К Церкви относился равнодушно, христианская философия была ему близка, но как-то не настолько отзывалось сердце, чтобы он мог назвать себя христианином. Верующие над ним посмеивались: исповедовал он в итоге причудливую смесь агностицизма, монотеизма по типу иудаизма и масонства.
Однажды этот человек заболел. Тяжело. Онкология, очень быстрая форма. Хирургия не помогла. Очевидно, дело шло к концу. Человек был очень ответственный, поэтому стал быстро доделывать дела: дописывать статьи, встречаться с друзьями, которых давно не видел. Во время одной такой встречи как раз зашел очередной философско-богословский спор. Человек снова и снова возвращался к вопросам сущности Божией, Его бытия, диалога Бога и человека, а потом, когда его сведущие в богословии собеседники дошли уж до совсем глубин – учении святителя Григория Паламы о нетварной благодати, – внезапно спросил:
— А чем в христианстве Святой Дух отличается от благодати? И то, и другое – сила Божья.
Собеседники слегка растерялись, потому что терминология у них хромала, но потом собрались с мыслями и ответили, что благодать – это энергия Божья, она в мире действует, а Святой Дух – это Тот, Кто собственно жизнь в мире и поддерживает, Живо-творит.
Кто-то из них уточнил:
— Святой Дух – это Личность.
И совершенно внезапно наш герой сказал:
— А, понятно. Как у Данте: «Любовь, что движет солнце и светила». Там же не чувство любви имеется в виду, а Бог-Любовь. А благодать – это то, что происходит от Бога.
Звучало сумбурно, но, кажется, человек действительно понял. В разговоре он стал странно и светло спокоен, как будто убедился в чем-то очень важном и радостном. Мне кажется (я была свидетелем этой беседы) вернее будет сказать: в Ком-то.
Через пару недель он ушел – достаточно мирно, насколько это возможно при таком тяжелом и мучительном заболевании. Он так и не крестился и, кажется, даже не задумался об этом.
Я думаю, он где-то там, на пороге, встретил Христа. Слишком легко ему открылась совершенно, казалось бы, отвлеченная идея, не особо интересующая большую часть даже воцерковленных верующих. Примерно как Симеон Богоприимец когда-то среди многих младенцев, которых приносили в Храм в Иерусалиме, узнал Того Самого Младенца. Кстати, тот же праведный Симеон и не крестился – даже от Иоанна Крестителя, потому что Иоанну Крестителю в то время было чуть больше полугода.
Интересно, сколько прожил старец после встречи со Христом? Неделю, две? Или пришел домой, лег на кровать и заснул счастливый? Хотя, нет, не интересно. Важна Встреча.
Праздник Сретения Господня часто связывают с переходом и преемственностью от Ветхого Завета к Новому, с вступлением в мир совершенно Нового – Самого Христа (поэтому в этот праздник еще отмечают Всемирный день православной молодежи). По-моему, самое важное здесь – именно Встреча. Симеон всю жизнь ждал Бога, и Бог к нему пришел – вернее, Его принесла юная Мать – а Симеон Его узнал. Если бы даже он не обратился к Деве Марии (кстати, именно Ее участие в этой евангельской сцене превратило Сретение Господне в богородичный праздник) со страшным предсказанием об оружии, которое пройдет Ее душу, все равно Встреча была бы действительной. Потому что Симеон принял Христа-Бога, а Христос-Бог принял Симеона – и отпустил его в Свое Царство: «Лети!» — и Симеон покинул землю с миром и внутренней тишиной, потому что увидел Его спасение и Свет, который осиял всю вселенную с такой силой, что вся она стала Божья, и каждый человек стал Божьим, и все человечество стало Божьим народом, Новым Израилем.
И это настолько важно, что в каждом храме, в доме Божьем, каждый день повторяют его, Симеона, слова:
«Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыка, по слову Твоему, с миром,
ибо видели очи мои спасение Твоё,
которое Ты уготовал пред лицом всех народов,
свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля».