— Фигуранты дела «Сети» в ходе следствия неоднократно заявляли о пытках — и в Пензе, и Петербурге. Они подробно о них рассказывали. Например, Дмитрий Пчелинцев описывал, как его пытали током. Но результат проверки — «сведения не получили подтверждения». Почему так произошло?
Игорь Каляпин
— Почти всегда по жалобам на пытки органы следственного комитета проводят проверку формально — не полно и не тщательно, мягко говоря. Хотя по закону она должна быть полной, объективной, всесторонней. Мы [«Комитет против пыток»] в 99 процентах случаев сталкиваемся с тем, что следователи даже не пытаются выполнить элементарные проверочные действия. Свидетелей они не опрашивают, необходимые экспертизы и освидетельствования они не проводят, доказательства не пытаются собрать.
Если сообщения о пытках поступило из мест лишения свободы, то зачастую не опрашивают и заявителя — того, кого били и пытали. В результате большинство заключенных считают, что их заявления так и остаются в колониях, не доходят до Следственного комитета, потому что к ним никто не приезжает. Их никто не осматривает, не фиксирует их телесные повреждения. Документа никакого по результатам проверки они не получают. Написали заявление — и все, тишина.
Мы потом выясняем, что и заявление у следователя есть, и материал процессуальной проверки.
Но все, что он сделал, это спросил у сотрудников колонии: «Вы его правда били?» На что те естественно ответили: «Нет, что вы, разве мы можем».
Примерно так проводилась проверка и в деле «Сети».
Я эти материалы смотрел. Типичная, совершенно поверхностная проверка. Хотя в данном случае ее проводил не гражданский Следственный комитет, а военно-следственный отдел СК, поскольку жалоба поступила на пытки со стороны сотрудников ФСБ.
Электрометки назвали укусами от клопов. Те самые, парные, характерные для электрошокера, которые зафиксировали члены общественной наблюдательной комиссии по Санкт-Петербургу у нескольких фигурантов. О которых сами ребята подробно рассказывали.
После проверки оказывается, что пыток не было. Одного обвиняемого якобы клопы искусали, второй, по словам сотрудников ФСБ, пытался убежать из из микроавтобуса непосредственно после задержания. Салон был заполнен сотрудниками спецназа. И они, чтобы пресечь его побег, применили электрошокер. Судя по всему, не меньше 20 раз. Это собственно и является материалом проверки, на основании которой вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
Об этом безобразии доложили президенту, после чего он сказал: «Я поручение давал, там все проверили, никаких пыток не было». Люди себя сами оговорили, без пыток? И почему-то рассказывают всем, как их пытали, причем согласованно рассказывают, находясь в разных городах. И, на мой взгляд, достаточно правдоподобно.
— Как вы оцениваете приговор по делу «Сети», который огласили в Пензе?
— Я не был участником этого процесса. Никто из наших юристов в нем не участвовал. Не знаю материалов дела, не могу судить о доказанности или недоказанности вины. Я также не могу говорить, насколько суд правильно или неправильно оценил имеющиеся доказательства.
Но материал проверки по заявлению о пытках я просматривал. И в этой части могу сказать совершенно уверенно: заявление проверено плохо. Я считаю, что никто эти жалобы на пытки проверять на самом деле не стал, что на мой взгляд не удивительно, потому что речь идет о сотрудниках ФСБ. Это был бы еще более громкий скандал, что они пытки применяют, да еще и электротоком. Хотя, собственно, все больше доверяют рассказам того же Пчелинцева или Филенкова.
Без надлежащей проверки вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. То есть, пыток не было. Следовательно, все показания, которые были получены под пытками, являются допустимыми. И ничего из доказательной базы исключать не стали. Постановления об отказе в возбуждении уголовного дела обжаловать не удалось.
Лично я такому приговору суда не доверяю. Я считаю, что суд воспользовался недопустимыми доказательствами. И верю рассказам ребят, которые говорят о том, что их пытали. Тем более, они частично подтверждаются объяснениями, которые дали члены петербургского ОНК, когда их осматривали. В конце концов, сами спецназовцы ФСБ говорят, что применяли электрошокер в связи с тем, что человек пытался из их автобуса убежать, будучи в наручниках.
На мой взгляд, это все нужно было тщательно проверять, возбуждать уголовное дело и нормально расследовать. Но этого сделано не было.
— Сейчас можно что-то изменить?
