Школа злословия: о грехе осуждения

Сердце наше является источником добрых, приветливых и разумных речей, но из него же исходят злоречие, клевета и осуждение. «Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое»(Мф. 12, 35), — говорит Спаситель. Так речь человека указывает на его духовно-нравственное состояние. Все мы помним слова: «Не судите, да не судимы будете», но грех осуждения так «легок», привычен и повсеместен, что совершенно не замечается нами.

Сплетней мы называем только то, что говорят о нас и наших близких. А то, что мы сами рассказываем о соседке, сослуживце или приятеле — это не сплетня, это «правда». Исключите из беседы разговоры о чужой жизни, быте, поступках — кажется, и говорить-то станет не о чем. А ведь за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день Суда. Советуя удаляться непотребного пустословия, апостол Павел пишет: «…неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого, ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь то же» (Рим. 2, 1).

Кто-то может возразить, что, мол, осуждаем мы лишь то, чего сами не делаем, что нам не свойственно, а, наоборот, противно. Нет, осуждением мы как раз выдаем, показываем свои свойства. Существует нравственный закон, знакомый и используемый криминалистами, педагогами и профессиональными психологами. Древние формулировали его так: подобный видит подобное. В одном из «Патериков» есть притча: три человека, которых ночь застала на дороге, увидели прохожего. Каждый по-своему определил причину, заставившую его покинуть свой дом в столь позднюю пору. «Этот человек вышел на ночное воровство», — подумал один. «Он идет на тайное свидание с блудницей», — решил другой. «Этот благочестивый человек поднялся столь рано, чтобы успеть к заутрене в соседний город, там нынче большой праздник», — подумал третий. Как видны здесь и сребролюбие первого, и блудные помыслы второго, и благочестие третьего.

Точно так же и мы обнаруживаем себя, высказывая суждение о ближнем. Приему на работу в некоторые фирмы предшествует беседа с психологом. Психолог выясняет мне- ние претендента о бывшем начальнике, о соседях, о лечащем враче, теще, и, по его словам о других, делает заключение о нем самом. Таким образом, осуждая, мы действительно осуждаем сами себя. «От слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12, 37), — говорит Спаситель. Впрочем, если Божий Суд для кого-то отдаленное и туманное будущее, то пусть хоть стыд обнаружить перед другими свои неблаговидные свойства заградит осудительные уста. Нам не всегда удается правильно увидеть событие, а уж тем более правильно истолковать его.

Преподобный Виталий, живя в Александрии, днем нанимался на работы, а ночь проводил в домах падших женщин. Весь город осуждал его, называя развратником. А между тем, в эти дома он приходил с тем, чтобы отдать женщинам на пропитание заработанные деньги, удерживая их от греха («Пролог», 22 апреля).

Иногда поводом к подозрению и осуждению может послужить один внешний вид человека. Святитель Тихон Задонский был болен водянкой, отечность придавала ему излишнюю полноту. Многие считали, что Владыка невоздержан в еде и упрекали его за объядение. Эти упреки и насмешки Святитель переносил кротко и с терпением.

Один врач подвергся пересудам и насмешкам за свой красный нос. Нос покраснел и опух по непонятной причине. Сотрудники же были уверены, что коллега попросту стал часто заглядывать в бутылку. На все оправдания и сетования несчастного они лишь понимающе улыбались. Через какое-то время выяснилось, что виновник всему — маленький подкожный клещ. Заболевание это настолько редкое, что даже сами медики почти не верили в него. После излечения окружающие решили, что товарищ их попросту «завязал».

Составляя свое мнение о человеке или его поступке, мы не в состоянии учитывать всех факторов, оказавших влияние на формирование этого человека, всех причин, побудивших совершить тот или иной поступок. Один Господь всеведущ. Люди рождаются с различными наклонностями, различными темпераментами, воспитываются в разных семьях, живут в разной среде. Все это оказывает влияние на формирование личности и на проявление ее в делах. Если ребенок в своей семье слышал постоянную ругань, был свидетелем безудержного винопития, семейных ссор, если никто не сказал ему: не кради, не ругайся, не обижай слабого, — то с возрастом множество сил потребуется ему для преодоления дурных привычек, рожденных дурным примером взрослых. Ощупью будет он искать нравственных правил в личной жизни. Но и велика будет ему награда, потому что видит Господь его усилия, в отличие от нас, грешных, судящих только по внешним поступкам человека.

