Интервью состоялось в январе 2022 года, в разговоре отражены реалии этого времени.
В каком возрасте ребенку пора в первый класс?
— Если родитель хочет сэкономить время и деньги на поход к нейропсихологу, который сможет достаточно четко дать ответ на этот вопрос, тогда, конечно, лучше руководствоваться формулой.
Лучше отдать ребенка в школу в 7,5 лет, чем в 6,5 лет.
…Нейропсихолог комплексно оценивает готовность ребенка к школе, созревание его высших психических функций, а также социальную и эмоциональную зрелость ребенка. А еще он общается с семьей.
Я всегда спрашиваю: если ваш ребенок не идет в школу в этом году, как он проведет следующий год?
Возраст 6,5 лет — потрясающий. Ребенок во многом готов к обучению, к систематическому освоению знаний, не только в игровой форме. Не обязательно учиться только в школе. Надо понимать, как только ребенок садится за парту, автоматом мы отрезаем от него ряд возможностей, потому что на них не остается времени — оно уходит на адаптацию, привыкание к сидячей статичной нагрузке, на отстройку нового ритма.
Поэтому если ребенок до школы растет в интересной образовательной развивающей среде, то лишний год — это здорово.
Иногда такой возможности нет, и ребенок ходит в детский сад. Если он во многом перерос уже свою садовскую группу и 90% детей уходят в школы, <…> то можно пойти в школу. Если ребенок зрел и самостоятелен.
Но часто, если я вижу, что ребенок когнитивно хорош, уже читает, испытывает интерес к обучению, но еще очень сильно находится в игре, то есть он не готов отказаться от нее и сесть за парту — в этих случаях я родителям иногда советую отдать ребенка в 7,5 лет. Предположим, пойти на ускоренную программу, на эффективную началку.
Как выбрать школу для первоклассника?
— …Выбор школы — это метод проб и ошибок. И учитель может смениться, или с ним не сложатся отношения. И программа может оказаться слишком простой, и в классе может возникнуть конфликт.
Мы живем в ситуации высокой неопределенности. Сегодня нужно уметь быстро выйти из ситуации дискомфорта, если она травматичным образом влияет на ребенка и на семью. Жизнь обязывает нас быть гибкими.
Именно поэтому я не считаю выбор школы чем-то очень критичным, драматичным. Я не вижу проблемы поменять школу.
Более того, я считаю, что среднестатистический ученик в Москве меняет школу 2–3 раза за время обучения.
Дети сегодня другие, они не проводят в одном детском саду время с трех до семи лет. Ко мне приходят ребята, которые успевают поучиться в 3–5 детских садах, причем не всегда в одной стране. Они посещают огромное количество кружков и секций, которые также меняют, как перчатки. Современные дети привыкли работать с разными наставниками.
Школа для сегодняшнего ребенка — это не весь мир, как это было для нас.
Не нужно относиться к выбору школы как к чему-то необратимому. <…>
Когда ко мне приходят родители и говорят: «У нас не сложилось, но мы дотянем до конца началки», — в этом месте хочется кричать. И говорить: «Стоп! Мы не обязаны никуда никого тянуть».
Наоборот — это отличный кейс, опыт, который ребенок получает в школе. Смотри, так не работает, это неправильно. Давайте искать место, где по-другому.
На что еще мы можем влиять? На выбор программы — обычная программа или ускоренная, это наше право. В основном школы работают по программе «Школа России». Тем не менее, есть школы, которые открывают классы, работающие по другим программам. Например, программам развивающего обучения.
Нужен ли ребенку сильный учитель?
Чаще всего педагоги, на которых идут, которых советуют — это сильные учителя. Они не обязательно жесткие, авторитарные. Порой они производят благоприятное впечатление. Но сильный учитель — это тот, для которого результат преобладает над личностью.
Порой это то, что я называю преподавательским нарциссизмом. В 99% случаев такому учителю сам по себе ребенок не интересен. Ему важен тот результат, который ученик может показать. И нужно, чтобы тот работал по четко очерченным алгоритмам.
Ребенок становится солдатом армии, которая приведет педагога к победе.
Педагогика и селекция — это взаимоисключающие вещи. Если ты учитель, твоя задача — учить и взращивать.
Сильные учителя, учителя-нарциссы уподобляются некоторым тренерам, которым важно, во-первых, взять материал, во-вторых, что-то с этим материалом сделать. Не обучить, а скорее измерить результат и добиться того, чтобы он был продемонстрирован.
Такому учителю в его армии обязательно нужны не столько дети, сколько взрослые. Я часто родителям говорю: если вы хотите учиться у сильного учителя, будьте готовы к очень высокой степени вовлеченности в образовательный процесс. Именно вы, родители, создаете силу этого учителя — это вы будете сидеть до 12 часов ночи, переписывая работу, вы будете делать проект четко по той схеме, которую дал учитель. Две клеточки справа, три клеточки сверху, фотографию в определенном формате.
Часто за результатом сильного учителя стоит пассивная позиция самого ученика. Когда он выходит в среднюю школу, у него может не быть живого интереса к учебе и понимания, зачем он учится. Может нарастать выученная беспомощность, а с ней очень сложно потом работать.
Нужно ли идти на сильного учителя? Вопрос.
Делать ли уроки с ребенком?
— В школу мы все приходим с разным опытом и уровнем подготовки. Для кого-то школьная программа кажется слишком простой, для кого-то она находится в зоне ближайшего развития, для кого-то программа неподъемна. Родителю важно понять, в какой точке находится его ребенок, исходя из этого выстраивать тактику помощи.
