Сила смирения
Глава из книги архиепископа Белгородского Иоанна и Марии Городовой «Любовь долготерпит»
– Владыка, сегодня нам хотелось бы поговорить о смирении и о том, какой он, смиренный человек, в современном мире?
– На первый взгляд может показаться, что смиряться – значит проявлять слабость, а на самом деле смирение – это то, что позволяет человеку адекватно оценить свое место в мире: и по отношению к Богу, и по отношению к ближним. Смирение – это то великое, что без лишних эффектов, порой незаметно для окружающих, происходит в сердце человека. Противоположностью смирения является гордыня: неумеренное и даже незаконное (в богословском смысле слова) превозношение одного человека над другим, которое может даже доходить до соперничества с Богом. Гордыня – это уже законченный, сформировавшийся тип поведения человека, страсть, которая овладевает им. Смирение и гордыня – это два полюса меры, которой человек измеряет себя и свою жизнь, причем мера эта определяется состоянием его души.
Например, певец обладает хорошим голосом, понятно, что его голос – это дар Божий. И если человек смиренномудрен (то есть мыслит о себе со смирением, есть такой богословский термин), то он понимает, кто наделил его этим даром, он благодарит Господа за него. Такой человек правдив, потому что он не исказил реального состояния вещей, и он адекватно воспринимает происходящее. Другая ситуация: такой же певец считает, что его голос – это то, что выделяет его из окружающих, он воспринимает этот дар Божий как свою заслугу, как то, что делает его исключительным. И если в нем нет смиренномудрия, то он будет смотреть на всех свысока, выстраивать отношения соответствующим образом, и в конце концов такое искаженное восприятие своего места в этом мире приводит к тому, что человек фактически ставит себя выше Бога. Так начинается то, что мы называем греховным путем, потому что гордыня требует постоянного подтверждения его исключительности, а это подтверждение он находит в покорении кого-то, в том, что начинает совершать греховные поступки, прикрываясь этой исключительностью.
– В Новом Завете не единожды повторяется мысль о том, что «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (1 Пет. 5. 5), то есть, если человек начинает что-то совершать из гордыни, то у него ничего не получается. Это действительно так?
– Конечно. Библейский пример того – Вавилонская башня, когда люди решили: «…построим себе город и башню высотою до небес, и сделаем себе имя…» (Быт. 11. 4). Дело не в высоте башни, это не важно, вопрос в мотивации – люди захотели построить башню до Небес во имя свое, а это уже не просто человеческая заносчивость, это гордыня. По слову Бога, которое изрек Его пророк Иеремия, Вавилон «восстал против Господа». И что происходит дальше? Как сказано: «И сошел Господь посмотреть город и башню, которую строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они оттого, что задумали делать» (Быт. 11. 5–6). И тогда Бог наказывает людей, но обратите внимание, наказание носит воспитательный характер: «И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город [и башню]. Посему дано ему имя: Вавилон (т. е. смешение. – М.Г.), ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их по всей земле» (Быт. 11. 8–9). Это было стремление остановить людей, вторгающихся в удел Божий. И тут важно понять, что наказание – «смешение языков и рассеяние людей» – было охранительным по отношению к людям, ведь Господь видел, что «они не отстанут от того, что задумали», и Он остановил их на греховном пути. Помните, мы писали о том, что еще в раю у человека была попытка встать на место Бога, стать «как боги, знающие добро и зло». Когда человек стремится к своему первообразу, когда он стремится к «обожению» – это одно, но когда он, не соизмеряя того, что он творение, делает себя центром всего – это другое. Он сам, а не Бог, становится мерилом всех вещей, центром вселенной и одновременно началом всего. Этот грех называют любоначалием. И такая потеря своей соизмеримости в этом мире приводит к трагическим последствиям прежде всего для самого человека.
– В чем это проявляется?
– Происходит его разрушение, и начинается оно с того, что человек перестает видеть в себе гордыню как грех. Горделивый человек «несет только себя», он видит только свой ум, свой талант, свои достоинства, он не замечает никого вокруг, он делает себя мерилом всего – происходит полная дезориентация. И на этом греховном пути он все дальше и дальше удаляется от Творца, он соответствующим образом простраивает свои отношения и с окружающим миром: природой, людьми, и такие отношения рикошетом возвращаются к нему.
