Ведущий научный сотрудник сектора теоретической семантики Института русского языка им. В. В. Виноградова, кандидат филологических наук Ирина Левонтина считает, что это совершенно нормальное и естественное явление, не оказывающее негативного влияния на язык в целом, которое очень интересно и полезно изучать, особенно если хочется быть на одной волне со своим ребенком.
Зачем подростки придумывают свой язык
– Ирина, ведь подростковый сленг был всегда, не только в наше время?
– Подростки всегда и везде придумывали и придумывают свой язык, и это обычно у старшего поколения вызывает страшное недовольство: ему кажется, что подростки коверкают язык, что он у них примитивный, упрощенный, что на нем говорят только глупости. Кроме того, обычно люди старшего поколения страшно огорчаются, что не понимают подростков, но делают из этого неожиданный вывод, что подростки должны начать говорить так, как они, хотя на самом деле разумно было бы попробовать овладеть и их языком. Вообще, язык часто становится постоянным источником раздражения и конфликтов, что очень глупо, потому что язык, наоборот, создан, чтобы быть базой для диалога.
– Зачем подросткам нужен свой язык?
– Во-первых, жизнь меняется, и нужно, чтобы язык соответствовал жизни, потому что в нем в какой-то момент перестает хватать средств для выражения новых смыслов, описания новой реальности. Язык подростков более гибкий, поэтому реагирует на эти явления быстрее, чем взрослый, он более косный и труднее усваивает новое. Вторая причина – подростки хотят отгородиться от мира взрослых, создать свой мир. Так устроен любой жаргон: когда люди создают свое сообщество, они при помощи языка отделяют своих от чужих, и этот механизм работает в подростковом сленге так же, как в любых других жаргонах.
Но есть еще и третья, наиболее важная причина. Мы понимаем, что маленькие дети постепенно овладевают языком, но не понимаем, что то же самое происходит с большими. Как ребенок осваивает язык? Здесь действуют два механизма: мы можем говорить готовыми блоками – и взрослые люди очень часто так делают, повторяя заученные и много раз повторявшиеся блоки, – или мы можем порождать новые высказывания по модели.
Когда мы наблюдаем за детьми, мы видим, как чередуются эти два механизма: сначала маленький ребенок усваивает блоки, выхватывая что-то из взрослой речи, иногда неправильно, и это очень забавный тип детских ошибок. А дальше он, продолжая овладевать языком, пытается порождать новые формы по моделям и делает другие ошибки, которые приводятся в «От двух до пяти» Чуковского: типа «поцелула» вместо «поцеловала» и так далее. Но и дальше человек продолжает овладевать языком.
К подростковому возрасту ему хочется уже по-настоящему его освоить, почувствовать, что это родной язык, что он им именно владеет, а для этого ему нужно как-то язык помять, порастягивать, посмотреть, где его границы растяжимости, – ведь мы можем это делать только с родным языком. Здесь очень важный механизм – это творческий подход к языку, эксперимент. Поэтому дети пробуют разные формы, разные модели словообразования, смысловые ходы и механизм постоянного обновления.
Взрослым часто кажется, что надо выучить какое-то количество подростковых слов – и все, ты овладел их языком, но суть в том, что это еще все время меняется: мы только привыкли к новому слову – а оно уже устарело и вместо него появилось другое.
Ирина Левонтина. Фото: Антон Петров / siburbia.ru
– Почему сегодня общество испытывает повышенный интерес к подростковому языку – его обсуждают, осуждают и так далее?
– Сейчас в целом очень большой интерес к молодежи, к подросткам, их языку и к молодежной культуре – взрослые люди часто пытаются использовать молодежный сленг, и все вдруг кинулись интересоваться рэп-баттлами. Это не случайно и связано с очень важным культурным сломом, который сейчас происходит, – переходом от так называемой постфигуративной к префигуративной культуре. Постфигуративная культура, как заметила антрополог Маргарет Мид, – это когда молодые учатся у старых. Это традиционная культура, так было очень долго: жизнь менялась медленно, и очень ценен был человеческий опыт. Старики могли делиться опытом с молодыми, потому что жизнь в течение их жизни почти не менялась.
