Полина Дудченко
Если вы любите умиротворение, то вам стоит приехать на Десну в конце июля или начале августа. Заехать вглубь леса на берег реки, разжечь костер и сидеть в ожидании вечера, а потом смотреть на извилистую реку, как быстро она течет, на небо и лес вокруг, на другой берег, заросший камышом. Смотреть и дышать полной грудью, вдыхать дивный запах реки, костра и сосен.
Берег изменяется каждый год. Деревья, омываемые потоком воды, падают в реку, их корни торчат из берегового песка. А на самом краю берега остается высокое дерево, которое спустя год или два окажется вот так же лежащим в воде. Пока оно стоит на краю небольшого обрыва высокое и пахнущее хвоей.
Наш отдых на реке был диким. Мы уехали из Киева, прихватив с собой детей, палатки и большой котел, в котором надо готовить еду. Такая простая жизнь диктует свои правила. Каждый день надо приготовить еду хотя бы трижды, наловить рыбу, почистить ее, пожарить потом, мыть котел, резать овощи для салатов, кипятить чай из трав, плавать в реке, ходить по лесу, а потом вечером, поужинав, сидеть у костра, пить чай, разговаривать и смотреть на реку, воды которой текут и текут, не обращая внимания на тех, кто наблюдает за ними с берегов. Про это чудесное место мы узнали от знакомых, которые ездили туда ежегодно. Вот мы решили как то составить им компанию, а потом влюбились в это место .
В наш второй приезд в реке уже лежали несколько сосен, которые устремлялись в небо в прошлый наш приезд, а теперь корни торчали вверх, а под ветками и могучими стволами, лежащими в воде поселились рыбки. Мы много плавали в быстрых водах реки, гуляли, ловили рыбу, сидели вечерами у костра. И вот — вечер субботы, мы пьем чай и обсуждаем глядя на реку день завтрашний – воскресенье первое августа.
Я специально для посещения храма собиралась взять на реку юбку и платок. По дороге уже стало понятно, что юбка осталась лежать, где лежала, а платок я точно помню, что брала, но, перерыв всю палатку, его не обнаружила. Стали собираться тучи, подул ветер и все предвещало дождь, а значит и размытую дорогу и решили мы никуда завтра не ехать. Ночью дождь таки был, утром встали, поплавали и почему-то решили все таки ехать, только не полным составом, а мы вдвоем с Юлей.
Ближайший храм который мы знали был в Козельце. Храм необыкновенной красоты и интересной истории. Сели мы в машину и поехали, прихватив с собой одного Юлькиного ребенка. Я еду и думаю, что вот я такая невнимательная, юбку вообще где-то забыла, на мне длинные широкие шорты, хоть футболка есть приличная и это хорошо, яркие резиновые тапки как раз с красным от загара лицом хорошо сочетаются. И волосы мокрые, короче вид еще тот, но хочется мне в такой день на службу попасть. Вот и еду, пусть меня люди простят за внешний вид, вдруг я кого смущать буду.
Город Козелец. Фото - deepsee, photosiht.ru
Приезжаем к Херувимской. Народу в храме много, для того чтобы свечи купленные поставить надо протискиваться. Стала я возле иконы, только свечку поставила, вдруг какое-то движение непонятное. Расступаются люди и выносят полусидящего на руках дедушку непритомного. Дедушку проносят мимо, часть людей вслед за дедушкой сразу подалась, я поворачиваюсь и к выходу, туда, где дедушка и толпа.
— Пропустите, пожалуйста, я врач! – голос мой громкий, толпа впереди гудит, и расступается пропуская.
Больше никто на докторскую роль не претендует, посмотрим что там с дедушкой. Рядом с ним стоит моя Юля с испуганным лицом.
— Я видела только один раз человека такого цвета и он был давно мертвый – она шепчет мне на ухо и заглядывая в глаза ожидая от меня какого-то ответа.
— Вызовите скорую! Расступитесь пожалуйста! Воздух дайте чтоб проходил!
