— Как вы оцениваете работу Исаака Калины на посту главы департамента образования Москвы?
Алексей Кузнецов
— Исаак Иосифович — человек талантливый, энергичный, умный. И все эти качества он в течение 10 лет, пока руководил столичным Департаментом образования, направил на то, чтобы превратить московское образование в абсолютно управляемую, ровную, большей частью заасфальтированную площадку, на которой без молчаливого или громкого одобрения департамента не происходит ничего, где подавляется любая инициатива, если она предварительно не согласована, где любой, кто выделяется в ту сторону, в которую не нравится руководству департамента, тут же ставится на место в общий ряд. И вот это, видимо, главная цель, и она, безусловно, достигнута за эти 10 лет его руководства столичным образованием.
То, что мы регулярно слышим о грандиозных успехах, об одном из лучших или самом лучшем в мире московском образовании, — это все ерунда.
В Москве сравнительно хорошая ситуация со средним образованием, но она и до Калины была примерно такой же. Она никогда не была катастрофической. Чтобы там ни писали на некоторых родительских форумах, катастрофой в московском образовании не пахло никогда: ни в 2000-е, ни в 1990-е, ни в 1980-е. Оно в силу ряда причин всегда было на определенном уровне.
Но сегодня убита малейшая самостоятельность. При том, что направо и налево декларируется, что никогда еще московские школы не были так свободны в определении всего на свете, они ничего не могут решить самостоятельно. Они не могут выбрать электронный журнал самостоятельно, у всей Москвы он должен быть один, потому что департаменту так удобнее контролировать. Они не могут выбрать себе форму, потому Исаак Иосифович против названий «гимназия», «спецшкола» и так далее. Они не могут провести никакую несогласованную акцию, так как в любом управляющем совете обязательно есть представитель учредителя, который обладает правом вето на решения этого совета.
В марте, когда в силу понятных причин сложилась острейшая кризисная ситуация, выяснилось, что департамент, который взял на себя все рычаги, ничего решить не может. И московские школы, как слепые котята в потемках, тыкались и пытались на живую нитку изобразить что-то работающее.
Разрекламированная Московская электронная школа — грандиозный дорогостоящий мыльный пузырь, и родители массово с этим столкнулись. Выяснилось, что для перехода на дистанционное образование, о котором уже несколько лет говорят как о чем-то почти свершившемся, ничего не готово.
Школы отвыкли от самостоятельных решений, а департамент не может принять никакого своего решения. Потому что привык только контролировать и пользоваться окриком.
Вот такой итог.
Почему еще Исаак Иосифович вызывает такие сильные чувства? В силу ряда личных особенностей. Он человек грубый и любит это демонстрировать, а его шутки часто вызывают у людей шок.
— Как учителя относятся к деятельности Калины?
— Я не проводил никакого специального исследования. Но я 9 лет проработал учителем при Калине и никогда, ни разу не встречал собеседника, который сказал бы: «Слава богу, наконец в московском образовании порядок, наконец компетентный человек во главе». Нет, никогда ни одного доброго слова от коллег в его адрес не слышал. Это правда.
— Калину много ругали за укрупнение школ. Это действительно проблема?
— По моему глубочайшему убеждению, это было сделано с одной целью: руководить 700 школами гораздо проще, чем почти 2000, как это было до начала укрупнения.
В результате, нынешняя школа — это школа конвейерного типа. Это школа на 2–3 тысячи учеников. Это школа, в которой директор не только не знает всех учеников, но может не знать и некоторых своих учителей. Тем более что директор сейчас практически выключен из учебного процесса и занят исключительно процессом административным.
В Москве есть очень успешные большие школы: школа Ямбурга, школа Рачевского. Можно назвать еще несколько десятков таких комплексов. Эти школы директора бережно собирали и выстраивали на протяжении длительного времени. В таких школах эта крупность логически обоснована, они понимают, зачем это, и родителям, которые приводят к ним своих детей, могут объяснить, какие возможности будут у учеников благодаря тому, что школа большая.
При Калине это было сделано механически, через колено, за два года в приказном порядке. Зачастую производились объединения абсолютно разнотипных школ. В одном известном мне случае, благодаря жесткой позиции коллектива, удалось в конечном итоге не допустить такого слияния.
Но в подавляющем большинстве объединились школы, которые построены на совершенно разной идеологии, в которых коллективы подбирались совершенно по-разному, и в результате получилось такое механическое объединение булочной, прачечной и похоронного бюро.