Сейчас мы видим, что многое происходит иначе, в основном благодаря развитию техники и наступлению информационной эры – техника меняется так быстро, что относительно нее старикам уже нечего сказать молодежи – наоборот, молодежь быстрее осваивает новые достижения цивилизации. Поэтому сейчас молодежь оказывается в привилегированном положении, а старики и пожилые люди зачастую учатся у молодых использованию телефонов, гаджетов и прочим особенностям современной жизни.
Разумеется, есть какие-то сферы человеческих отношений, где никуда жизненный человеческий опыт не денется, и тем не менее в обществе есть тревога, которая связана с тем, что этот тысячелетний принцип «яйца курицу не учат» вдруг пошатнулся, стали меняться традиционные отношения между молодыми и старыми, поэтому отсюда сегодня большой интерес ко всему, что связано с молодежью.
Берем знакомое слово и делаем из него новое
– Какие языковые средства используют подростки, чтобы создавать новые слова?
– Язык подростков очень разнообразен в плане поиска средств обновления, например, они образуют новые слова с помощью суффиксов. Сейчас в моде укороченные слова с добавлением уменьшительного суффикса, который по значению не уменьшительный, и сама по себе эта модель не новая: и в наше время был и «велик», и «телик» – но сейчас это стало модно, и появилось невероятное количество таких образований: «вконтик» («ВКонтакте»), «падик» (подъезд; слово еще интересно тем, что в нем меняется «о» на «а», и оно таким образом расподобляется, искажается, чтобы оно было менее похоже на оригинал, чуть-чуть зашифровывается), «спосик» (спасибо), «варик» (вариант). Это последнее слово широкая общественность узнала два года назад, когда двое псковских подростков обстреляли полицейских и покончили с собой. Их переговоры попали в прессу, там было написано, в частности: «Вариков ноль», – то есть «нет вариантов», уже все. В этом примере хорошо видно, что здесь никакой уменьшительности, никакого сюсюканья, это уже не уменьшительный суффикс, а способ переработки имеющихся слов.
– Эти слова именно из подростковой речи? Просто, по-моему, ресторан называют рестиком и вполне взрослые люди.
– Конечно, здесь нет непроходимой границы между языком подростков и взрослым языком. Какие-то модели, которые становятся очень популярными, часто выходят за пределы подросткового сленга и попадают во взрослую речь, но именно в речи подростков постоянно образуются новые слова на основании этой модели.
Агрессивное «то, что»
– У меня такое чувство, что молодежь меняет и синтаксические модели тоже, и привычные слова появляются в неожиданных сочетаниях – например, «мы не про деньги».
– Это явная калька с английского – «we are not about money», и эта модель сейчас действительно популярна. Также все наверняка уже сталкивались с конструкцией «можно, пожалуйста», и это, видимо, уже закрепилось в языке. До последнего времени русское слово «пожалуйста» могло сочетаться только с повелительным наклонением: «дай, пожалуйста», «принеси, пожалуйста», «позвони, пожалуйста», но под влиянием английского языка это изменилось, и сейчас все дети говорят: «Можно мне, пожалуйста, хлеб» и даже не понимают, что тут такого.
Еще одна, более экзотическая конструкция – не могу сказать, что все дети употребляют, но, тем не менее, это довольно распространено: «Кто умеет в матан?» или «Кто может в матан?» – то есть «кто разбирается в математике»? Кстати, тут, помимо необычного синтаксиса, еще одно: «матан» в наше время был математическим анализом, а сейчас это и просто математика.
Еще один пример современных синтаксических изменений – печальная судьба союза «что». В последнее время это уже приняло размеры эпидемии, когда вместо союза «что» используется «то, что»: «не рассчитывала то, что», «спасибо ему то, что», «получилось так, то что я была по уши в долгах», «простите меня, пожалуйста, то, что я не позвонила», и так далее. Было очень заметно, что оно появилось в речи детей, потому что первыми начали массово жаловаться на это несчастное «то, что» именно учителя.