Дедушка ужасного цвета и вида, народ склоняется над ним, воруя последний кислород, и я рискую дедушку потерять совсем уже скоро.
Сейчас я не помню уже всех своих действий, чувств и подробностей реанимации, помню что пульса я не нашла, помню мой внутренний призыв к Богу и как будто по чьей-то подсказке дедушка получил от меня прекардиальный удар. Ответная реакция была быстрой, шумный вдох и вот он пульс и дальше ответ на болевые нажатия, которых не было сначала. Трепещут ресницы, есть движение глаз и реакция на свет. Господи! Помоги мне!
— Как его зовут, кто знает?
— Иван.
Самый лучший звук для человека – это его имя. Человек цепляется за него и сейчас, я зову дедушку по имени, стараясь удержать на себе этот мутный взгляд.
Хлопаю его по щекам и жму болевую точку между пальцами.
— Иван! Вы слышите меня? Открывайте глаза давайте! Смотрите на меня! Держитесь пожалуйста, скорая уже едет! Живите, дедушка, пожалуйста — я кричу и в ответ вижу взгляд.
— Тише, — пожилая женщина трогает меня за плечо – в церкви служба идет, а вы тут раскричались!
Дедушка явно пришел в себя и норовит уже сесть, но я укладываю его назад.
— Вы будете причащаться?
— Нет, не думал сегодня.
— А надо бы! Вот надо сказать священнику, что вы тут умирали только что и может Господь вернул вас для причастия! – я настойчивая, на правах главного человека в данный момент.
К ожившему дедушке интереса у народа куда меньше. Вот выбегает мальчик пономарь. Он знает дедушку, а я знаю этого мальчика. Мы приезжали как то в этот храм с мужем и этот пономарь был здесь тогда и нам все показывал.
— Вы не помните меня? Мы приезжали весной с мужем сюда и вы нас везде водили, еще рассказывали что в семинарию собираетесь. Мой муж священник — высокий такой, мы еще журналы оставляли. Мы из Киева.
— Да, я помню! Ой, матушка, вас прямо Бог сюда послал. А я вас и не узнал, даже не подумал, что вы можете матушкой оказаться
— Да, это правда, я не очень одета. Может и не стоило признаваться.
Смотрю одним глазом на дедушку. Вот и скорая приехала. Да, время приезда рекордное прямо. Но может оказаться что тут одна единственная машина.
Служба закончилась и народ выходит из храма. Дедушка все еще сидит тут на лавочке, а возле него сидит фельдшер со скорой и меряет ему давление.
Ну вот и хорошо. Все хорошо закончилось. Но меня трусит мелкой дрожью, хочется пить и вспоминается стих Юлии Друниной:
Я только раз видала рукопашный,
Раз — наяву. И сотни раз — во сне…
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Да, что-то похожее я сейчас ощущаю.
Заходим в храм. Моя спутница смотрит на меня и молчит.
Мы постояли какое-то время, а потом поехали еще на базар, где бурлила жизнь, продавали все что можно продать, и я запомнила коренастого загорелого мужчину, продававшего сидящего в корзине со связанными лапами гуся.
А потом мы из Козельца уехали и вернулись на реку, где нас ждали мужчины с детьми. Где текли быстрые воды и шумели сосны. Мы сидели вокруг котелка , ели что-то приготовленное мужчинами и рассказывали о том, как мы провели время на службе в день памяти преподобного Серафима.
Вокруг было некоторое затишье, которое бывает перед дождем. А потом начался дождь, он приближался по реке и было видно, как он приближается, падая тяжелыми и быстрыми каплями на быструю воду реки. Мы залезли в палатки и переговаривались, а потом стали читать Евангелие. Кроны деревьев раскачивались, дождь шумел и обильно поливал землю, река стала темной как небо и молнии сверкали вокруг. Но нам было как то тихо, хорошо и радостно и вспоминались слова преподобного о том, что для спасения тысяч вокруг надо стяжать в себе дух мирен. И буря вокруг этому не помеха.