— Что теперь, после смены руководства, будет с московским образованием?
— Я думаю, на этот вопрос сейчас никто не ответит.
Совершенно непонятна фигура нового руководителя — Александра Молоткова. При всем том, что этот человек работал несколько лет одним из заместителей Калины, он был заместителем по вопросам скорее хозяйственно-административным. Возможно, это означает, что он — фигура промежуточная. Высказывается версия, что это будет технический исполнитель, а руководить московским образованием будет вице-премьер Ракова.
Не знаю, так это или нет, но, безусловно, назначение такого малоизвестного в московском образовании человека — это довольно странно. Если посмотреть на его послужной список, это послужной список менеджера, даже не образовательного, а просто менеджера, банковского в том числе.
Другой вариант — это временная фигура, которая нужна для того, чтобы придержать это место для кого-то более значимого, кого почему-то не назначают сейчас.
Третий вариант, что Молотков — это человек, который действительно будет возглавлять московское образование. И то, что он несколько лет работал с Калиной рука об руку, видимо, означает в этом случае, что это его выдвиженец и соответственно, скорее всего, линия будет продолжена. Тем более мне трудно представить себе чиновника, который откажется от такой замечательной штуки, как абсолютно выстроенная, бессловесная, невозражающая огромная управляемая структура.
— Есть шанс, что речь в дальнейшем может зайти об разукрупнении школ?
— Я думаю, что вряд ли. Хотя теоретически можно представить себе такую ситуацию.
Руководитель такой масштабной системы образования, как московская, находится в сложном, с точки зрения чиновника, положении. Для того, чтобы сделать себе имя, он должен совершить некую революцию. Пусть самую дурацкую, но революцию. И если придет человек амбициозный, который спит и видит, чтобы его имя было вписано в учебники истории педагогики, то он должен устроить некую грандиозную реформу.
В Москве вполне удобно устроить контрреформу, потому что это пройдет под аплодисменты большого числа учителей и родителей. Но для этого нужна и воля, и поддержка, и готовность демонстрировать смену курса. Я не думаю, что у новоназначенного руководителя московского образования за плечами именно такой ресурс.
— Как отразились руководство Калины на качестве образования в Москве?
— Если говорить об учебных результатах, мне кажется, никакой катастрофы в московском образовании за эти 10 лет не произошло. А если верить статистике, так произошло резкое улучшение. Я думаю, что ничего не произошло, что уровень сейчас примерно тот же, который был в 2010 году.
— Что должен сделать новый глава Департамента, чтобы улучшить ситуацию?
— Самое мудрое, что может сделать руководитель московского образования, — это занять некую консервативную позицию: как можно меньше перемен, как можно больше транслировать школам поддержку, как можно больше поощрять школы к тому, чтобы становиться не конвейером, не фабрикой, а домом для своих учеников и сотрудников.
В идеале этим и должна быть школа — домом, пусть даже большим и многоквартирным, но теплым и родным. Но с точки зрения чиновника, это совершенно проигрышная позиция, потому что тут он не прославится.
Но, к сожалению, если это будет чиновник-карьерист, то ему такой вариант даже не придет в голову.
Руководитель должен занимать умеренно-консервативную позицию, суть которой — дать школе пережить те изменения, которые на нее уже свалились. Это именно то, чего хочет большинство учителей сейчас: чтобы им дали хотя бы пять лет поработать в условиях, когда не будет каждый год каких-то резких изменений.
— Возможно, что ситуация в московском образовании вернется к той, какой была 10 лет назад?
— Нет, она не откатится. До тех пор, пока образованием будут управлять чиновники, она будет ориентирована на формальные показатели, на некие крупные, яркие, заметные кампании. Это очень плохо именно в образовании, потому что за этим нет ребенка. Есть ребенко-единица, человеко-час, другие какие-то формальные показатели.
Это все можно исправить, если дать возможность учителям заняться своей прямой работой, а не написанием бесконечных отчетов и участием в бесконечных конкурсах.
Но боюсь, что наше государство не способно им такую свободу предоставить. Поэтому все будет более или менее по-старому.
Школа — это очень консервативное учреждение по определению, и в этом, конечно, ужас того, что сделал Калина — он создал такую достаточно жесткую конструкцию, которая будет долго разрушаться.