— Нужно добиваться не смягчения наказания, а проведения расследования по жалобам на пытки. Надо акцент делать именно на них, а не на чудовищном приговоре. Хотя сейчас, спустя год с лишним, трудно будет что-либо доказать.
Когда к фигуранту применили электрошокер якобы при попытке побега, это происходило на улице, в Питере. Там ведь рядом машины стояли. Почти во всех автомобилях сейчас есть видеорегистраторы. Можно было опросить свидетелей, найти запись. Но следователи этого не сделали. По так называемым укусам нужно проводить экспертизы. Я думаю, это и сейчас не поздно.
Нужно добиваться возобновления расследования по пыткам. Если факт пыток будет установлен, можно поставить вопрос об отмене приговора по вновь открывшимся обстоятельствам. В этом случае будет понятно, что при рассмотрении дела в суде были использованы недопустимые доказательства.
Я не сомневаюсь, что Европейский суд так и скажет. Но это будет лет через пять.
— Куда жаловаться, чтобы добиваться расследования, если проверку провел военный следственный отдел?
— У меня нет ответа на ваш вопрос. Я его часто задаю и себе, и своим сотрудникам.
Недавно суд в Оренбурге в 30-й раз вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению о пытках. Там стандартная ситуация: человека избили в полиции, принуждали его признаться в преступлении, которое он не совершал, он отказался, его отпустили. Уже 14 лет он пытается добиться привлечения сотрудников полиции к ответственности. Следственный комитет проводит проверку и отказывает. Мы обжалуем, суд встает на нашу сторону. Постановление отменяется. Через месяц или два следователи выносят точно такое же постановление об отказе.
За 14 лет СК вынес 30 таких постановлений, 29 из которых уже признаны незаконными, 30-е сейчас обжалуется. И у нас таких дел много. Чтобы 30 отказов — это, конечно, рекорд. Но 10–20 — таких случаев десятки.
Следственный комитет не работает. Даже когда его брак выявляет суд или прокуратура, для СК это ничего не значит.
Они отменяют свое постановление, формально выполняя решение суда. Но через месяц или два выносят точно такое же. Обвинение в пытках кроме Следственного комитета предъявить никто не может. Человек не вправе напрямую обратиться в суд и сказать: «Меня пытали, привлеките их к ответственности». Это можно сделать только через СК. А на самом деле гражданина фактически отсекают от правосудия.
Это абсолютно системное явление — пытки, а затем отказ в возбуждении уголовных дел со стороны Следственного комитета. Не надо думать, что только в деле «Сети» так происходит. Также в свое время дело Голунова стало одним из примеров массовой проблемы — подброса наркотиков. Все, что происходит по делу «Сети», абсолютно типично.
И что с этим делать, я не знаю.
Песков говорит: «Президент неоднократно разбирался с этой ситуацией, неоднократно поручал тщательно все проверить на предмет соответствия закону. Иное вмешательство невозможно, тем более со стороны главы государства». Что теперь делать? Кому жаловаться?
Мы во все инстанции пишем. Каждый год направляем господину Бастрыкину сводки по регионам, где мы работаем. Мол, ваш следователь вынес 21, 22 и 23-е незаконное постановление, пожалуйста, примите к нему меры. Получаем в лучшем случае формальные ответы, а в худшем — никаких не получаем.
Я читаю закон о Следственном комитете, там есть статья 1, пункт 3, где написано, что президент РФ осуществляет руководство СК. А когда мы обращаемся к президенту, его пресс-секретарь нам отвечает: президент не может в это вмешиваться.
Поэтому я не знаю, что вам ответить.
— Удавалось ли вам доказать факты пыток?
— Да. Например, в Нижнем Новгороде со дня на день будет в суд передано дело, аналогичное делу Голунова. Парня задержали по подозрению в приобретении наркотиков. Когда их у него не нашли, то надели на него наручники, повалили на землю, избили ногами. А потом засунули ему наркотики в задний карман. Почему я так подробно об этом рассказываю? Оперативникам не повезло. Они избивали его под видеокамерой, которая висела в этом помещении. Все их действия записаны на видео, мы передали его в СК. Это произошло через две-три недели после ажиотажа вокруг дела Ивана Голунова, поэтому уголовное дело возбудили достаточно оперативно.
Сейчас сотрудников наркоконтроля привлекают к уголовной ответственности за те несколько ударов, которые они нанесли потерпевшему. Факт подбрасывания наркотиков — а это фальсификация результатов оперативно-розыскной деятельности — им до сих пор не вменяют.
