленее, и каждая травинка держала на своем острие прозрачную сверкающую капельку.

Старушка отняла ладони от глаз — лицо ее даже на расстоянии излучало доброту.

Лида благодарно улыбнулась, махнула ей на про­щанье полной загорелой рукой.

«Даже спасибо забыли сказать, — смущенно поду­мала она, — выскочили как угорелые…»

— Мам, у меня в тапочках вода хлюпает! — обернулась веселая раскрасневшаяся Аленка. Новые гольфы были усеяны крапинками грязи, но девочка уже их не жалела и новыми не считала.

— Ну и что? — ответила мать. — У меня в туфлях тоже полно… Ничего, авось лето. За околицей Иван остановился.

— Слушайте, зачем нам проселком темехать? Ноги скользят, разъезжаются, а тут еще сумка тяжелая… Да­вайте-ка обочиной и к лесу! По траве как-никак легче.

Никто с ним не спорил, и Фирсовы свернули влево. Они знали, что этот путь гораздо длиннее, зато не при­дется месить грязь. Костик два раза уже падал, да и прыти в нем поубавилось. На полпути как бы на руки не пришлось его брать, если вдруг уморится.

Трава высокая — Аленкины гольфы совсем промок­ли, а башмаки Ивана заблестели ярче, чем на витрине.
Все ближе лес. Темная стена светлела, вырастала. Различались постепенно стволы берез, голубоватые ели.

— Трава по ногам щекочется! — хихикнул Костик.

Лес уже рядом. От него потянули сыростью, гнилым пахом разбухшей коры. Под деревьями лежала старая листва, пучками росла высокая бледная трава. Когда Фирсовы входили в лес, солнце уже пригре­ло. Над опушками, как над большими кастрюлями, под­нимался теплый пар. Он тяжело, неуклюже ворочался над примятыми ливнем цветами, а близ поля, на откры­том черноземе, видневшемся в прогалы деревьев, туман казался белым дымом. Воздух был горячий, насыщен­ный влагой, но дышалось легко.

— Пап, а правда, что в лесу волки? — спросил Кос­тик. Ожидая ответа, нащупывал большую мозолистую руку отца.

Ответила брату Аленка:

— Эх, дурачок! Волков взаправду не бывает. Их только по телевизору показывают: в мультиках и в кино.

Костик остался доволен таким объяснением, отпустил отцовскую руку. Но тут же взвизгнул, отпрянул в сторону — голые ноги обожгла крапива.

— Обкрапивился, — заныл он, — Куда ты нас, папка, привел?

— Отец… Он заведет… — Жена Фирсова взяла за руку Аленку и стала присматриваться, как лучше обойти заросли крапивы. Мать и Аленка озабоченно намор­щили лбы и стали похожи друг на друга: Лида боль­шая, круглолицая, а дочь — ее маленькая копия: такая же пухленькая, краснощекая и голубоглазая.

— Крапивы испугались? — засмеялся Фирсов. — Ну, подумаешь, обожжет разок-другой. Делов-то… Она, матушка, от голода людей спасала… Смот­рите, р-раз! р-раз! р-раз!

И он стал рвать крапиву голыми руками, собирая ее в большой букет.

— Ну, кто возьмет? — Он растер самые жгучие верхушечные стебли на плотной загрубелой ладони.

Ребятишки и Лида со смехом бросились наутек. Но­ги шуршали в траве, искорками взлетали капли влаги.

— Догоню! Догоню! — шумел Фирсов. — Сейчас я кого-то поймаю…

Аленка, услышав близкий топот отца, от восторга и страха завизжала на весь лес.

Фирсов разыгрался словно мальчишка — забежав вперед, изо всех сил стал трясти тонкую высокую березу: всех моментально обдало быстрым шумным дождиком.

— Ты что делаешь? — рассердилась жена. — И без того вы­мокли, а ты опять… Подними сумку!.. Так и знала, ку­лек с пряниками размок.

— Хочу пряника! — потянулась к сумке Аленка.

— И я! И я! — запрыгал Костик, стирая с лица капли, пахнущие березовой листвой.

— Проголодались? То-то! — Фирсов начал раздавать детям гостинцы. — Ходите со мной: всегда аппетит будет.

— Пап, давай в лесу дом построим, — предложил Костик. Он уже грыз пряник. — Будем здесь играть и жить. А бабушка будет ходить к нам в гости.

— Ишь, какой шустрый. А волки?

— Так их нету.

— Понимаешь, сынок, в лесу жить скучно. В дерев­не веселее. Как ты будешь тут без Владьки, без Олежки? И на тракторе я здесь не проеду…

Мальчик задумался, почесал русую головку.

— Лес кончился неожиданно, хотя путники знали, что он маленький. Теперь Фирсовы шли краем поля. На просторе, в гуще колосьев, росла дикая, сильная и пыш­ная яблоня. Фирсов любил это дерево. Каждый год, вспахивая здесь почву, он обходил яблоню плугом, стараясь не задеть корни.

Вышли к берегу Дона. Над кручей невольно замед­лили шаг. На горизонте, с левого края, уходила гроза. Там нестрашно посверкивали малиновые молнии, а гро­ма и совсем не было слышно. В той стороне было тем­но, будто полнеба завесили черным одеялом, от которого протянулись вниз седые космы дождя. Зато на правой половине земли, над выпуклой, освобожденной от туч поверхностью, солнечные лучи проложили светлую до­рожку, в полнеба играла двойная радуга: снаружи боль­шая, расплывчатая, а внутри маленькая, яркая, только что народившаяся.

— Большая все-таки земля, — задумчиво произнес­ла Лида, — на одном краю дождь лупит, гроза бьет, а на другом солнышко, тепло.

— Это еще не вся земля, — вздохнул Иван, — тут километров на восемь—десять обзор. Из космоса бы взглянуть на нее!

— Пап, я, думал, дождик прямо льется, как из лейки а он, глянь, косматый, — сказал Костик, показывая пальцем на тучу.

— Да, сынок, иной раз кажется, что и есть-то на све­те одна наша деревня, а выйдешь так вот случаем на берег Дона, глянешь — и душа словно обновится, дет­ство иной раз вспомянется…

И, обращаясь ко всем, отец добавил:

— Давайте-ка пошустрее. И так кругаля дали… Внизу, под высоким берегом, блестел, переливался Дон.

После дождя вода нисколько не помутнела — зо­лотилась на песчаном мелководье, темнела на свалах. Издалека было видно, как быстрое течение шевелит пе­сок, и он легко струится, перекатывается на другое ме­сто, меняя узор дна.

Показалась деревня. Фирсовы зашагали быстрее. Больше никаких приключений у них не было, если не считать того, что Аленка заметила пушистого, похоже­го на кошку, зверька, скрывшегося в норке, а Костик отдал свой недоеденный пряник лошади, пасшейся на лугу.

© Все авторские права сохранены
При цитировании указание источника обязательно