Это явление, которое страшно раздражает взрослых, потому что здесь мы прямо видим возрастную границу. Поэтому в соцсетях можно видеть, например, гневное открытое письмо к студентам Ксении Лученко, журналистки и писательницы, где она говорит, что читать «автор написал то, что» – это невыносимо», сердитую реплику литературоведа Дмитрия Бака: «Непристойно перебиваю речь людей, преимущественно помоложе, которые произносят что-то типа «я хочу сказать то, что». Зачем здесь «то»? Очень режет слух!» И если некоторые языковые изменения можно как-то разумно объяснить – например, распространившееся «можно, пожалуйста» явно говорит о влиянии английского языка, то другие события в языке не имеют никаких внешних мотивировок – так случилось здесь. Что-то сдвинулось в языке под влиянием разных факторов, и возник вот такой результат.
Фото: Unsplash
Много столетий союз «что» устраивал язык, и вдруг почему-то вместо «что» теперь говорят «то, что». Это интересная ситуация, потому что, казалось бы, с точки зрения принципа экономии усилий, конструкции должны сокращаться, а не удлиняться, но на самом деле в языке длинное сокращается, а короткое удлиняется (по этой модели трансформируется, например, выражение «на корточках», которое сначала превратилось в «на кортах», а потом стало звучать как «на кортанах»).
В случае с этим «то, что» мы наблюдаем любопытную вещь: некоторые явления, возникшие в подростковом сленге, в нем и умирают, надоедают подросткам, они их перерастают и забывают, а некоторые – особенно удачные – выходят за пределы подростковой речи и захватывают речь более взрослых людей.
Похоже, «то, что» имеет такую тенденцию, видимо, это очень прилипчивое языковое явление – есть вещи в языке, которые быстро прилипают, и от них бывает очень трудно отделаться.
Заимствования внешние и внутренние
– Продолжает ли английский язык быть важным источником новых слов для подросткового сленга?
– Да, безусловно. Одно из популярных сейчас слов – это «го» (go), которое имеет значение «айда», «давай»: «го встретимся», «го придем на физру раз в жизни» и так далее. Входя в язык, слово начинает в нем жить своей жизнью, и у него появляются интересные, не всегда предсказуемые свойства, в частности, синтаксической сочетаемости. Так, «го» вдруг стало фигурировать во фразах типа «го туса» (а не «го на тусу»), «го Китай на часок» (а не «го на Китай» – имеется в виду метро «Китай-город»). Не всегда можно заранее сказать, что будет происходить дальше со словом, которое появилось в языке.
Еще одно модное слово – №2 в списке «слов года 2017» после «реновации» – это «хайп» (hype). Мне кажется, что оно вдруг стало таким популярным не случайно. Причина – в очень важном культурном изменении. В связи с интернетом и вообще новыми технологиями совершенно изменилась скорость обмена информацией. Раньше появлялось какое-то новое слово или явление, о нем написали в журнале, журнал повезли на тройке в какое-то поместье, там человек прочитал, написал письмо по этому поводу – все это было очень медленно.
Сейчас, когда человек написал новое слово или высказал новую мысль, он нажал на кнопку, и через секунду это прочитали, если у него много подписчиков, сотни, тысячи человек, а дальше количество тех, кто его увидит, растет в геометрической прогрессии. И с такой же скоростью это слово надоедает, меняется и так далее. Иногда говорят: «Зачем взяли слово «хайп», когда есть, например, слово «ажиотаж?» (примерно как «зачем иностранное слово «брокер», когда есть хорошее русское слово «маклер»?). «Ажиотаж» заимствовали уже давно, и это слово не передает ощущения той скорости, с какой сейчас происходят информационные процессы, поэтому ухватили слово «хайп».
– А есть ли внутренние заимствования – например, из блатного языка?
– Да, как раз антонимом слова «хайп» является другое модное слово «зашквар». На его примере очень хорошо видно, как живут слова в языке. Изначально «зашквар» – это слово из тюремно-лагерного жаргона, оно принадлежит мрачной тюремной субкультуре. «Зашквариться» – это коснуться «опущенного» – низшего члена тюремного сообщества – и за счет этого потерять свой авторитет. Оно долго существовало в закрытой субкультуре.
Некоторое время назад оно попало в общий язык в значении чего-то позорного, что может испортить репутацию.
Например: «Можно пойти в эту телепередачу выступать или это зашквар?» Это второй режим.
Несколько лет назад мы с изумлением стали слышать это слово от детей и от подростков. Первое время это звучало ужасно, потому что для нас это все-таки тюремная лексика, и в слове это очень хорошо слышно. Потом выяснилось, что у детей этот тюремный образ утратился, и «зашквар» означает просто негативное отношение, причем с пренебрежением – не ненависть, не раздражение, а именно пренебрежение, то есть то, что раньше называлось словом «отстой»: оно надоело, и вместо него появился «зашквар». Это третий режим.
Наконец, есть четвертый. Некоторые подростки, услышав слово «зашквар», по созвучию связали его с «зашкаливать» и понимают как «чересчур».
Вечные темы
– Есть ли в языке подростков разных поколений одни и те же понятия, определения, которые в разное время обозначаются разными словами?
– Есть несколько типов слов, которые обычно у каждого поколения свои – в частности, это слова со значением положительной и отрицательной оценки. В современном подростковом языке это слова «круто», «клево», «классно», «гламурно», «готично», причем некоторые из них живут долго, например, слово «клевый» как было сорок лет назад, так есть и сейчас, и хоть оно является и не таким модным, но сохраняется, или слово «классный», которое тоже никуда не делось.
А есть слова, которые уходят и остаются маркером определенного поколения. Скажем, в конце фильма «Доживем до понедельника» смешной герой Сыромятников подслушивает у кабинета директора, его стукают дверью, он потирает ушибленное место и говорит: «Законно приложили». Это самое «законно» современный человек может даже не понять – это значит «здорово». Это было слово 60-70-х годов, и «законный», «мировой», «мировецкий» – это те слова, над которыми смеялся Корней Чуковский и которые ушли из языка. В фильме «Дорогой мой человек» герои читают анкету Маркса и после каждого ответа героиня восклицает: «Колоссально!» Это «колоссально», которое тогда тоже выражало положительную оценку, сейчас почти не используется.
То же самое можно сказать о словах, которые дают негативную характеристику, и так же сейчас «отстой» меняется на «зашквар». Механизм здесь тот же самый, что действует в искусстве, когда что-то свежее сначала необычно, потом активно всеми используется, надоедает, и уже нужно что-то новое, особенно в молодежной речи, потому что там все меняется очень быстро: два года – и уже другая жизнь, ведь для ребенка два года – это огромный срок.
Фото: Unsplash
Такая же ситуация с еще одной группой слов – означающих то, что говорящему смешно. За несколько лет сменили друг друга «лол», «кек», «рофл». А вот «ржунимагу» – это уже относительно старое слово, из эпохи «Живого журнала», оно часто в нем употреблялось; для подростков это уже старье, как и «пацталом» (под столом – тоже от смеха). «Лол» (LOL) – это laughing out loud, то есть «смеюсь в голос». «Кек» – это звук смешка, то же самое. «Рофл» (ROFL) – почти то же самое, что LOL: rolling over the floor laughing – «катаюсь по полу от смеха». Когда надоел «лол», появился «рофл» и оброс производными: «рофлить», «рофляндский».
Очень характерны для подросткового жаргона, естественно, слова, связанные с человеческими отношениями, потому что любых подростков – и современных, и не современных – волнуют отношения, смысл жизни и всякие другие экзистенциальные вопросы.
«Форсить» или «форсить» – это не то «форсить», которое было в наше время, а что-то педалировать, продавливать (от английского to force), «флексить» – выпендриваться, «хоуми» – друг.
Особенно характерно слово «триггерить», которое очень модно. «Триггериться» – значит, что-то принимать близко к сердцу, а «триггерить» – задевать за живое, «триггер» – это то, что проявляет какую-то старую рану или что-нибудь еще. Мне кажется, что слово «триггерить» так популярно не случайно: если мы посмотрим на современную культуру, в ней очень модна тема детской травмы, копание в психологии и так далее, поэтому в слово «триггерить» очень хорошо встраивается сама идея, что есть какая-то вещь, которая пробуждает в человеке тяжелые воспоминания, старые травмы и так далее, это все в очень модном контексте.
Весь этот сленг нужен, в частности, для обсуждения очень серьезных проблем, в том числе, кстати, и политических. Вот, например, популярное слово «диссить». Оно из рэперского сленга, в рэпе есть такой жанр – diss (от английского disrespect) – сознательное унижение и принижение соперника. Разумеется, это употребляется в более широком значении. «Не надо меня диссить», «что ты меня диссишь?», и даже можно видеть такой заголовок в СМИ: «Навального диссить не планирую» – и без контекста непонятно, то ли это про рэп, то ли уже про жизнь. И получается, что этот сленг хорошо приспособлен для обсуждения серьезных проблем, что можно очень часто видеть в интернете.
Мимими, тащеры и винишко-тян – что интересно нашим детям?
– Очевидно, что подростки – это не однородная масса, и у них разные интересы, подход к жизни и так далее. Можно ли говорить о разных языках отдельных подростковых групп?
– Можно выделить слова, которые не являются общеупотребительными и понятными для всех подростков. Здесь много слов, связанных с интернет-коммуникацией – «запилить пост» (повесить текст в социальных сетях), «в сохраненке» (в сохраненных ссылках), «в инстаче» (в социальной сети Инстаграм), «в инсте», «в инстике» (там же). Одну такую фразу из интернета я даже использовала в названии доклада о подростковой речи: «Ща инстик чекну и го». Здесь человеку среднего возраста понятно только слово «ща», а это означает «сейчас проверю Инстаграм и пойду».
Некоторые из этих «узкоспециализированных» слов впоследствии входят и в общий подростковый язык и даже переходят в общий сленг. Скажем, слово «ачивки» (достижения), пришедшее из жаргона геймеров (поклонников компьютерных игр), сейчас принадлежит к общему молодежному сленгу и активно используется.
Мои любимые слова тоже пришли из геймерского жаргона – это «затащить» и «тащер». Эти слова – живая иллюстрация, опровергающая представление о том, что на молодежном сленге говорят только необразованные дети, не имеющие никаких интересов.
«Затащить» – это победить, получить результат, сделав что-то с усилием. Например, «затащить олимпиаду», «затащить Всерос», то есть Всероссийскую олимпиаду, «затащить Межнар» – Международную олимпиаду. Сами эти сочетания показывают, что словом пользуются дети, которые могут выиграть Международную олимпиаду, в том числе олимпиаду по литературе, то есть они владеют и другими способами выражения своих мыслей.
Любопытное наблюдение: когда активизируется какое-то слово или корень, он часто появляется сразу в разных значениях – например, в данном случае одновременно с этим новым «затащить» появилось новое «втащить» с совсем другим значением – врезать: «втащить по щам» – это прежнее «дать в морду». Это совершенно другое слово из другого круга, но для этого активизирующегося корня настал звездный час, и он скорей захватывает как можно больше всего.
Еще одна актуальная сегодня для подростков тема – то, что связано с самоубийством, поэтому в этой среде есть свой пласт лексики: «выпилиться» (совершить самоубийство), «хармиться» (наносить себе телесные повреждения). На примере одного из них можно увидеть интересную тенденцию – в современном сленге очень много слов с вариативным ударением, в этом случае говорят и «суициднуться», и «суициднуться». Это связано отчасти с тем, что общение в значительной степени происходит в письменной форме в интернете, и часто люди не слышат этих слов, а только их видят, и для себя они их как-то ударяют, а потом оказывается, что есть разные и равноправные варианты, между которыми трудно выбрать.
Еще один пласт – это культура фандомов, поклонников различных сериалов, книг, онлайн-игр: «шипперинг», «пэйринг» (оба слова – объединение героев сериала, создание из них пары и история об этом), «фанфик», «ОТП» (Only True Pairing) и т. д.
Внутри подростковой культуры есть разное, в частности, «винишко-тян» – это девочки, у которых не только определенный набор слов, но и определенный вид с определенной прической, определенным образом покрашены волосы, у них свои украшения и книжки, определенный тип поведения и так далее. То есть за типом слов закреплена целая субкультура.
Еще одна подростковая культура – мимимишности (милоты), связанная с японскими аниме, это особенно характерно для девочек. С ней связаны слова «кавайный», «каваи» («милый» по-японски), «няшный», «мимимишный», «мимими» и «ня» – это звуки, которые издают существа в японских мультфильмах. Весь этот фонд выражений, связанных с мимимишностью, теперь часто используется и совсем для других целей.
Короткая, но яркая жизнь мема
– Очень важное, на мой взгляд, понятие современной культуры – это мем, некое слово, словосочетание, цитата, он спонтанно распространяется в интернете, заполняет собой все, а потом так же внезапно исчезает. Откуда берутся мемы?
– Сначала появляется какое-то выражение, связанное с некоторой ситуацией, вокруг него возникает «хайп», оно начинает активно развиваться, потом забывается, откуда оно взялось, потом у него начинает расширяться смысл, потом оно начинает употребляться по любому поводу, потом надоедает и уходит. Это произошло с известным подростковым мемом прошлого года – со словом «эщкере». Оно пришло из рэпа, причем довольно грубого, на русскую почву его принес рэпер Фейс. Это искаженное английское let’s get it (в искаженном виде звучит как esketit), которое совершенно неузнаваемо в таком виде – «эщкере» – и похоже, скорее, на что-то турецкое.
Означает оно «давай», «вперед» или реализует любой другой выплеск эмоций. Оно до сих пор существует, но уже начинает выходить из моды, уже не на самом пике. Это типичная судьба мема.
Очень показательна история с мемом «няпока» – девочка бросилась под поезд, отправив перед этим друзьям сообщение «няпока», и здесь отразилось это сочетание тяги к самоубийству («пока») и идеи мимимишности («ня»). «Няпока» довольно долго было модным мемом, особенно на фоне истории с группами смерти, а дальше началась отработка этого в интернете, вплоть до известной картинки Киры Найтли в образе Анны Карениной с подписью «няпока». Отработка мемов – это важный и сложный культурный механизм, иногда совсем не примитивный.
Язык, из которого вырастают
– Что происходит с языком подростков, когда дети вырастают?
– Когда подросток говорит на своем языке, ему очень важно отделиться от мира взрослых, говорить понятно только для своих, не так, как взрослые. Потом он идет куда-то работать, и там обычно задача прямо противоположная – нужно слиться с этой самой средой. Поэтому большинство таких слов из его речи уходит, они ему не нужны, и он осваивает более стандартную речь и часто даже забывает эти самые слова, остаются наиболее удачные или прилипчивые – например, «то, что».
Куда дальше деваются эти выражения? Например, существовал в свое время системный сленг – язык хиппи, что с ним произошло? В нем было много непонятных слов, англицизмов. Несколько лет назад дочь с моей помощью провела исследование в школе, чтобы выяснить, кто что знает и использует из сленга хиппи. Результат оказался очень любопытным и часто непредсказуемым. Скажем, «хайратник» ушел, а «ксивник» остался, «мочалка» ушла, а «стебаться» осталось.
Любопытно повело себя слово «чувак», которое не принадлежит непосредственно к сленгу хиппи – это более раннее слово, оно пришло из языка джазистов, через стиляг, потом в рок-культуру, в язык хиппи и так далее. Оно получило второе дыхание в 70-е годы, когда были подпольные и полуподпольные просмотры иностранных фильмов – переводчики с прищепкой на носу, чтобы нельзя было узнать голос, стали использовать слово «чувак» при переводе английских фильмов, и живет до сих пор, сохраняя сленговую окраску.
Каждое поколение думает, что это их детское слово, что взрослые его не знают. Современные школьники тоже используют слово «чувак», считая, что это их собственное слово, которое они придумали и изобрели. Кстати, слово «чувак» осталось, а «чувиха» практически исчезло, так и осталось в сленге хиппи, а «чувак» при этом сегодня используется как слово-унисекс – можно сказать в том числе и про девочку: «Позови того чувака».
Поэтому некоторые слова остаются, но из самого языка подросток вырастает – точно так же, как он вырастает из старой одежды, обуви, велосипеда, которые или остаются заброшенными где-нибудь в чулане, или переходят по наследству к другим, младшим, и они делают с ними все, что им заблагорассудится.
Ксения Кнорре Дмитриева