И цапли будут ходить
Трехлетний Вовочка быстро шагает по двору и сообщает, что упал. Его сопровождает сестра. Анжелике 11 лет.
Пронзительным лаем в разных вольерах приветствуют собаки: белая, стриженная на лето, словно огромный домашний пудель, южнорусская овчарка Бартоломео и чернявая Альфочка. Она здесь сидит с зимы на передержке, ждет, когда объявится новый хозяин. Люба и ее волонтеры подобрали ее в ужасном состоянии. Собаку скрючило, видно, что ее били. Невозможно кинуть палку – тут же прижимается к земле.
Вдали участка маячит фигура хозяина дома – Андрея и среднего сына Дмитрия.
– Можно к вам?
– Нужно!
Идем по дорожке: слева – вольеры для живности, чуть дальше – небольшой прудик. Усердно пытаются встать на худенькие кривенькие лапы два птенца серой цапли.
Андрей рассказывает историю:
– Вчера мы их возили к ветеринару в Ижевск (100 км от дома – прим. ред.). Лангетки снимали и спицы с лап. Сделали рентген – кости срослись, но все это время кости были обездвижены, и ходить птенцы не умеют. Хотя они уже большие. Размером сейчас они с половину взрослой цапли. Нам их месяц назад привезли люди, которые нашли птенцов в городском парке. Те выпали из гнезда. Ноги оказались повреждены. Надо отдать должное этим людям – мы приняли птенцов уже после того, как с ними поработал ветеринар. В нашем регионе нет ветврачей-орнитологов, узких специалистов. Обращаемся в ветклиники, помогают. 
Сегодня цыплята (так он называет птенцов цапли) впервые купались, мы отпускали их в пруд. Каждый день выносим на травку из вольера, на прогулку. Чтобы привыкали к природным условиям. Хотя никто не знает, сколько потребуется времени на реабилитацию. За ними у нас присматривает Дима – и кормит, и выгуливает.
Дима стеной стоит за папой, наблюдает за своими питомцами. Бережно берет их на руки. Прогулка закончилась – пора в вольер.
Алтайка и другие
Мы идем мимо вольеров. В воротах появляется летящее платье цвета пудры – это супруга Андрея, Люба. Она присоединяется к нам и вместе с мужем рассказывает невероятные семейные истории, которые неразрывно связаны с животными. 
На нас внимательно смотрит одноглазая неясыть – красивейшее оперение. Она попала сюда по причине травмы второго глаза. Свои квадратные метры птица делит с огромной крольчихой. Хозяева называют ее боевой крольчихой – ничего не боится.
В другом вольере квартирует ушастая сова, на соседнем дереве, в этой же клети, живет ее болотная сестрица. Смотрит на нас вызывающе. Ее привезли жители одной из деревень – нашли на земле во время сенокоса. У птицы повреждено крыло, ранение было кровавым. Когда крыло восстановится, совунья отправится в живую природу.
– А как вас нашли?
– «ВКонтакте» нам пишут часто. Мы занимаемся этим много лет, люди знают. Наши номера телефонов есть и в городских ветклиниках, и в ижевском зоопарке. 
Через стену живут коршун и канюк.
Семья Истоминых за все время многое узнала о животных. С радостью Андрей и Люба поясняют:
– Канюк, потому что издает такие звуки, словно канючит, – говорит Андрей.
– А коршун очень красиво, оказывается, поет. Как свиристель. Я однажды услышала и обомлела. Спрашиваю у него: ты разве так красиво поёшь? – рассказывает Люба.
Андрей продолжает:
– Канюк к нам попал со сломанным крылом и живет здесь уже три или четыре года. Крыло у него срослось неправильно, летные качества потеряны. С ветки на ветку может перескочить, но в небо уже не поднимется, пищу себе не добудет. Коршуна нам принесли в прошлом году. В Ижевске люди подобрали. Они сделали ему рентген, крылья повреждены. Но внешних признаков нет. Мы его нынче пытались отпускать в полет – не летит, ложится на землю. Надо разбираться дальше. А вот другая коршуница весной этой улетела.