А если ребенок родился в благополучной, благочестивой семье, ухожен, научен различать доброе от худого, но при этом любит мучить соседского кота или лазить в чужой сад за яблоками? То и здесь проявляются личные усилия, но направлены они уже в другую сторону — от хорошего к плохому. Мы же видим лишь «милые шалости». Замечательный пример приводит святитель Иоанн Златоуст. Две девочки-близняшки попали на невольничий рынок. Одну из них купила монахиня и воспитала в трудолюбии и благочестии. Другую купила блудница и сделала ее сначала свидетельницей, а потом и соучастницей своей распутной жизни. Неужели по смерти этих сестер Господь не учтет всех обстоятельств их судьбы? А мы? Могли бы мы учесть все? Для нас это невозможно. А потому не будем и пытаться произносить своего суда над другими. Все мы видим, как человек совершает грех, но не видим тех усилий, той внутренней работы, которую затрачивает он, чтобы не совершать греха. А в конечном итоге, для Господа важно именно это усилие, эта работа по преодолению греха. Для человека, который не курит, нет труда не курить, ему и не хочется. А для курильщика, бросающего курить, — это тяжелый труд. Результат один, а награда будет разная.

К одному настоятелю обратились с вопросом: «Кто у вас в монастыре самый благочестивый?». Настоятель ответил: «Повар. Имея от природы нрав вспыльчивый, огненный, этот повар постоянно сдерживает себя. И потому внешне не отличается от других иноков». Живя в обществе, мы не можем не видеть и не слышать о чьих-то проступках и даже преступлениях. Но сталкиваемся мы с чужими грехами не для того, чтобы осудить со- грешившего.

В «Древнем Патерике» читаем: Авва Агафон, когда видел какое-нибудь дело и помысл побуждал его к осуждению, говорил самому себе: «Агафон! Не сделай сам того же!». И помысл его успокаивался.

Другой преподобный, видя согрешающего брата, всегда плакал. «О чем ты плачешь?» — спросили его. «О себе. Сегодня он согрешил, а завтра — я», — был ответ.

Для человека невозможно совсем уберечься от греха, и каждому из нас вполне хватает дел на своем духовном огороде. Если мы будем часто заглядывать в огород соседа, то наши собственные грехи-сорняки совсем заглушат нежные ростки добродетелей на нашем участке. Кто имеет привычку осуждать, тот добровольно берет на себя работу беса. На Страшном Суде, когда Ангел расскажет о добрых делах человека, демон прочтет список злых дел. Будет в этом списке и неправда, но будут и действительные, совершенные грехи. Не хотелось бы тогда выступать свидетелем обвинения как единомышленник диавола.

Однажды некто из братии одного монастыря худо говорил пастырю о ближнем своем. Настоятель тотчас велел изгнать его, говоря: «Не позволю, чтобы в обители был видимый и невидимый диавол».

Почему же такое внимание мы уделяем греху осуждения? Потому что грех этот свойствен всем нам, привычен, незаметен. Потому что, как мелкий речной песок, засыпает он нашу душу, и она, как сказочная Аленушка, не в силах уже подняться со дна омута, не в силах шевельнуться, встать на доброе дело. А между тем, каждая песчинка обернется искрой Божиего гнева в день Суда.

Особый и тяжкий грех — грех осуждения властей и духовенства. «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога», — говорит апостол Павел (Рим. 13, 1). Отношение к Церкви определяется отношением к духовенству, к жизни Церкви. Осуждение священника или епископа — есть осуждение иерея Божия, чьими руками Господь в Таинствах подает нам спасительную благодать. Такое осуждение есть посягательство на церковную иерархию. Церковь наша строится не по принципу демократии, а по примеру Царства Небесного. Царства, в котором Архангелы не осуждают действий Херувимов, а Серафимы не обсуждают воли Божией, а выполняют ее.

