Мы узнали обо всем совершенно случайно
В конце прошлой недели в публичном пространстве появился документ, якобы созданный в недрах Министерства просвещения Российской федерации. Он называется «Проект Федерального Закона о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей».
Нет, законопроект не вынесен на общественное обсуждение. Нет, его опубликовали не для того, чтобы узнать мнение профильных НКО, посоветоваться с юристами, психологами, профессиональными приемными родителями. Нет, нашего мнения вообще не спрашивали. Мы обо всем вообще узнали совершенно случайно.
Катерина Гордеева. Фото: Анна Данилова
Документ тайком разослали в региональные опеки. Он, конечно, еще законопроект, но уже – директива, руководство к действию, инструкция, отдельные пункты которой с самого верху рекомендовано выполнять.
Так уже было. С «Законом Димы Яковлева»: еще до первого чтения текст законопроекта разослали по регионам, устно рекомендовав опекам никаких иностранных усыновителей с сиротами не знакомить, а документы тех, кто уже знаком, «притормозить и в суд не передавать».
Тогда больше трехсот российских сирот с инвалидностью получили урок двойного предательства, снова потеряв шанс любить и быть любимыми, называть кого-то мамой и папой. Сиротам про людоедский закон, разумеется, никто ничего объяснять не стал: был шанс и сплыл.
Ключевые места нынешних поправок:
- Жесткое ограничение количества детей в приемной семье: если законопроект будет принят, то общее количество детей в семье, включая принимаемых, не может быть больше трех. О том, что наиболее толерантны к идее усыновления именно многодетные семьи – авторам закона, видимо, никто не сообщил.
- Ограничение сроков усыновления. По идее авторов законопроекта усыновлять или брать под опеку ребенка семья имеет право только один раз в году.
- Ужесточение психолого-психиатрической экспертизы. Теперь проходить тестирование и собеседования, получать заключения психологов обязаны не только потенциальные усыновители, но и все их близкие и дальние родственники и дети. Законопроект описывает также процедуру ежегодного психолого-психиатрического освидетельствования приемного ребенка в присутствии опеки (такого прежде не было). Все специалисты, прочитавшие законопроект, уже высказались о том, что предлагаемые съемы тестирования неадекватны и не могут показать достоверной картины происходящего в приемной семье.
- Запрет на свободное перемещение приемной семьи. Теперь семья, принявшая ребенка, не может ни уезжать, ни переезжать оттуда, где жила в момент принятия решения об усыновлении, без разрешения опеки. Строго следить за этим по сути, ограничением свободы перемещений, гарантированной Конституцией, призвана опека.
Кто же придумал опасный закон и будет ли он наказан
Анонсируя законопроект, глава нового Министерства просвещения (оно было создано 13 августа) Ольга Васильева 15 августа сказала: «Мы ужесточим подбор так называемых родителей. Ужесточим, здорово ужесточим. Очень ужесточим».
Спустя несколько дней, на специально собранном брифинге, Васильева от Законопроекта открестилась: «<…> весь документ целиком, не был согласован ни со мной, ни с министерством просвещения, состав которого формируется», — сказала министр.
И, с одной стороны, все обрадовались, а с другой – все запуталось еще больше. На документе стоит подпись ответственного за все предложенные нововведения человека. Это Специалист Министерства образования и науки (того самого, что теперь стало Министерством Просвещения), ответственный за разработку и согласования Законопроекта Яровикова Ольга Викторовна.
Она написала обоснование поправок, ссылаясь на Перечень поручений Президента Владимира Путина N 913. В открытых источниках такого Перечня поручений нет. Что именно поручал Путин, правильно ли его поняла Ольга Викторовна и почему об этом ничего не знает вроде бы прямая ее, Ольги Викторовны, начальница Ольга Юрьевна Васильева – непонятно.
Сам текст документа подписан еще одной женщиной, И.И. Романовой, она, как следует из подписи, работает заместителем директора Департамента государственной политики в сфере защиты прав детей. Департамент этот прежде, входил в структуру Министерства образования. В связи с переименованием и прочими пертурбациями в Министерстве, департамент никуда не делся: он по-прежнему в структуре ведомства, возглавляемого Васильевой.
Значит ли это, что сотрудники Ольги Юрьевны делают что-то за ее спиной? Вытекает ли из несогласия Васильевой с текстом Законопроекта, что кто-то, кто тайком придумывал и записывал все эти опасные нововведения, будет наказан, а нововведения не пройдут?
И кто вообще тогда придумал так изумившие усыновителей, психологов, социальных работников и благотворительные фонды, работающие в сфере приемного родительства поправки?