Андрей поднимает взгляд в небо. Над нами кружится коршун:
– Кто знает, может, один из наших, – размышляет Андрей, вспоминая, сколько же питомцев таких отпустили на волю.
– Иногда так бывает, что люди привозят птиц, которых неделю-две сами пытались выхаживать. В городских квартирах. А птица уже в плохом состоянии, и сделать ничего нельзя. Жалко, что мы не ветврачи.
Рядом в вольере кто-то беспокоится. Огромная птица выдает что-то между вороньим «кар» и утиным «кря». Все это усилено мощнейшей природной энергией и низкими регистрами голоса.
– Одна из первых наших обитателей. Здесь уже десять лет. Степная орлица Алтайка, – рассказывает Люба. – Она настолько привыкла быть здесь, что ведет себя, как домашняя птица. Мы выпускаем ее на огороженную полянку. Она там деловито собирает веточки для гнезда, но улетать даже не думает. По весне несет яйца. Но птенцов нет, конечно, потому что нет самца. А яйца необычные, большие, вкусные. Вареный белок прозрачного цвета. Бывают яйца без желтка. Алтайка у нас «женщина» с характером. К себе всякого не подпустит. А еще у них есть природная особенность. Эти птицы, если живут рядом с человеком, воспринимают себя тоже человеком. И даже если вдруг рядом появится самец, вряд ли будет какое-то продолжение.
Андрей вскоре появляется в специальной перчатке на руке и ватнике, заходит в вольер.
На своем птичьем языке Алтайка, кажется, говорит, чтобы мы ее не сильно-то беспокоили. Однако к хозяину на руку пристроилась вполне привычно. Смотрит гордо. Когда опускается на землю, ведет себя странно, кажется, что вот-вот налетит.
– Вы бы там не стояли так. Она не очень любит женщин. Я остерегаюсь, – предупреждает хозяйка.
Это, по мнению Истоминых, самый необычный член семьи. Хотя бы потому, что в условиях удмуртской природы таких птиц не встретишь.
Анжелика, Денис и Вова – участники нашей экскурсии. В их руках то и дело появляются красивые перья.
– Ой, перо нашел, хороший знак! – обращаюсь к Денису. Он утвердительно кивает и собирает еще.
– У нас таких знаков – полон двор, – поддерживает разговор Люба и переключает внимание на другую живность.
Поросенок Витька и хорек-альбинос
Напротив многочисленных вольеров – небольшой загон. На травке пасется рогатый козел, в тени под навесом дрыхнет вьетнамский чернокожий поросенок Витька. Он тоже немолод. Любаша и Андрей вспоминают, как приняли его десять лет назад:
– Всё случайно. Был такой парк космонавтов в Ижевске. Его закрыли. Зверинец, который там существовал, хозяевам в силу ряда причин пришлось расформировать. Так у нас оказался поросенок Витька, пони по кличке Доллар и Алтайка. Я сложно пережила смерть Доллара. В этом году его не стало. Но он был славной лошадкой. Когда катал детей и фотографировался с ними, словно специально научился позировать – показывал свои прекрасные желтые зубы, – вспоминает Люба.
Андрей улыбается и говорит, что всему свое время. Как это ни печально:
– Когда мы десять лет назад забирали этого пони, в его документах был указан возраст – 40 лет.
О Витьке тоже есть прекрасные истории:
– Этот «мужчина», когда к нам попал, тоже уже был в возрасте. Но очень активный. Помним, как наш маленький сын катался на нем верхом, а добродушный Витька позволял такие шалости. Сейчас он больше спит.
Денис и Анжела махом оказались за изгородью и уже брали, так сказать, козла за рога. Тот согласился играть – встал на задние ноги. Витька лениво бродит по участку, роет землю старческими клыками, а Денис участливо чешет его по спинке веточкой. Кажется, еще чуть-чуть и Витька молвит человеческим голосом: «Чеши-чеши. Старайся лучше».
