Найти в России объективные источники, рассказывающие о Бироне, довольно сложно. Поэтому для начала самая общая информация о семействе Биронов.
Дореволюционный Энциклопедический словарь: «Бироны (собственно, Бирены) — небогатый, но, по-видимому, старинный Курляндский дворянский род. Упоминание о нем восходит к XVI веку. В Курляндии он никогда не пользовался любовью, потому что был на стороне герцогов против дворянства. Из того, однако, что один из представителей этого рода заведовал конюшнями Курляндского герцога, нельзя заключать о низком происхождении будущего регента русской империи. Есть указания курляндских источников, что этот заведующий конюшнями был близким другом герцога и спас ему жизнь в одном сражении».
Итак, для начала понятно хотя бы то, что фаворит Анны Иоанновны Эрнст-Иоганн Бирон был не простым конюхом (в нашей истории можно встретить и подобные утверждения), а все-таки дворянином. Хотя к лошадям действительно питал наследственную страсть. За что, впрочем, Россия должна ему быть лишь благодарна, поскольку Бирон очень много сделал для развития у нас коневодства. В те давние времена конь был и танком, и трактором, и паровозом.
Кстати, Биронов было несколько. Во всяком случае, из тех, кто оставил след в нашей истории. По моим подсчетам, четверо: сам фаворит, два его брата (старший и младший) и сын Эрнста-Иоганна — Петр, которого он долго, но безуспешно пытался женить на будущей правительнице России — Анне Леопольдовне.
Сразу же замечу, что два брата фаворита служили России честно и в политику никогда не лезли. Старший, Карл, поступил на русскую службу при Петре Великом, был им отмечен, произведен в офицеры, не раз мужественно сражался за Россию. Однажды попал в плен к шведам, откуда бежал. Сам фельдмаршал Миних — любимец Петра, а позже главный противник фаворита (Бирона-среднего), дал ему такую характеристику: «Ревностен и исправен по службе, храбр и хладнокровен в деле». Совсем недурной отзыв для боевого офицера. Свою карьеру Бирон-старший закончил в должности генерал-губернатора Москвы, а затем вместе с братом-фаворитом абсолютно незаслуженно подвергся гонениям.
Младший брат, Густав, также находился на русской военной службе. Дошел до звания генерал-аншефа, причем и в его послужном списке немало достойных страниц. Густав, например, проявил героизм во время войны с турками при штурме Очакова. Потом женился на дочери уже опального Меншикова, когда та вернулась из ссылки. А когда жена умерла, как рассказывают, едва не сошел с ума от горя. Также из-за брата-фаворита прошел через ссылку. И этот портрет вызывает лишь симпатию.
Наконец, о среднем брате — самом известном из семейства. Он был единственным, кого родители отправили получить достойное образование в Кенигсбергский университет, однако, ожиданий этот «мученик науки» не оправдал, больше увлекаясь пирушками. Есть свидетельства, что в студенческие годы даже привлекался к ответственности за какое-то убийство, совершенное им в пьяном виде. Впрочем, серьезных последствий этот печальный инцидент для Бирона почему-то не имел.
Позже Эрнст-Иоганн, как и братья, пытался устроиться на службу в России, но потерпел неудачу. Наконец, по протекции русского резидента в Курляндии Петра Бестужева, получил мелкую должность при очень скромном дворе Анны Иоанновны в Митаве. С этого и начался его взлет.
Если говорить об официальных должностях и титулах Бирона вплоть до ареста, то его карьера развивалась так. Сначала, сразу же после восшествия покровительницы на русский престол — пост обер-камергера (чисто придворная должность). Правда, в том же 1730 году Бирон получил диплом на титул графа Священной Римской империи, а через семь лет при активном содействии Петербурга был избран Курляндским герцогом, что можно расценить как успех русской дипломатии. К этому стремился еще Петр Великий. И, кстати, Бирон русских не подвел. Как отмечает дореволюционный Энциклопедический словарь, «герцог Курляндский Бирон был всегда верен интересам России и не позволял себя увлечь подарками ни прусскому королю, ни императору (это об австрийцах)».
