Честно говоря, накануне интервью я не спал полночи. Есть в жизни человека актеры, чьи образы оказывают решающее воздействие в молодые годы. К таким людям относишься с особым благоговением. В эпоху отсутствия видео, мы студентами записывали на аудио и учили диалоги Холмса и Ватсона наизусть. И вот мы в гостиной, за столом которой более чем за полвека сидело, как говорит Василий Ливанов, «все русское искусство».
— Василий Борисович, наверное, Вы думали о свободе 20, 30, 50 лет назад не так, как сегодня.
— Знаете, я никогда не чувствовал себя несвободным, вот это я могу сказать совершенно точно. Потом уже в зрелом возрасте появились думы о том, что и как. А в молодые годы я об этом не задумывался, я думал о своей работе, о своих насущных нуждах. Никаких общих соображений по поводу свободы или несвободы у меня не было. Я стал осознавать себя религиозным человеком где-то к сорока годам, не так давно я понял, что нельзя сказать «Я прочел Евангелие». Евангелие прочесть нельзя. Евангелие — это живой Бог, постоянно рядом и постоянно перечитываешь и каждый раз открываешь для себя что-то нужное, новое, ищешь в этом поддержку. Но это приходит, наверное, с жизненным опытом, с возрастом.
«Мы стрижемся, как Шерлок Холмс»
— Если говорить о творчестве, то как соотносятся свобода и ответственность человека — актера, сценариста, режиссера? Ведь то, что он делает, влияет на многих.
— Про театр говорят, что он вышел на площадь из церкви. Конечно, есть прямая связь между искусством и религией, прямая связь, во всяком случае, должна быть. Изначально заложена такая связь, потому что художник творит образ.
Последнее время пропагандируется мысль, что искусство вообще на жизнь не влияет. Это ложь, но она внедряется. Внедряется мысль, что искусство — это развлечение. Хочу это опровергнуть. Существует такая акция — награждают лучших врачей России, лучших хирургов, лучших терапевтов, есть специальные призы, награды, которые им даются. И пригласили Ланового, Анофриева и меня вручить приз хирургу, который сделал операцию в шахте, в чудовищных условиях и спас жизнь человеку. Мы приехали в концертный зал «Россия», и мне доктор Рошаль говорит: «Хотите, я назову Вам среди крупных, сидящих здесь врачей, начиная с главного врача онкологической клиники на Каширке, людей, которые стали врачами после фильма «Коллеги»? Один из моих близких людей, который был главным врачом роддома много лет, говорил мне, что стал врачом, посмотрев фильм «Коллеги». Ну, как не влияет? После выхода первых серий о Шерлоке Холмсе мы с Леной (женой) и детьми были в Крыму, и там были молодые люди, студенты из архитектурного института. Они говорят: «А Вы знаете, что сейчас уже немодно носить длинные волосы? Мы сейчас коротко стрижемся, как Шерлок Холмс». Вот вам простая вещь — образ. А раньше — патлы. Совершенно неожиданные вещи происходят.
Это же нравственное влияние. А сейчас, что, куда юный зритель пойдет? Воровать. Фильм «Бригада» или «Бумер». Я говорю, что всячески выхолащивается то, что является национальной традицией. Искусство должно заниматься жизнью человеческого духа.
А что играть?
— А есть сейчас кто-нибудь из наших режиссеров, актеров, о ком можно было бы сказать «Вот этот человек реально что-то делает» ?
Вот, например, Володя Бортко, который делал «Идиота», «Мастера и Маргариту», я у него снялся в роли психиатра профессора Стравинского, вот это человек, который занимается русским искусством.
Без конца идут сериалы, это такое массовое оглупление, то, о чем говорил Никита Михалков: создание образа, будто мы состоим из проституток, бандитов, продажных Ментов. И вся наша страна состоит? Ну, сколько можно? Мне говорят: вот Вас давно нет на экране. А кого я буду играть?! Бандита, мента?! Причем все это — обслуживание сюжета, а не раскрытие жизни человеческого духа. Актер переклеивает усы, переодевается и — ничего не делает. Чехол, понимаете, чехол, там нет содержания.,. Говорухин что-то делает в этом плане, его картины «Берегите женщину», «Ворошиловский стрелок» — это русское искусство. Петя Тодоровский, фронтовик. Я недавно снялся в фильме «Мужской сезон», который сейчас в Америке, говорят, что он там соберет десятки миллионов. Может, соберет. Вот, понимаете, было «искусство кино», сейчас это понятие распалось на два – искусство и кино, стреляют, взрывают, гоняют, никого не жалко, наплевать на все. Идет умышленное выхолащивание нравственного содержания.
— Что же делать?