Разговор продолжается у вольеров, и вдруг появляется вездесущий Денис. Он блаженно растекается в улыбке, прижимает к себе белоснежное существо.
– Это твой питомец?
– Ага. Это хоре-е-ек, – тянет слова от удовольствия семилетний мальчишка. Чтобы рассказать историю появления хорька-альбиноса, присоединяется мама:
– Мне «ВКонтакте» написали, что на базе одного из магазинов есть странный зверек – заберите. Они думали сначала, что это крыса. Но оказался домашний хорек. Скорее всего, он сбежал от хозяев, которые так и не нашлись. А Денис давно просил: давайте заведем. Ну вот, он сам завелся. Хвост у него странный – почти без шерсти.
Рождение Вовочки. Благодаря и вопреки
Голубоглазый белоголовый Вовочка появился на свет чудом. Именно так об этом важном событии в семье думают родители. Чудом и сплошными испытаниями на прочность.
– Всех детей мы рожали вместе. Андрей видел, как появляется каждый, помогал и участвовал, – рассказывает Люба. – В случае с Вовой все шло не как обычно. У меня начались страхи, я все время ощущала беспокойство.
Срок рожать ставили на 8 марта, а тремя днями ранее я проснулась от болей в животе – началось кровотечение. Врачи в больнице диагностировали отслоение плаценты. Когда я спросила о шансах, медсестра ответила: «Отче наш» знаешь? Молись. Ребенок – один шанс из ста, ты – пятьдесят на пятьдесят».
Мы очень много пережили за это время. Но, слава Богу, все обошлось – огромными страданиями. Вова почти не спал полтора года.
Конкретных диагнозов сейчас уже не помню. Хочу забыть, как страшный сон. Они остались в карте, надеюсь, что все это нам не пригодится. Пугали страшными последствиями. Давление у меня было низкое, гемоглобин – тоже. А это слабость, утомляемость, сонливость, головокружение, головные боли, сердцебиение.
У Володи тоже гемоглобин пару лет был очень низким. Ему делали переливание крови. Кислородное голодание было при рождении, неделю лежал с кислородной маской.
Ночами спал минут по десять. Начал ходить на цыпочках. Только год, как нормально ходит.
Андрею пришлось взять декретный отпуск – я не справлялась. После операции ослаблена, плюс проблемы с сердцем. Да мы тогда оба были, словно зомби – хронически вымотанные и уставшие.
Как жить, когда оба не работаем? Небольшой бизнес – у нас была пиццерия – пришлось закрыть.
Но мы его строили на банковские кредиты, и они никуда не делись, нужно было выплачивать. Впервые мы попали в такую жуткую ситуацию, что сами не справились. Конечно, пошли в банк, признали все свои долги, мы будем их выплачивать и делаем это сейчас. Но три года назад мы не знали, что делать.
Тогда я решилась написать письмо с просьбой о помощи главам района, региона, страны. Мы получили кучу ответов, в которых – ничего.
Мы никогда не просили материальной помощи. И в этих письмах я просила одного – помочь мужу с устройством на работу. Не сработало. И в этот момент мы поняли, что на государство не нужно надеяться.
В сложной жизненной ситуации многодетной семье помогут только близкие.
Эта ситуация стала лакмусовой бумажкой для всех. Мы поняли, кто есть кто. Это без обид и претензий. Просто факт. Я вот о чем думаю: в подобной ситуации может оказаться кто угодно. На государственном уровне нужно продумать механизмы поддержки семьи в сложной жизненной ситуации. Когда у нас была возможность, мы сами постоянно оказывали благотворительную помощь. Думали, что это нормально. А на деле оказалось, что не всегда и не для всех. Еще приходилось слышать о том, что Истомина нарожала детей, а теперь просит денег.