В 1947 году создатель первой атомной бомбы Якоб Оппенгеймер сказал: «Физики познали грех, и это знание они уже не смогут утратить», и неожиданно для всех отказался от разработки водородной бомбы. Историки науки могут выдвигать различные версии мотива этого поступка Оппенгеймера, но как минимум библейские корни его знаменитого высказывания очевидны. Я думаю, он почувствовал, что люди вторглись в удел Божий, и это не останется для человечества безнаказанным.
– Может быть, любая наука – это нарушение Божественного замысла и само дерзновение познать что-то и что-то создать (то есть стать творцом) греховно?
– Совершенно не так. В литургической молитве, читаемой во время Литургии верных, мы просим Господа: «И сподоби нас, Владыко, со дерзновением , неосужденно смети призывати Тебя, Небесного Бога Отца…» То есть мы просим у Господа дерзновения, и это дерзновение нужно человеку, если мы хотим что-то преодолеть, познать, создать. Дерзновение и гордыня – разные вещи. При чем тут гордыня, если у человека талант, данный ему Богом, и он не может с ним справиться? Он просто должен дать ему выход: написать книгу, снять фильм, это все касается и науки. Другое дело, что в науке, в приоткрывании тайн мироздания, всегда еще острее встает вопрос нравственного выбора, вопрос добра и зла. А в самом дерзновении нет ничего греховного, гордыня проявляется в том, как и ради чего это дерзновение.
– Или мы дерзаем, чтобы построить что-то «до небес и во имя свое»…
– …или же мы дерзаем «по воле Божьей». Вот тут точка проявления гордыни. А вообще гордыня – это очень не простой грех. Нам ведь кажется, что признаки ее – это высокомерие, заносчивость, нетерпимость, тщеславие и т. д. Но есть, например, такая очень тонкая разновидность гордыни, как прелесть. Человек прельщен собой, прельщение – это такой самообман, духовная болезнь, что ее очень трудно обнаружить. Это состояние, когда человек потерял меру, но это случилось не в результате какого-то его греховного действия, а из-за непомерного усердия в духовных делах, когда он никем духовно не наблюдался. Например, человек вдруг поверил в свою безгрешность: действительно, он не курит, не пьет, не блудит, соблюдает все посты и с формальной точки зрения чист. Но вот эти действия (не курит, не пьет, постится) обнаруживают в нем скрытую гордыню, он начинает чувствовать себя мерилом всех и вся. Это очень тонкое искушение: в человека вкрадывается мысль, что он все может, что он уже праведен, да что там, почти свят! Что ему другие! Это, повторюсь, достаточно тонкое искушение свойственно людям, уже достигшим каких-то высот.
– Владыка, а почему говорят, что чем выше человек духовно поднимается, тем сильнее искушения?
– А что сделал сатана? Есть мир, сотворенный Богом, и сатана создал зеркальный мир, ведущий вниз. И если Господь призывает нас идти вверх и мы идем, то надо помнить, что чем выше мы взбираемся, духовно совершенствуясь и восходя к высотам Духа, тем круче бездна, которая под нами разверзается. Поэтому чем выше человек взошел, тем глубже пропасть, в которую он может упасть. Это объективно существующая закономерность духовного мира, но ведь это не значит, что надо, испугавшись искушений, стоять на месте или колебаться вокруг нуля. Просто человек, вступивший на духовный путь, должен понимать, что это особый мир и чем дальше ты идешь, тем тоньше могут быть искушения. И если ты начал духовное движение, то в первую очередь надо себе сказать: «Я не исключение, мой приход в храм сам по себе – это еще не какой-то подарок Богу», надо суметь правильно расставить акценты. Потому что у людей, делающих первые шаги в вере, особенно у тех, кто занимается интеллектуальным трудом, сразу возникает чувство, что они одарили Бога своим обращением к Нему – это первая стадия искушения. А по мере познания основ человек начинает активно учить других, он надевает одежды праведника, не понимая, что можно, к примеру, соблюдать все посты, но быть при этом совершенно нетерпимым к ближнему. Причем внешне это не обязательно будет выражаться в бурных действиях – осуждении, поучении и т. д. Внешне он может выглядеть и смиренным, он смиренно удалится в свою келью с мыслью о том, «да что ему другие, он уже небожитель».
– То есть, научившись поститься, человек не научился любви, состраданию, милосердию?
– Да, и все это происходит от духовного беспризорства, а сам в себе увидеть гордыню человек не может, и она же мешает ему покаяться.