— У меня был друг Витя Шевков, он уже умер. Он был кавалеристом в группе Туганова в цирке. Вся группа ушла на фронт из цирка. Дав последнее представление, все ушли в кавалерию. И он провоевал всю войну, был тяжело ранен под Сталинградом, он мне рассказывал, как выбивали немцев из деревни. Немцы на колокольне поставили пулемет, и он косит, и косит, не дает нашим идти. А ребята все молодые – 18-20 лет. И подошли мужики сибирские, батальон, они взяли церковь, вышибли немцев и потом вся бригада стоит на коленях и молится, читают молитвы. К ним политрук с пистолетом: «Что делаешь? Убью!» А один из мужиков взял его за руку, отнял пистолет и говорит: «Встань на колени. Молись. Россия гибнет».
Дон Кихот — человек, обуянный гордыней
Я не считаю себя интеллигентным человеком, потому что не признаю самого понятия «интеллигенция». Еще Ключевский писал, что это совершенно выдуманная категория. Была дискуссия, в которой писатель Катаев участвовал, и никто не мог сформулировать, что это такое, интеллигенция. Солженицын назвал это «образованьщина». А мой отец говорил, что образованием ума не заменишь.
— Да, и возникает обратный эффект. Человек что-то выучил, в чем-то немного разобрался и считает, что теперь имеет право судить обо всем…
Именно об этом я попытался сказать в фильме «Дон Кихот возвращается». Здесь три смысла. Дон Кихот возвращается на экран, возвращается к себе домой после приключений, и возвращается в каждого из нас. В каждом человеке есть Дон Кихот. С христианской точки зрения Дон Кихот — человек, обуянный гордыней. Когда на улице корреспондент спрашивает: «Что бы Вы сделали, если бы были президентом?», все отвечают, что именно они сделали бы. И никто ведь не скажет: «А какой из меня президент?» Никто! И каждый знает, как спасти все человечество.
Ведь это просветители 18 века сделали Дон Кихота рыцарем. Наш фильм для многих был просто шоковым: во-первых, Дон Кихот, оказывается, — не рыцарь, никогда им и не был. Просто он начитался основоположников рыцарства и попер спасать человечество. У Сервантеса есть фраза, которую Дон Кихот говорит Санчо Пансо, прежде чем ехать спасать человечество: «Промедление смерти подобно». Я не знаю, читал ли Ленин это у Сервантеса или это просто фатальное совпадение. Он не мог написать такую фигню, как это сделали просветители, а коммунистам нужно было, чтобвы Санчо был «мудрец из народа». Какой он мудрец, когда он ослиный пастух, который говорит: «Мне все равно, что говорит мой господин. Если он меня сделает губернатором, я скажу, что он во всем прав, а не сделает, я готов объявить его сумасшедшим». Вот это — главная линия в фильме, и ради нее я делал эту картину. В фильме замечательная музыка Гладкова. Мы дружим с ним уже 61 год. Ни одной своей работы в кино, как режиссер, я не сделал без него, все с ним. И в театре тоже.
Он никогда не жил и никогда не умрет
— Василий Борисович, а почему Шерлок Холмс – такая привлекательная фигура? Ведь не сосчитать, сколько было после него киношных героев-детективов, а вот, поди ж ты, никого с ни рядом не поставишь…
Почему уже более 100 лет Шерлок Холмс привлекает людей во всем мире? Почему ему люди пишут письма? Они прекрасно понимают, что Холмс — литературный герой, но в то же время для них он — живой человек. Почему? Да потому что он дает надежду на то, что придет помощь в какой-то критической ситуации, найдется какой-то с другим именем человек, который в твоей жизни будет Шерлоком Холмсом, поможет бескорыстно тебе, терпящему бедствие. Отчаявшиеся взрослые люди, они же не сумасшедшие, но пишут письма, чтобы не умерла у них надежда. А почему? Почему гениальный Конан Дойл сделал так, что Холмс не работает в полиции? Потому что полиция руководствуется только законом, но ни в одном законе вы не найдете слово «справедливость». Нет такого понятия — справедливость. А Шерлок Холмс, кроме закона, преследует еще и цель — справедливость. Откуда рождается это ощущение? От способности почувствовать другого человека. Не только судить его по формальной, т.е. законной стороне, но и почувствовать его мотивы и так далее. Это очень здорово угадано Конан Дойлом, он гениальный писатель, потому что это редчайший случай, когда персонаж, который никогда не жил, никогда не умрет.
У нас нет запасной родины
— Вы говорили, что сначала не задумывались о свободе и несвободе, потому что изначально были свободны. Что вы думаете об этом сейчас?
— Свобода, воспринимаемая как вседозволенность, — это чудовищно, просто чудовищно. Но пока все речи Президента к Федеральному собранию и так далее, с самого верха власти, оценивают все происходящее в стране, в мире с политической, геополитической, экономической, социальной точки зрения, но нравственных оценок никто не дает. Только поэтому можно назначить министром культуры абсолютно безнравственного человека — Швыдкого. Он это доказывает всем своим поведением, своими делами. Почему общество думает, что оно может выжить, если будет хорошая экономика, а нравственность когда-нибудь потом приложится? Ничего подобного, не будет хорошей экономики. Вор не может сделать хорошую экономику для своей страны. В России существует, не помню, кто сказал, целая прослойка людей, которые завели себе запасную родину. Если здесь ничего не будет получаться, у них есть запасная. А у нас и у наших детей нет запасной родины. Мы должны понимать меру ответственности, которая на нас лежит.
Это Путин удержал страну от полного развала. Это невозможно переоценить. Он государственник, державник и это очень важно. Но дело в том, что или руки не доходят, или еще что, я не знаю, но нам навязывают американский образ жизни, а ведь «что немцу хорошо, — русскому смерть». Все это осознанно делается, существует специальная программа, существуют такие фигуры, как Сорос и другие. Это разрушители наших нравственных представлений, уничтожители наших культурных традиций и т.д. Я уверен, что это хорошо оплачивается. Просто так, даром, это не делается. Для меня Швыдкой как личность абсолютно не интересен, но он воплощает целое направление. С ним сотрудничает им же поставленный главный дирижер Большого театра Ведерников. Недавно в программе «Постскриптум» привели его фразу: «Пора забыть о пустяках, которые вы называете национальной традицией»!
Плодиться они не могут, но размножаются со страшной силой.
Нужно обязательно говорить об этом. Существует «Российская газета», которая считается правительственной газетой. Возглавляет отдел культуры и искусства Валерий Кичин, который сказал, что на немецком фестивале немцы достигли высшего уровня демократии. Почему? Потому что создано отдельное жюри гомосексуалистов. Понимаете?! Вот это — высшее проявление демократии, свобода публично грешить. По логике следующее жюри должно быть из скотоложцев. Так, что ли? А почему нет? Ведь Господь создал человека и сказал: плодитесь и размножайтесь. Плодиться они не могут, но размножаются со страшной силой. Американизированный японец сделал фильм о безумной любви двух ковбоев-педерастов. Раньше был самый короткий анекдот «Еврей — дворник», теперь новый анекдот «Ковбой – педераст». В американском кинематографе десятилетиями создавался образ ковбоя, как воплощение мужественности, мужчины справедливого, честного, смелого, — женского идеала. Все. Снято. Оказывается, ковбой — педераст. И этот фильм получает гран-при! Сейчас этот фильм – один из главных претендентов на Оскар. А это всячески пропагандируется, об этом пишутся восторженные статьи. Оказывается — это свобода, Человек свободен. А в чем свободен? Быть извращенцем?! Жить во грехе?!
Церковь отделена от государства, но она не отделена от нравственной жизни народа, от общества. Священники совершают требы, но мало говорят проповеди, мне кажется, очень мало. Священники должны говорить. То, о чем мы говорим, должно звучать в церквах и повсеместно. Ведь раньше сельские священники разбирали то, что происходит в деревне, и давали нравственную оценку. Кто сейчас дает оценку? Мы говорим, что государственные деятели не дают нравственные оценки, но и церковь тоже не дает. А дело в живом слове, в живом Божьем слове.
Значит, я им приношу добро
— Василий Борисович, за Вашу жизнь Вы участвовали в создании громадного количества фильмов, спектаклей, записей. Вы хотели чему-то научить и маленьких детей, и взрослых. Как вы считаете, есть ли плоды?
— Если незнакомые люди на улице со мной здороваются, и улыбаются, и желают мне добра, значит, и я им приношу добро. Если гаишник отпускает меня за нарушение, значит, я что-то сделал для него и его семьи. Значит, я добро ему несу, а не потому что я торчу там, я же не попса. Я занят своим любимым делом. Я угадал свое призвании, и я им занимаюсь. Если не снимаюсь в кино, то книжку пишу. Я издал книжку «Помни о белой вороне», Господь дал мне возможность писать. Надо книжки писать, я видел очень много разных людей, общался с замечательными русскими людьми, которые все, что могли, делали для нашего общества, для культуры, для искусства. Конечно, об этом надо писать, знакомить с теми, кто ушел, давать какое-то представление, что это были за люди, что они сделали. С годами хочется писать, понимаете, кино пройдет и устареет, а это останется, книжку возьмешь, откроешь и …
«Очень одаренный человек, очень образованный, что, к сожалению, не так часто встречается в нашей среде, прекрасный рассказчик, фонтанирующий по мысли, заразительный человек. Природа дала ему много – хорошую родословную, хорошие корни. Овладение профессией, мастерство очень важны в нашем деле, но вот духовность — такого предмета нет в наших театральных вузах. Я его очень люблю, радуюсь и горжусь, когда мы встречаемся. Он переполнен эмоциями, невероятно, в самом высоком смысле этого слова. Так говорит, так озвучивает, так играет. Наверное, ему не просто живется. Таким людям вообще не просто, много информации входит, и если это не получает скорого воплощения, не выходит ,тогда им трудно им надо родить и тогда они дают нам что-то новое, небывалое для них».
Армен Джигарханян.
«Василий Ливанов никогда, нигде, ничего не выслуживал, он был и остается свободным, неординарным человеком, поэтому так свободен и неординарен его Шерлок Холмс, Дон Кихот и даже Карлсон, который живет на крыше».
Геннадий Гладков.
С Василием Ливановым беседовали священник Максим Первозванский и
Людмила Палиевская