Тут еще на фоне всех долговых обязательств в самый сложный момент пришли судебные приставы. В дом я их не пустила: не готова отдать то, на что работали годами. Пришлось оформить встречный иск и в суде говорить о том, что в любой ситуации нужно оставаться людьми, даже если ты при погонах. Отношение к нам после этого изменилось. Я дружелюбно продолжаю с ними общаться. Выплачиваем долги. Верим, что когда-то будет и последний платеж. Благодаря друзьям мы выжили в тот период, и благодаря им же Андрей трудоустроился. Сейчас работает на севере России вахтовым методом. Уезжает от семьи на месяц, а то и больше. С животными помогает управляться Дима. В этом вопросе я ему доверяю, он хороший помощник. Да все дети помогают.
Пропала собака!
Люба просматривает сообщения группы «Ковчега» «ВКонтакте»:
– Ну вот, видите, снова нужно пристроить щенков.
– А что за история с «Ковчегом»?
– Когда дома все более-менее наладилось, а Вова подрос, у меня появилось свободное время. Внимательно наблюдала, как несколько человек в нашем поселке мечтают создать приют для бездомных животных. Полгода прошло, а дальше разговоров дело не двигалось. Предложила им встретиться. Год назад собрались у нас во дворе, в беседке. Решили, что со всеми этими бездомными собаками и котятами нужно что-то делать. Много потеряшек нашли, кого-то пристроили, вернули хозяевам. Бездомных стерилизуем, обрабатываем, берем на передержку к себе в хозяйства и тоже пристраиваем. Я – дочь охотника, не могу смотреть на то, что происходит.
Проблема с бездомными животными есть. Но как ее решают – а их просто отстреливают – так быть не должно. Лучше бы эти деньги пустить на стерилизацию.
Мы предлагали сделать реабилитационный центр для животных в одной из деревень района. Но договориться с местной администрацией не смогли. Была идея сделать такой центр при молитвенном доме в этой деревне. Но поддержки не получили.
Тем не менее дело не бросаем. Что можем – делаем. У себя во дворе. Сейчас нас пять активистов.
– Нужно же кормить всех, услуги ветеринаров недешевые. Как справляетесь?
– Весной организовали благотворительный концерт в местном РДК. Собрали 15 000 рублей. У нас есть частные пожертвования. Но, конечно, не хватает. Выкручиваемся. И за каждую покупку или услугу можем отчитаться. У нас педантичный бухгалтер – единственный мужчина в коллективе. Кто может – помогает. Радостно, например, от того, что птиц многие привозят уже обследованными, бывает, что им уже оказана помощь. Вот, к примеру, птенцов цапли серой возили на прием, так люди, которые их нам привезли, сами оплатили и рентген, и другие услуги. Но на бензин тратимся. Просто потому, что нужно.
– Зачем нужно? Кому? Вы бы могли ничего этого не делать.
– Да мы всегда животных любили. Это затягивает. И потом, ты уже взял на себя ответственность. Какая есть причина, чтобы ее снять с себя? Это не вопрос к обсуждению. Всё само собой.
Мы еще болото покажем!
– Здесь недалеко, у автомобильной трассы, есть болото. Там живет утка с утятами и ондатра, мы покажем, – говорит Люба, и мы идем по улице под двойной радугой. Хороший знак.
Гудят по асфальту большегрузные машины, а совсем рядом, в камышах, плавают утята. И ондатра – не выдумка. Вот она поплыла по своим делам.
– Здесь по утрам так поют птицы! – восклицает Люба в то время, как Денис и Анжелика рассматривают живность в пруду. – Здесь же по весне мы нашли однажды «живой пакет». Он мяукал. Какой-то «добрый человек» завязал котят новорожденных и выбросил. А они на водорослях – не тонут. Андрей закатал штаны, зашел в болотце и достал этот пакет. Когда котята подросли, мы всем нашли хозяев.
Текст и фото: Ольга Кожемякина