Когда мы понимаем, что ребенок способен справляться самостоятельно, нужно дать ему эту возможность.
Если ваш ребенок способен сам записать и выполнить домашнее задание хотя бы на «три» — это прекрасно.
Вовлекаясь лишний раз в выполнение домашней работы, теша свой перфекционизм, мы лишаем ребенка учебной самостоятельности. И главное — убиваем мотивацию.
Ребенок понимает — сейчас я сделаю домашнее задание, а потом придет мама и скажет, что нужно все переделать. Она будет вырывать листы из тетради и говорить, что такую работу стыдно показывать учителю.
Понятно, что отношение у ребенка к выполнению домашней работы будет крайне сопротивляющимся. Он или не захочет ее делать, или будет оттягивать выполнение домашней работы до прихода мамы, которая рядом сядет и скажет, как сделать.
Когда ребенок выполняет домашнюю работу сам, то он более осознанно к ней относится. И понимает, что способен выделить на это время и ресурсы. Результат при этом может быть любым. Нужно понимать, что это тот результат, который удовлетворяет ребенка.
Или он сам может попросить помощи: «Мама, я очень хочу за этот доклад получить пять». Или: «Я выучил стихотворение, послушай, как я читаю».
Конечно, отстраняться и говорить: «Я уже свое отучилась», — неправильно. Это замечательная возможность разделить с ребенком радость познания, включиться и быть уместным в этой помощи.
Но есть и другая ситуация. Сегодня нормотипичных, когнитивно зрелых детей не так много.
До 30% ребят в начальной школе испытывают те или иные трудности обучения.
Тогда самостоятельная работа с материалом становится невозможной. Ребенок чувствует себя беспомощным, у него вырабатывается пассивная позиция — «что бы я ни делал, ничего не понимаю».
В этом случае, если нет возможности адаптировать учебную нагрузку и материал под возможности ребенка, стоит оказывать поддержку и помощь. И ни в коем случае не допускать того, что я называю имитацией.
Когда ребенок не получает поддержку от родителя, а учитель не замечает реальных трудностей, ученик начинает создавать видимость обучения.
Простой пример: «Ты понял?» — «Да, я понял». Какой-то алгоритм объяснили — ребенок тут же сымитировал и по этому алгоритму что-то сделал, но самостоятельно работать не может. Такой ребенок все время в каком-то легком тумане находится, он выключен из процесса обучения.
Чтобы такого не было, важно садиться, разбирать, рисовать, брать пластилин, лего, моделировать задачи — чтобы добиться этого понимания, чтобы щелкнуло, чтобы ребенок ощутил радость инсайта.
Когда надо срочно менять школу?
Если мы видим, что ребенок в школе разрушает либо психическое, либо физическое здоровье — это объективный красный флаг. Нужно срочно что-то менять, потому что ничего ценнее, чем личностная целостность, нет.
Школа не должна эту целостность каким-то образом разрушать. Если вы видите, что ребенок страдает, то обучающая среда для него не работает. Даже если это школа, в которую вы так стремились и с трудом поступили.
Именно в сильных школах иногда не рассчитывают уровень нагрузки, с которой может справиться ребенок. В результате у детей возникают клинические депрессии, выгорание, учебная апатия, игромания как уход в зависимость.
Подросток не всегда способен выдерживать интеллектуальные нагрузки, которые предлагает сильная школа.
Сильная школа не всегда заинтересована в том, чтобы развивать подростка в чем-то помимо учебы, ей нужен совершенно конкретный академический результат. А подростку нужно есть, спать, двигаться, общаться, дружить и получать много интересной информации и социального опыта, которые позволят ему понять, кто он.
А на детей еще наваливается учеба нон-стоп и невротизация с выбором профиля, предметов ЕГЭ. Некоторые из них перестают учиться, потому что падают от усталости.
Здесь нужно уметь отделить наши родительские «хотелки» от реальности. Увидеть, что ребенку нужна помощь.
У детей более младшего возраста в обычных школах наиболее частый красный флаг — буллинг.
Не всегда детский, зачастую взрослый — учительский. Если ребенок находится в неких отношениях созависимости с токсичным учителем.
Авторитарный учитель — сегодня люблю, завтра отвергаю. Это эмоциональные качели. Ребенок не может ни отрефлексировать, что с ним происходит, ни рассказать об этом, но при этом он психологически нестабилен.
Как понять, что у ребенка проблемы в школе?
- Ребенок не хочет ходить в школу.
- Психосоматика начинается — головные боли, боли в животе, сложно встать по утрам, очень плохое настроение.
- Инфантилизация — ребенок начинает какие-то части своей жизни отрицать. Он избегает темы уроков, погружается в свой иллюзорный мир, чтобы все, что связано со школой, ушло на периферию.
- Пассивное отношение ко всему, что происходит в школе. Мне недавно один ребенок сказал, когда я его спросила про учителя: «А мне все равно». Это было очень неожиданно. Я говорю: «Что тебе все равно?» — «Мне все равно, какая у меня отметка. Что мне скажет учитель, какие у меня успехи».
Это очень яркий красный флаг. Началось дистанцирование и защитная реакция, ребенок стал закрываться от всего, что происходит в школе, потому что он себя чувствует неуспешным. Что бы он ни делал — это не ценят, не замечают, это никому не нужно. Наступает такое окукливание: «Мне все равно». Ребенок не должен пребывать в такой апатии.
Фото: freepik.com, shutterstock.com