Иван Волков
Он был скромен и интеллигентен всегда
Актер Иван Волков
Сергей Юрский – один из очень редких артистов, да и вообще людей в целом, которые не вписываются ни в какую когорту, их нельзя отнести к какому-то типу, повесить какой-то ярлык. Такая личностная уникальность для меня всегда более ценна, чем даже профессиональная уникальность.
Мне повезло стать свидетелем возникновения спектакля «Железный класс», в котором были заняты Сергей Юрский, Николай Волков и Ольга Волкова. Как возникла мысль у замечательного продюсера Леонида Робермана в то время, в самом конце девяностых, взять пьесу Альдо Николаи, режиссера Николая Чиндяйкина и свести на одной сцене три эти глыбы, троих совершенно автономных артистов, представителей трёх разных театральных стихий, разных темпераментов? Это был не антрепризный проект, а нечто гораздо большее.
Ольга Владимировна вышивала, «плела» характер, точный образ прорабатывала детали, в том числе с костюмами, с гримом. Николай Николаевич варился в себе, мрачно думал, курил одну за другой и накапливал, а Сергей Юрьевич чертил.
Прочерчивал пространство и себя в нём. Жест, слово, траектория. Сначала грубо, схематично, а потом всё подробнее и подробнее.
На первых репетициях мне казалось, что всё это вообще никогда не сойдется и не срастётся. Я с ужасом косился на режиссера, который сначала почти совсем не вмешивался (из трех актеров — два режиссера и Ольга Владимировна которая сама себе придумает и сама сыграет, а потом очень мягко, точно и грамотно вывел их к премьере. И оставаясь такими разными, они сложились и получился очень хороший спектакль. Простой и внятный.
Ни Юрский, ни Волков, ни Волкова не тянули одеяло на себя, хотя, казалось бы, могли, при их то мощи! У всех – своя точка зрения на спектакль, и все вели себя очень деликатно. Например, режиссер просит Юрского что-то сделать, а я вижу, что тому эта идея не очень нравится. Но он – слушает и делает, или очень мягко предлагает: «А, может быть, попробуем вот так?»
Юрский меня всегда восхищал именно тем, что отмечают многие — в нем не было никакого пафоса, хотя по статусу он мог бы себе позволить, но он был скромен и интеллигентен всегда. При этом производил ошеломляющее впечатление человека глубокого, образованного, разностороннего.
Мы не так много общались, но Сергей Юрьевич для меня один из тех к кому обращаешься в каких-то вещах, связанных с профессией: как бы Юрский поступил в такой ситуации, как бы он это сыграл, как бы он это сделал? Он был один из людей-ориентиров. С уходом людей такого масштаба становится всё холоднее.
Он говорил то, что думал, жестко и без обиняков
Протоиерей Лев Шихляров
Протоиерей Лев Шихляров
Как человек советского времени, я не могу не любить работы Сергея Юрского в кино и театре. Кроме того, с давних пор он мне очень нравился как чтец: помню, у нас дома была пластинка по озвученным им фрагментам книги Зощенко «Любовь и коварство», которую я с удовольствием слушал.
Но совершенно неожиданно мне довелось познакомиться с Юрским в начале 2016 года. 22 января в Культурно-просветительском Центре «Дубрава» имени убиенного протоиерея Александра Меня в память дня его рождения проходило очередное мероприятие – небольшая конференция, концерт, встреча прихожан, много воспоминаний… Я приехал туда, успев уже только на концертную часть, как раз когда на сцену вышел Сергей Юрский и поведал интересную историю по поводу своего отношения к христианской вере.
Оказалось, что в его жизни отец Александр Мень сыграл очень большую роль. Однажды Сергей Юрьевич, тогда еще не крещеный и далекий от веры, был в одном доме представлен батюшке, который оказался удивительным собеседником, в самых разных вопросах разбиравшимся и наполнявшим любую тему особенным светом и смыслом.
Еще больше был он поражен, когда отец Александр взял его с собой в молельный дом протестантов-евангелистов, поскольку было Рождество по европейскому календарю (25.12). Там отца Александра знали как проповедника христианства и очень уважали. Юрский рассказывал, что он впервые увидел такого живого, настоящего священника, который в его глазах был свидетелем веры. Именно отец Александр своим нетривиальным подходом способствовал тому, что Юрский совершенно по-другому стал относиться к христианству. И когда он через двадцать лет – а батюшки уже не было на этом свете – принял крещение, он знал, кто первоначально открыл ему Евангелие. Больше всего нашу аудиторию покорили слова Юрского, обращенные к фотопортрету улыбающегося отца Александра: «Есть известный праздник в Церкви с удивительным названием: «Торжество Православия». Взирая на это лицо, понимаешь, что Торжество это выглядит именно так».
Понимаете ли, для актера советской эпохи, который преданно служит искусству, душа которого и так заполнена вроде бы высоким и прекрасным, понять, что есть еще и измерение горнего – совсем не легко. К тому же дед Сергея был священником, а отец его по идеологическим причинам вынужден был это скрывать – отсюда и внешне атеистическое воспитание. Но несмотря на все препоны, мудрея с годами, Юрский открыл для себя духовный мир и открыто исповедовал веру, как он прямо и выразился, «в Господа нашего Иисуса Христа». Мне было очень ценно услышать это.
Потом Сергей Юрский декламировал Пушкина, Бродского, а также стих юного отца Александра. Сложные вирши Бродского, в которых множество политических намеков и пересечений с верой, он прочитал изумительно.
После концерта я поднялся наверх в кабинет отца Виктора Григоренко, хранителя музея отца Александра, и увидел, что там сидит Юрский, весь занятый, подключенный к аппаратуре, потому что корреспонденты не могли упустить такого случая и сразу увлекли его к интервью, и он минут сорок рассказывал; а я решил ждать во что бы то ни стало. По окончании нам подали чай, за которым и произошло мое знакомство с Сергеем Юрским. Потом был обед, и там я имел возможность продолжить разговор с ним. Добавлю, что в концерте принимала участие еще и замечательная Елена Камбурова, поэтому за обедом у нас было интересное общение и с Юрским, и с Камбуровой.
Еще во время интервью я имел возможность слышать, как Юрский отвечает на задаваемые вопросы о культуре, о власти, о Церкви (его расспрашивали о политике, о вере, о современном положении театра), и он на всё давал ответы. И я бы сказал, что его ответы были весьма самостоятельными, не лишенными острой критичности. Он – человек, который говорил то, что думал, и о том, что у нас происходит в культуре и в общественной жизни, говорил достаточно жестко и без обиняков. Явно он был смелый человек, и этим мне очень понравился.
Я думаю, что у всего его поколения, заставшего кошмар сталинской эпохи, была своеобразная прививка от тоталитаризма и одновременно жизнеутверждающий оптимизм.
Во время моего с ним личного общения он подписал мне комплект аудиодисков со своей озвучкой книги отца Александра «Спаситель», написанной батюшкой для юношества. Повторюсь, что Юрский – великолепный чтец – чего стоит его видеозапись всего «Евгения Онегина»!
Юрского тех пор я больше вживую не видел, но в последующие годы я регулярно звонил ему или в день его рождения, или в летние именины, и поздравлял, напоминая, кто я такой, где мы виделись, но не напрашивался в гости, понимая, что он человек пожилой и не по возрасту загруженный работой. Он все-таки потом меня запомнил. Я же переживал о том, что он не имеет возможности и навыка, несмотря на свою веру, причащаться, ибо, хотя он и верующий человек, но далекий от полноценной воцерковленности. Надеюсь, что в больнице у него была такая возможность.
В 2016-м Юрскому было за уже 80, но он производил впечатление человека не по годам молодого, активного, полного сил и творческих планов.
Говорят, что в декабре прошлого года он сильно заболел, но новость о его кончине меня очень огорчила и удивила, потому что тогда он совершенно не показался немощным, а, напротив, был такой «законсервировавшийся» живчик. Мы вообще должны глубоко переживать за уход большинства наших великолепных деятелей прошлого – кто их заменит? Уже почти никого не осталось…
И конечно, молиться за прощение их грехов с благодарностью за всё, на века ими сотворенное.
Вечная память у Господа нашего новопреставленному Сергию!