– Значит, внешнее смирение обманчиво?
– Конечно. Смирение, как и гордыня, – это категории внутреннего мира человека, которые могут давать различные внешние проявления, связанные с темпераментом, характером, воспитанием. Для того чтобы быть смиренным, совершенно не обязательно ходить с постным видом, потупив очи долу. Человек может быть смиренным, несмотря на порывистый характер. Рассказывают, что когда Серафиму Саровскому говорили: «Батюшка, какой же вы смиренный, с какой любовью вы обращаетесь ко всем…», то он отвечал: «Да какой же я смиренный, вон тот солдат, который встречает приходящих в монастырь, вот он смиренный». «Да как же это? – удивлялись люди. – Этот солдат буквально набрасывается на всех». Но дело в том, что этот солдат в силу контузии, ранений, болезней, может быть, и был раздражителен или невоздержан, но в том, как он сам страдал от этого, как он каялся и как он пытался держаться, было величие его смирения.
– Владыка, а перед кем мы смиряемся?
– Перед Богом. Потому что если смиряться перед человеком, то как мы найдем ту грань между смирением и человекоугодничеством, которое, как известно, является грехом? А если затронуто человеческое достоинство, если происходит посягательство на личность, как тут не противостоять? Смиряемся мы перед Богом, перед Его волей, но каждый раз Его воля бывает нам явлена в конкретных обстоятельствах, поэтому и наше смирение, оно, если можно так выразиться, конкретно. Поэтому я всегда против жестких обобщений: вот так будет смиренно, а так нет… Нет общего рецепта «как». А если и есть, то он будет звучать не так, как мы ожидаем: «Человек должен правильно соизмерять себя по отношению к Творцу и к окружающим (то есть иметь меру), искать волю Божью о себе, понимая, что он сам может быть соработником Богу, неся свет и добро в этот совсем не идеальный мир». Смирение ведь не означает, что ты не боец, смирение – это способность остановить зло, но по-другому. Сделать это не привычным способом, когда человек отвечает на зло, пусть даже и защищаясь. Ведь в этом случае, строго говоря, ты его не останавливаешь, ты его передаешь дальше, и оно, уже умноженное, может к тебе вернуться. А можно поступить по-другому: зло ополчилось на тебя, но ты прекратил его развитие тем, что принял его в себя и погасил.
– То есть тебя обидели, а ты не ответил, но не в том смысле, что промолчал и затаил обиду в себе, а в том, что простил, понял, оправдал.
– Да. При этом не значит, что смиренный человек незащищен. «Смиренный» говорят и про воинов, и про бойцов – это духовное качество, ведь личность не растворяется, мы все разные.
То есть мы имеем дело с двумя системами мер. Одна – гордыня – объявляет себя мерилом всех вещей, она может проявляться различно, но суть будет одна: я центр всего, я достиг чего-то и потому имею право на исключительность. Другая система мер – это смирение. В богословии говорят о смиренномудрии и смиреннодействии. Это такая мера отношения к Богу и человеку, которую можно еще назвать мерой благодарения, когда человек благодарен Богу и за то, что Он дал ему талант, способности, и за то, что Он вовремя послал ему людей и у него что-то получилось, и за то, что он жив, здоров и может благодарить. И вот если мы сможем достичь таких уровней в отношениях к Богу, то мы станем смиренными; мы все будем воспринимать «с миром внутри себя», в душе.
– Значит, смирение, когда ты не ропщешь над тем, что с тобой происходит?
– Может, ты и ропщешь в силу своего характера, но все равно принимаешь волю Божью. Знаете, это как в Евангельской притче, рассказанной Иисусом: «У одного человека было два сына; и он, подойдя к первому, сказал: сын! пойди сегодня работай в винограднике моем. Но он сказал в ответ: не хочу, а после, раскаявшись, пошел. И подойдя к другому, он сказал то же. Этот сказал в ответ: иду, государь, и не пошел. Который из двух, – спрашивает потом Иисус, – исполнил волю отца?» (Мф. 21. 28–31).
Путаница бывает из-за того, что люди, заблуждаясь, считают смирением уход от проблем, а значит, слабость. Но смирение – это сила. Какая внутренняя сила должна быть для того, чтобы среди множества голосов, зовущих нас, услышать голос Христа, принять Его волю и явить ее, соединив волю Божью со своей.
– Значит, вопреки расхожему мнению, смирение заключается не в том, что ты опустил руки перед обстоятельствами, не утверждаешься на рабочем месте и т. д.
– Знаете, суть в том, что если человек не утверждается на камне, который есть Христос, то любое другое его утверждение ничего не стоит – все равно разрушишься.
– Владыка, есть такое выражение: «работа смиряет», наверное, смиряет усталость, болезни, понимание своей немощи. А что еще? И вообще, как научиться смирению?
– У несмиренного человека понимание своей слабости может привести к агрессии и в конце концов к разрушению личности, а у смиренного – нет. Стать смиренным – это прежде всего победить в себе гордыню и лень духовную. Ведь почему гордыня – это грех? Потому что это то, что отделяет человека от Бога, это камень преткновения между человеком и Богом. Но если человек сделал шаг к Богу, покаялся, то он уже сумел преодолеть гордыню, а дальше идет та духовная брань, о которой мы уже писали.
– Владыка, по словам Ефрема Сирина, «если грешник приобретает смирение, то он сделается праведником». Почему смирение имеет такую силу перечеркнуть все?
– Да потому что быть смиренным – это прежде всего быть победителем. Победить в себе гордыню. А потом ведь смирение и в том, что мы понимаем, что без Божьей помощи нам свои грехи не преодолеть. Вспомните, как мы молимся: «Господи, даруй мне зрети мои прегрешения».
Нельзя думать, что какие-то духовные упражнения сразу помогут нам приобрести смирение. Многие научились ему через подражание духовным отцам, людям, которые духовно выстояли в этом мире. Бывает, что болезни, жизненные обстоятельства научают нас. Апостол Павел сказал: «И чтобы я не превозносился… дано мне жало в плоть». И дальше: «…ангел сатаны удручает меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 12. 7–9).
У нас в Старом Осколе есть старец Алексей, люди называют его просто: Алеша из Старого Оскола. Это физически очень больной, немощный человек, он даже не разговаривает, и если ему надо ответить на вопрос, то он просто водит пальцем по таблице с буквами, и получаются слова. Или он водит пальцем по буквам, и получаются стихи. И что бы ни происходило вокруг, с ним, в любых ситуациях, он всегда удивительно светел, в нем столько любви и тепла к людям. Для меня этот Алеша из Старого Оскола и есть воплощение смирения.
А. А. Голенищев-Кутузов
В годину смут, унынья и разврата
Не осуждай заблудшагося брата;
Но, ополчась молитвой и крестом,
Пред гордостью – свою смиряй гордыню,
Пред злобою – любви познай святыню
И духа тьмы казни в себе самом.
Не говори: «Я капля в этом море!
Моя печаль безсильна в общем горе,
Моя любовь безследно пропадет…»
Смирись душой – и мощь свою постигнешь:
Поверь любви – и горы ты подвигнешь;
И укротишь пучину бурных вод!
Молитвы в скорбях и искушениях творимые
Вопль к Богоматери
О чем молить Тебя, чего просить у Тебя? Ты ведь все видишь, знаешь Сама, посмотри мне в душу и дай ей то, что ей нужно. Ты, все претерпевшая, все премогшая, – все поймешь. Ты, повившая младенца в яслях и принявшая Его Своими руками со Креста, Ты одна знаешь всю высоту радости, весь гнет горя. Ты, получившая в усыновление весь род человеческий, взгляни и на меня с материнской заботой. Из тенет греха приведи меня к Своему Сыну. Я вижу слезу, оросившую Твой лик. Это надо мной Ты пролила ее и пусть смоет она следы моих прегрешений. Вот я пришел, я стою, я жду Твоего отклика, о Богоматерь, о, Всепетая, о, Владычице! Ничего не прошу, только стою пред Тобой. Только сердце мое, бедное человеческое сердце, изнемогшее в тоске по правде, бросаю к Пречистым ногам Твоим, Владычице! Дай всем, кто зовет Тебя, достигнуть Тобою вечного дня и лицем к лицу поклониться Тебе.
А. А. Коринфский
Кто духом нищ – блажен… Но, Боже,
Ты – мыслью дух мой окрылил,
Ты – дал постигнуть: чтó дороже,
Чтó выше тленных наших сил!..
Ты дал мечте моей свободу
И дар прозрения – уму,
Проникновение в природу
Послал незнанью моему…
О, повели ниспасть оковам
Обуревающих страстей!
Одень смирения покровом
Всю наготу души моей!..