Наконец, умирая, Анна Иоанновна по просьбе не только иностранцев, но и русских вельмож и несмотря на громогласные, хотя, как можно предположить, и не очень искренние возражения Бирона, назначила фаворита регентом при малолетнем императоре Иоанне Антоновиче. Тяжелейшая судьба этого младенца, свергнутого с трона Елизаветой Петровной, одна из самых черных страниц русской монархии, но это уже отдельная история.
Все перечисленные выше должности (не считая, естественно, последней — должности регента, но ее Бирон занимал очень короткое время) официально никаких властных полномочий в России «другу государыни» не давали. Хотя несложно догадаться, что одно слово, сказанное Бироном на ухо императрице, само по себе весило немало. А вот, что он там шептал Анне Иоанновне, нигде не проверишь.
Что же до официальных обвинений в адрес Бирона, выдвинутых после его свержения, то здесь: захват регентства, «небрежение» о здоровье покойной государыни, желание удалить царскую фамилию из России, чтобы завладеть престолом, и притеснения русских.
Очевидно, что многие из этих обвинений грешат против логики. Чего стоит, например, обвинение в том, что Бирон не следил за здоровьем императрицы. Понятно, что фаворит, как никто другой в России, был заинтересован в том, чтобы продлить годы правления Анны. Только при ней он мог чувствовать себя на чужбине спокойно. Да и с формальной точки зрения забота о здоровье императрицы никак не входила в обязанности герцога Курляндского.
Столь же нелепо звучит обвинение и в «захвате» регентства, поскольку сама Анна Иоанновна, будучи еще жива и в здравом рассудке, в присутствии многих свидетелей распорядилась назначить регентом именно Бирона, да еще оформила свое решение письменно. Любой современный адвокат наверняка с удовольствием взялся бы защищать подсудимого, если бы против него выдвинули столь нелепые обвинения.
Позже много писалось о коррупции Бирона, но в официальном обвинении об этом речи нет. Очень много говорилось о нелюбви Бирона к русским, но это понятие не юридическое, и подобное обвинение могло иметь место лишь потому, что речь шла о политическом процессе. К тому же, в своей переписке и личных беседах, как свидетельствуют историки, Бирон был всегда корректен и старался ничем не ущемлять национальной гордости великороссов. О том же, что творилось в его голове, можно лишь догадываться.
Вообще, вокруг фигуры Бирона слишком много слухов и литературы, и слишком мало документов. Байрон, например, вставил Бирона в свою поэму «Дон Жуан», где, между прочим, оплакивается свободная страна, куда поставлен герцогом Бирон — «человек грубый». Здесь видны отголоски борьбы курляндских феодалов против герцога. Общественное мнение в Европе было тогда на стороне феодалов и видело в них борцов за свободу. Но так ли это на самом деле?
По мнению некоторых историков, Бирон в своей борьбе против курляндского дворянства стоял на стороне крестьян, пытаясь хоть как-то защитить их от хозяев. Тот же Энциклопедический словарь Брокгауза-Ефрона утверждает, что Курляндия была «адом для крестьян», и что Бирон «пытался действовать в пользу последних». В конце концов, не выдержав противостояния с местным рыцарством, Бирон был вынужден отказаться от власти в Курляндии в пользу своего сына Петра.
Незаконченное высшее образование Бирона определенный отпечаток на его мировоззрение, судя по всему, все-таки наложило. Известно, например, о его отвращении к суевериям. Став в России регентом, он прекратил целый ряд судебных дел по обвинению в колдовстве. Позже, на процессе против Бирона, и эти, бесспорно, верные решения ему почему-то поставят в вину.
Термин «бироновщина» родился не в народе. Это слово из лексикона его политических противников, которое позже стало обозначать засилье в стране иностранцев. Никаких преданий, песен или легенд о «злодее Бироне» народ не сложил. В глазах простого русского человека не было разницы между Бироном и всеми остальными иноземцами, что крутились возле престола. Все они в народе обозначались одним и тем же словом — «немцы».
Вот и скинули Бирона не русские, а другие немцы или, если точнее, фельдмаршал Бурхард Кристоф Миних. Правда, ненадолго. То было беспокойное для России время гвардейских переворотов. На этот раз в ссылку был отправлен уже Миних, а Бирона новая императрица Елизавета Петровна велела освободить.
Говорят, где-то на сибирской дороге две кареты встретились, и противники холодно, но вежливо раскланялись.