При рукоположении священник дает клятву быть в послушании у епископа, и если он нарушает ее, то является клятвопреступником и в результате лишается сана, извергается из него, так же, как непослушные ангелы были извергнуты некогда с неба. Осуждая священника, мы посягаем на саму Церковь, а значит, и на Господа. Потому что «кому Церковь не мать, тому Бог не отец».

Осуждение духовенства, недоверие к Церкви, привитое врагами Ее нашему обществу в конце XIX столетия, привело к печальным событиям двадцатых — тридцатых годов ХХ века, когда Господь лишил непокорных чад и духовенства, и храмов. Закрыли церкви, увезли священников, и дети тех, кто, считая себя вполне православными, поносили и ругали своих духовных отцов, выросли без креста, без Бога, без веры. А замученное, расстрелянное русское духовенство пополнило собой сонм мучеников, и, быть может, их молитвами имеем мы теперь и храмы, и возможность открыто исповедовать свое христианство, и духовные школы. И если печальный опыт прошлого не заградит наши осудительные уста, то история повторится.

Да она и повторяется. К скольким расколам и разбродам привела привычка осуждения и непослушания! Пора бы опомниться. Человеку нецерковному, безусловно, труднее уберечься от осуждения духовенства, так как закон этот как бы выше нравственного закона, он уже на уровне духовного закона. Но человек церковный, пытающийся выполнять церковные установления, должен беречь себя от этой беды, от осуждения и непослушания священнику. Как священник извергается из сана за непослушание епископу, так и мирянин по правилам святых отцов отлучается от Церкви за непослушание священнику до покаяния или на некоторый срок. Впрочем, осуждающий духовенство, сам себя отлучает от церковной благодати. Но есть среди верующих особенно беспокойные люди. Они пребывают в постоянном поиске благодатных батюшек. Так и делят они священство на благодатных и неблагодатных, на сильно благодатных и слабо благодатных.

А так как степень благодатности прибором не померишь, то ходят такие беспокойные с прихода на приход, из монастыря в монастырь и не находят себе места, где бы им лучше спасаться. Прилепятся в каком-то очередном благодатном храме или у благодатного батюшки, походят какое-то время и, глядишь, опять ищут нового. И невдомек им, что не желание спасения, а грех осуждения гонит их с места на место. Осуждая кого-то, мы редко храним свой суд в сердце. Чаще мы поверяем его кому-то, оправдывая себя справедливостью суждений. Из Священного Писания мы знаем, что даже человек высокой нравственности и авторитета не посмел злословить священника. Апостол Павел, обличивший перед синедрионом Ананию, узнав, кто пред ним, сказал: «…я не знал, братия, что он первосвященник; ибо написано: начальствующего в народе твоем не злословь» (Деян. 23, 5).

Когда Господь наш Иисус Христос шел к месту Своей крестной казни, то изнемогши под тяжестью Креста остановился и не мог продолжать свой путь. Тогда Крест Господень взял Симон из Киринеи, он-то и помог Господу донести Его Крест.

Сегодня православное духовенство взяло на себя тяжелый крест возрождения Православия. Хотелось бы, чтобы чада Церкви были, как Симон Киринейский, помощниками на этом нелегком пути. Именно сейчас так важны канонические отношения между священником и паствой, объединяющие и укрепляющие приход, епархию, всю Церковь.

Последнее воскресенье перед Великим постом называется Прощеным воскресеньем. Кто был в этот день в церкви, те слышали евангельские слова о прощении: «…если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6, 14 — 15).

Все мы имеем грехи, и грехи эти у всех одинаковые— нарушения десяти заповедей. Может, только в разной форме, либо делом, либо словом, либо помыслом. Каждого из нас есть за что наказывать. Поэтому так важно прощать, а не судить. Тем более, что суд наш вызван не проступком ближнего, а просто нелюбовью к нему. «Не по хорошу мил, а по милу хорош», — говорит пословица. А «любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не пре- возносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла… все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Кор. 13, 4 — 5, 7). Любимый ученик Христа, апостол Иоанн Богослов, названный Апостолом любви, единственный из учеников до- живший до глубокой старости и умерший своей смертью, в последние годы на все вопросы о жизни и спасении повторял: «Детки, любите друг друга». Этими словами и мне хочется закончить нашу беседу: «Любите друг друга». Аминь.