Протоиерей Владимир Силовьев
Творчество Владимира Мединского мне кажется интересным, особенно мне понравился его художественный опыт: роман «Стена». Думаю, на богатом, глубоком и увлекательном материале романа может получиться хороший сериал.
Другое дело, что у нас исторические фильмы, особенно которые касаются древних периодов истории, получаются не очень удачными: их или мало финансировали, или мало додумывали, пытаясь проникнуть в сознание древнерусского человека. Так вышло с «Александром Невским», с «1612». Я очень люблю исторические фильмы и надеюсь, что все-таки экранизация «Стены» окажется соответствующей литературному источнику.
Жанр сериала меня не пугает – сейчас снимаются очень серьезные и качественные многосерийные телефильмы. Вот не так давно я посмотрел сериал «Родина» с Владимиром Машковым и это как раз пример качественной телепродукции. Причем сама тема сериала — очень сомнительна, но благодаря мастерству режиссера — Павла Лунгина, актеров – сериал получился достойным. С еще большим интересом посмотрел я и сериал «Распутин», который можно бы считать образцовым.
«Стена» — это и глубокие смыслы, и захватывающий сюжет, так что, думаю, здесь все может состояться.
Тем более время действия романа Мединского – Смутное время. А оно у нас, как известно, почти продолжается и сегодня. Так что погрузиться в XVII век, почувствовать, как всё было тогда, как происходит сегодня – очень интересно. Если кому-то это не любопытно, значит, такому человеку вообще ничего не интересно. На такую аудиторию мы и не рассчитываем.
«Стена» — это, прежде всего, роман о патриотизме, вере. Без веры, как сказал Достоевский, русский человек просто дрянь. А вот вера делает его действительно великим, способным на великие дела, самопожертвование, на такие подвиги, как защита Смоленска, состоявшаяся более 400 лет назад. При том, что мы очень мало знаем об этом событии патриотизма. Когда я еще читал роман в рукописи, был поражен, какие чудеса были явлены нашей историей.
Владимиру Мединскому удалось совместить в романе многое: и детективно-приключенческий сюжет, и человеческую любовь и преданность, и предательство. Для экранизации – это важный момент, ведь необходимо, чтобы зрители смотрели в напряжении, думая, «а что там дальше» и «кто все-таки это сделал».
В романе присутствует и романтическая сторона, что тоже очень хорошо для телевизуализации: любовь всегда делает нашу жизнь прекрасной.
Конечно, есть риск, что патриотическая тема и детективный сюжет уведут режиссера от сути романа в плоскостность и плакатность. Но хочется верить, что этого не случится, ведь за сериал берется Дмитрий Месхиев – опытный режиссер. Тем более материал у него для работы – очень интересный.
Для меня, как для священника, важно, чтобы в фильме прозвучала идея единства народа и Церкви, показано то, как священники, и их жены, и крестьяне, и ремесленники — во главе с епископом и своим воеводой были пронизаны одним духом. Не было никаких разделений на партии или еще на что-то. Все оказались едины в своем стремлении спасти Родину и веру.
В романе есть герои, которые не предают ни при каких, даже, казалось бы, самых ужасных, безысходных обстоятельствах. Это очень важный для нас пример.
В книге можно увидеть параллели событий времён Смутного времени и того, что происходило на смоленской земле во времена Отечественной воны 1812 года, Великой Отечественной войны 1941 — 1945 годов. Хорошо, если создателям сериала удастся понять это и передать зрителям. Ведь смоленская земля пронизана историей, удобрена кровью многих веков. До сих пор там можно найти и доспехи чуть ли не XVII века, и оружия 1812 года, и особенно много, конечно, артефактов последней страшной войны. И вот эта связь истории очень важна, она помогает почувствовать живую тесную связь между поколениями.
У кино – свои законы, иные, чем у литературы. Но адекватными кинематографическими средствами, думаю, можно передать главные установки романа.
Записала Оксана Головко
Читайте главу из книги «Стена»:
 |
|
 |
«Стена» Мединского: схимник-партизан Владимир Мединский За десяток верст от крепости, по припорошенной снегом дороге шел странник — старик с согбенной спиной, совсем дряхлый на вид. Однако шагал он на удивление споро, отмеривая версты разбитыми бахилами, опираясь на посох, вырезанный из кривого ствола молодой липки. |