В документе и об этом сказано. Авторы ссылаются на Следственный комитет, который еще полгода назад недвусмысленно намекал на то, что нынешний Закон ему не нравится. «Процедура передачи брошенных детей и сирот в семьи и контроль за усыновителями требуют пересмотра», — заявляла в феврале 2018-го года официальный представитель СК Светлана Петренко.
Следственный комитет можно понять. По официальной статистике количество тяжких преступлений (насилие, убийства) в приемных семьях выше, чем в кровных, так во всем мире.
Во-первых, потому, что ситуация в приемных семьях сложнее, чем в кровных, во вторых, потому, что все, что происходит в приемной семье видно как на ладони: за этим следят и соцработники, и опека, и много кто еще. Случаи же семейного насилия в кровной семье чаще всего не выносят, как сор из избы, на всеобщее обсуждение.
Во-вторых, имеющаяся статистика лукава. По официальным данным СК, в 2015 году потерпевшими были признаны 142 ребенка, оставшихся без попечения родителей. Из них 95 человек – те, кто живет в приемной семье, а 47 – находящиеся в «системе». При этом имеются в виду не только случаи семейного насилия, но и уличные драки, несчастные случаи. Всего на сегодняшний день в России 171 тысяча детей усыновленных и 226 тысяч тех, кто находится под опекой. То есть, всего – около 400 тысяч детей, сменивших детский дом на семью. Выходит, что на 400 тысяч человек – 95 случаев насилия.
По данным все того же СК за все тот же 2015 год потерпевшими признаны 12000 детей. Всего в России около 30 миллионов детей. Очень простые математические операции дают понять, что в процентном отношении преступлений, которые совершаются в приемных семьях меньше, однако они – резонансные. И это очень беспокоит Следственный комитет.
Система не портит статистику — значит, она хороша
Как во всем мире борются с проблемами в приемных семьях? Очень просто, наращивают ресурс приемной семьи. Привлекают большее количество социальных работников, психологов, помогают с проблемой адаптации, разгружают маму, создают комфортные условия как для приемного ребенка, так и для принимающей семьи.
Как привык бороться с чем-то, что раздражает, Следственный комитет? Правильно, запретами.
По мнению СК, если в приемных семьях совершаются преступления, то решить эту ситуацию очень просто: надо приемную семью запретить. Ведь если сократить количество приемных детей, думают в СК, то и количество преступлений уменьшится.
Аргументы о любви и шансе на нормальную жизнь, о важном слове «мама», о семейных ценностях и элементарном умении заварить чай, так необходимом человеку – не действуют, это понятно.
Но не действуют и вполне математические аргументы о том, сколько денег государству экономят приемные семьи: минимальная сумма, выделяемая государством на одного ребенка в детском доме в год – около одного миллиона рублей. Средняя выплата на приемного ребенка, которую получает семья – около 250 тысяч рублей в год (максимум в Москве на инвалида может быть больше, а минимум на усыновлённого в каком-то регионе 0). Экономия 750 тысяч рублей в год. Деньги, которые вполне можно было бы потратить на адаптацию, сопровождение, психологов, репетиторов, — да на что угодно. На ребенка и его потребности, на потребности семьи, взявшей на себя труд его любить и растить.
Но и этот аргумент на СК не действует. В существующей системе государственной заботы о сиротах, со всеми ее производными – детский дом, центр содействия социальному устройству, психоневрологический интернат, что угодно — Следственный комитет не видит ничего противоестественного: эта система не портит статистику. Значит, она хороша.
Ежегодно в России появляется около 55 тысяч новых детей-сирот. Законопроект, став Законом, сразу сделает «непроходными» кандидатами больше половины желающих этих детей усыновить. Стало быть, в системе, при самом хорошем раскладе, будет оседать по тридцать тысяч «лишних» сирот в год: дети тяжелые, с физическими, психиатрическими проблемами и ментальными особенностями. Бюджету это принесет примерно 20 миллиардов дополнительной нагрузки в год. Думали ли в Следственном комитете, откуда их брать?
Если закон будет принят в том виде, в каком он есть сейчас, то это грозит тем, что количество детей в детских домах будет расти примерно на 30 000 сирот в год, которые за пять лет превратятся в 150 тысяч нелюбимых и никому ненужных детей. Целый город. Кто их будет воспитывать? Кто будет их обнимать, целовать, учить завязывать шнурки и поправлять одеяло на ночь? Видимо, Следственный комитет. Раз уж там есть специалисты по написанию законов о приемном родительстве, наверняка, и воспитатели найдутся.