У нас на сайте есть таблица с показателями работы: в суде установлено 215 фактов пыток, 180 дел в производстве, 147 сотрудников правоохранительной системы осуждены за пытки. Но это, к сожалению, капля в море.
По пять-шесть дел в год мы доводим до суда. Но по ним мы работаем по четыре-пять лет. В течение первых двух месяцев собираем доказательства, а остальные 4,5 года тратим на суды со Следственным комитетом, раз за разом обжалуя незаконные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Хорошо, если нам в течение 4–5 лет удается дотащить дело до суда таким образом. А бывает, что 10 лет судимся, и 15, а все никак. Тогда приходится действовать через Европейский суд.
И у нас есть дела, их тоже немало (45), по которым было вынесено решение Европейского суда. После этого уголовное дело возбудили уже в России и виновных установили, но они не понесли наказание, потому что истек срок привлечения к уголовной ответственности.
— И они продолжают работать на своих местах?
— Честно говоря, в большинстве случаев эти сотрудники уже оказываются на пенсии. Но есть и те, кто продолжает работать.
— Часто ли в России подозреваемые, обвиняемые, свидетели сталкиваются с пытками? Почему это возможно?
— Никакой официальной статистики нет.
По моим данным, примерно каждый третий задержанный подвергается незаконному насилию, то есть пыткам.
Я сужу по встречам с осужденными.
Почему это возможно? Потому, что за это не наказывают. Вероятность того, что сотрудник полиции или ФСИН, который применяет пытки, будет привлечен к уголовной ответственности, исчезающе мала. Это как метеорит, который может упасть на голову — такое случается, но крайне редко. И не случайно такие истории становятся сенсациями, о них пишет вся пресса.
— Часто ли люди, пережившие пытки, заявляют о них?
— Сообщают о пытках меньше 10%. Причины понятны. Шанс, что по твоей жалобе дело возбудят и кого-то накажут, мал. А вот неприятности себе заработать можно, особенно если жалуется осужденный, который находится в колонии. Те, кто его пытал, узнают о заявлении. И найдут, как его за это наказать.
— Как действовать человеку, который столкнулся с пытками: куда обращаться за помощью и как действовать?
— Во-первых, надо зафиксировать телесные повреждения. Причем немедленно. Если есть возможность, вызывайте скорую помощь туда, где вас избили. Это произошло в полицейском участке? Если вас отпустили, надо прямо на крыльце вызывать скорую.
Врач обязательно спросит, при каких обстоятельствах вы получили телесные повреждения. Обязательно расскажите, как все было на самом деле. Это очень важно. Его показания, запись в карте вызова, тоже будут доказательством.
Во-вторых, обращайтесь с официальным заявлением в Следственный комитет сразу после медицинского освидетельствования.
В-третьих, попросите помощи в правозащитной организации, у которой есть опыт работы с подобными делами. Если в вашем регионе есть «Комитет против пыток», приходите к нам. Либо можно пригласить адвоката, у которого есть соответствующая практика. Вас нужно не защищать, а собирать доказательства и добиваться привлечения сотрудников правоохранительных органов к ответственности.
— Если человек столкнулся с пытками в СИЗО или колонии?
— Нужно принять меры для фиксации телесных повреждений. Если вас избили в СИЗО или ИВС, покажите травмы сокамерникам и запишите их данные, чтобы на них можно было сослаться как на свидетелей. Важно получить контакты: в СИЗО и ИВС люди быстро перемещаются, вы уже через неделю не будете знать, где они находятся.
Если есть возможность, добейтесь медицинского освидетельствования. Немедленно сообщите адвокату, что вас избили или пытали, и что вы намерены обратиться с заявлением о незаконных действиях сотрудников полиции, ФСИН или ФСБ в Следственный комитет. Адвокат должен заявить ходатайство о проведении медицинского освидетельствования, чтобы получить официальные документы о телесных повреждениях.
И точно также нужно подать заявление в Следственный комитет. Но не думайте, что его будет достаточно — медосвидетельствование, повторяю, нужно проводить своими силами. Когда придет эксперт, назначенный следователем, пройдет много времени — сказать будет нечего. Раны ведь затягиваются. Потом могут сказать, что это не следы электрошокера, а укусы клопов.
Фото: РИА Новости/Алексей Филиппов